Женевьева Горничек - Сердце Ведьмы [litres]

Она пригласила обеих девушек на ужин, и Гёрд вновь настояла на том, чтобы приготовить еду. Молодая мать изнемогала от недосыпа – как из-за новорождённой малышки, так и из-за страха перед таинственным заклинателем из её снов – и позволила той командовать на кухне.

– Значит, найти и оскопить мне надо будет мужчину с чёрными волосами, – заявила Скади вместо комплимента, как только увидела Хель. – Где он всё шляется, этот твой муженёк?

– Не беспокойся об этом, – сказала колдунья, укачивая спящую дочь. – Расскажи мне лучше об Асгарде.

Скади пожала плечами и сделала глоток эля.

– Я так понимаю, Гёрд рассказала тебе, что произошло?

– Мне не пришлось, – сообщила её кузина. – Она уже была в курсе. Кстати, откуда ты узнала, Ангербода?

– Так как у тебя дела с твоим мужем? – поспешно спросила ведьма, чтобы сменить тему.

Скади и Гёрд обменялись подозрительными взглядами, а потом великанша начала свой рассказ:

– Мы разошлись. Мне потребовалась всего одна ночь, чтобы понять, что я не могу жить у моря – чайки и волны слишком громкие. И всё же я вытерпела там девять ночей. Затем Ньёрд провел девять ночей в моём чертоге, но и он не мог уснуть из-за воя волков. Мы расстались по-хорошему, и я собираюсь иногда видеться с ним. Он добрый человек и по-прежнему мой муж. И я всегда буду желанным гостем в Асгарде. – Она сделала ещё один глоток эля. – Теперь меня причисляют к богам. В Мидгарде даже есть люди, которые молятся мне во время охоты.

– Должно быть, это чудесно, – с некоторой грустью произнесла Гёрд, – когда тебе поклоняются.

– Да ничего особенного, – ответила Скади, но её тон говорил об обратном.

Ётунши остались на ночь – казалось, им совсем не мешало, что Хель просыпалась каждые несколько часов, чтобы поесть, хотя и почти не плакала. Когда подруги отбыли, Ангербода положила дочь в перевязь на груди и вышла прогуляться. Она кормила коз и высматривала, не объявится ли её неугомонный муж, без особой, впрочем, на то надежды.

Ей казалось странным, что его отсутствие беспокоит её всё меньше и меньше с тех пор, как родилась Хель. Беспокоиться о нём, гадать о причинах, по которым он не приехал, – это всё отнимало время и силы, которых у неё и так не было. По её мнению, Локи был волен делать всё, что ему заблагорассудится, – а у неё отныне была дочь, о которой нужно заботиться.

Минуло два полнолуния, прежде чем она снова увидела Локи.

Ночи становились всё холоднее. Когда он вошёл, Ангербода спала, свернувшись вокруг Хель, которая лежала в гнёздышке из меховых одеял – чтобы она сама не скатилась с кровати и чтобы мать не могла случайно придавить её во сне, неловко повернувшись.

Не то чтобы Ангербода сильно ворочалась во сне. Да и не то чтобы она и до рождения ребенка спала подолгу, но ведьма определённо спала, когда явился Локи: звук открывающейся и закрывающейся двери разбудил её.

Мужчина снял ботинки и подбросил дров в огонь, затем пересёк комнату и молча посмотрел на кровать – как будто в кои-то веки не знал, как поступить. Ангербода повернула голову и взглянула на него.

– Не прошло и года.

– Я не мог прийти раньше, – произнёс он извиняющимся тоном, а затем осторожно перелез через неё и устроился с другой стороны от Хель, так что малышка оказалась между ними. – Несколько недель назад Сигюн родила. Уйди я тогда, мне бы потом в Асгарде уши прожужжали.

– Кто?

– Все до единого.

– Как она? И ребёнок?

– Оба здоровы. Это мальчик.

– А у нас – девочка.

Локи неуверенно наблюдал за всё ещё спящим ребёнком.

– Как ты её назвала?

– Хель.

– Хель? Что это ещё за имя такое? – Локи рассмеялся, и крошка пошевелилась от этого звука. Она сморщилась, собираясь заплакать, но, когда открыла глаза и увидела незнакомца, черты её лица разгладились, и девочка устремила взгляд прямо на него.

– Она постоянно так делает, – заметила Ангербода. – Похоже, ей действительно нравится рассматривать людей. Иногда мне кажется, что она может заглянуть мне в душу.

Но Локи неотрывно смотрел на ребёнка, и выражение его лица сменилось – на нём появилось благоговение, совсем как у самой колдуньи, когда малышка только родилась, а Хель, в свою очередь, казалось, была просто очарована своим отцом – настолько, что внезапно широко улыбнулась ему, высунув маленький розовый язычок.

– Она порой улыбается без всякой причины, – удивлённо произнесла Ангербода, – но это её первая настоящая улыбка. И она – для тебя.

Локи не обратил на её слова ни малейшего внимания. Он вдруг тоже улыбнулся Хель, – ведьма никогда раньше не видела на его губах такой улыбки, – а затем протянул палец, чтобы малышка могла сжать его своей крошечной ручкой.

В этот момент Ангербода поняла, что лицезреет рождение любви с первого взгляда.

Хель, пытаясь засунуть палец отца себе в ротик, радостно брыкнулась, и одеяло упало с её ног. Глаза Локи расширились.

– А почему её ноги?..

– Она их чувствует. Смотри. – Колдунья сжала крошечный пальчик дочери, и малышка поёжилась. И тут слова полились из женщины непрекращающимся потоком, пока она не рассказала ему всё о той ночи, когда Хель чуть не погибла.

– Ты и такое умеешь? – спросил мужчина, когда она закончила. В его голосе звучало нетерпение, которое не понравилось Ангербоде. – Возвращать мёртвых?

– Не уверена, что она на самом деле умерла, но да, я спасла её.

– И теперь считаешь, что это как-то связано с её ногами?

– Не знаю, но плоть на них мертва, хоть и растёт вместе с телом. Я пробовала зелья и мази – они не опасные, я бы никогда так не поступила с собственным ребёнком, самое худшее, что они могут сделать, – это не сработать. Но ничего не помогает. Возможно, своими стараниями я смогу их оживить, но пока самое большее, на что я могу надеяться, – это остановить дальнейшее омертвление…

Локи наклонился и поцелуем заставил её замолчать.

– Мы странные. Она странная. Она прекрасно нам подходит, не так ли?

– Это так… ужасающе мило с твоей стороны.

– Со мной и такое случается.

Хель, казалось, твёрдо решила не закрывать глазки, пока не удостоверится, что отец никуда не денется. Но в конце концов она снова заснула, уютно устроившись между родителями и без каких-либо тревог.

«Как и полагается ребёнку », – подумала Ангербода.

– Как долго ты с нами пробудешь? – прошептала женщина перед тем, как заснуть.

– Сколько смогу, – прошептал он в ответ и снова поцеловал её. И её посетило чувство, что теперь всё будет хорошо, пусть и ненадолго.

В последующие дни Локи проводил большую часть времени с малышкой. Он усаживался на скамейку, положив локти на ноги, а Хель устраивал у себя на руках и придерживал ладонями её головку, чтобы она не упала. Это была самая удобная позиция, чтобы смотреть на неё, и при этом она могла смотреть на него в ответ. Он был готов расстаться с дочерью только тогда, когда ей нужно было поесть – и, как и обещал, когда она пачкала пеленки.