Роберт Джордан - Корона мечей [litres]

– Кадсуане! – Мерана должна была попробовать еще раз. – Кадсуане, почему ты появилась здесь именно сейчас?

На мгновение немигающий взгляд той встретился с ее взглядом, а затем Кадсуане вновь обратила внимание на Беру и Кируну.

– Значит, они ухитрились выкрасть его прямо из дворца, – промолвила седовласая женщина, протягивая Дайгиан пустую чашку, чтобы та наполнила ее.

Никому другому чая не было предложено. По выражению лица и тону Кадсуане настолько ничего нельзя было понять, что Меране захотелось рвать на себе волосы. Ал'Тор был бы не в восторге, узнай он, что Кируна проговорилась о похищении, пусть даже неумышленно; Кадсуане использовала любую оговорку, чтобы вытянуть то, что стояло за случайно оброненными словами. Хорошо еще, что не выплыло наружу в деталях, как с ним обращались. За это он уж точно не погладил бы их по головке. Мерана возблагодарила Свет за то, что Кадсуане не способна долго задерживаться на одном предмете.

– Вы уверены, что это был Таим? И уверены, что эти, в черных мундирах, не просто прискакали на конях?

Бера отвечала неохотно, Кируна – с мрачным видом. Уверены настолько, насколько это вообще возможно; ни одна из них не видела появления или исчезновения Аша'манов, а… проем… через который они проникли сюда, мог создать и ал'Тор. Такой ответ, конечно, не удовлетворил Кадсуане.

– Пошевелите мозгами! Вы уже не глупые девчонки! По крайней мере, не должны ими быть. Уф! Вы должны все подмечать.

Мерана почувствовала себя больной. Она и все остальные потратили полночи, споря о том, как следует понимать данную ими клятву. И пришли к решению, что она означает точно то, что они сказали, – и исполнить ее придется не увиливая. По крайней мере, даже Кируна признала, что они должны защищать, поддерживать ал'Тора и повиноваться ему и что оставаться в стороне от происходящего ни в коей мере не допустимо. Никого не беспокоило, как на такое решение отреагировала бы Элайда и преданные ей сестры. По крайней мере, никто даже не заговорил об этом. Что само по себе в высшей степени удивительно. Но Мерана очень хотела бы знать, отдают ли себе Бера и Кируна отчет в том, что понимала она. Может статься, что им придется вступить в противоборство с этой живой легендой, всем им, кроме, пожалуй, Кореле и Дайгиан, которые, похоже, уже сделали свой выбор в пользу Кадсуане. Хуже того… Взгляд Кадсуане на мгновение остановился на Меране, не давая ничего и требуя всего… И Мерана была уверена, что и Кадсуане тоже прекрасно все понимает.

Спеша по дворцовым коридорам, Мин даже не обратила внимания на приветствия знакомых Дев, просто почти пробежала мимо них, не сказав ни единого слова в ответ, ничуть не беспокоясь о том, что им это может показаться оскорбительным. Бежать в туфлях на каблуке было нелегко. На какие только глупости не идут женщины ради мужчин! И ведь Ранд вовсе не просил ее носить эти туфли, но она когда-то давным-давно появилась в них при нем и заметила, что он улыбнулся. Они понравились ему. Свет, до туфель ли ей сейчас! Ни в коем случае не следовало заходить в комнаты Колавир. Вздрагивая, глотая невыплаканные слезы, девушка припустила еще быстрее.

Как обычно, у высоких дверей с изображением золотого восходящего солнца сидели на корточках Девы. Шуфы лежали у них на плечах, а копья – поперек колен, но это не означало, что они не в полной боевой готовности. Они всегда оставались леопардами, настороженно ждущими, не понадобится ли кого-то убить. Обычно вид Дев смущал Мин, несмотря на то что они вели себя вполне дружелюбно. Сейчас она не взволновалась бы, даже подними они вуали.

– Он в плохом настроении, – предостерегла Риаллин, однако не пошевелилась, чтобы остановить девушку. Мин была одной из немногих, кому позволялось входить к Ранду без доклада. Она одернула куртку и изо всех сил постаралась взять себя в руки. Она и сама толком не знала, зачем пришла. Если не считать того, что только рядом с Рандом она чувствовала себя теперь в безопасности. Чтоб он сгорел! Прежде она не нуждалась ни в ком, чтобы чувствовать себя в безопасности.

Девушка вошла в комнату и остановилась, пораженная; машинально толкнула дверь и закрыла ее за собой. Казалось, тут недавно произошло побоище. Несколько мерцающих осколков еще каким-то чудом держались в рамах зеркал, но бо́льшая часть их валялась на полу. Помост перевернут набок, от трона, который прежде стоял на нем, осталась лишь груда позолоченных щепок, лежащая у стены, о которую он разбился. Один из стоячих светильников из крепкого позолоченного железа был закручен петлей. Ранд сидел в маленьком кресле – без куртки, руки свободно свисают, голова откинута назад, взгляд устремлен в потолок. Или в пространство. Вокруг него плясали образы, мерцала и время от времени ослепительно вспыхивала разноцветная аура; в этом он походил на Айз Седай. Мин не нужны были никакие иллюминаторы, если поблизости находились Ранд или Айз Седай. Он остался недвижим даже тогда, когда она зашагала в его сторону. Казалось, он вообще не замечал ее. Осколки зеркал хрустели у нее под ногами. Похоже, у него и впрямь плохое настроение.

Однако, несмотря ни на что, страха Мин не испытывала. Страха перед ним; невозможно даже вообразить, чтобы Ранд причинил ей какой бы то ни было вред. Из-за того что он был в таком состоянии, воспоминания о виденном в комнате Колавир почти выскочили у нее из головы. Прошло уже много времени с тех пор, как она примирилась с тем, что ее любовь безнадежна. Все остальное не имело значения – ни то, что по происхождению он простой деревенский парень, ни то, что он моложе ее, ни то, кем или чем он был, ни то, что он обречен на безумие, если не погибнет прежде. «Я даже согласна делить его с другими женщинами», – подумала Мин, осознавая, насколько сильно захвачена своим чувством, если способна лгать даже самой себе. Со всем этим ей пришлось смириться, как и с тем, что в какой-то степени он принадлежал Илэйн и Авиенде – айилке, с которой она до сих пор не встречалась. Чего нельзя изменить, то надо просто принять – так всегда говорила тетя Джан. Особенно если дело дошло до полного размягчения мозгов. О Свет, она же всегда так гордилась своим благоразумием!

Мин остановилась рядом с одним из стульев, в толстую деревянную спинку которого был воткнут Драконов скипетр – с такой силой, что острие выступало с другой стороны почти на ширину ладони. Она любила мужчину, который об этом даже не знал, а если бы узнал, тут же отослал бы ее прочь. Мужчину, который – она не сомневалась – тоже любил ее. И Илэйн, и эту Авиенду; впрочем, об этом нет смысла думать. Чего нельзя изменить… Он любил ее, хотя и отказывался это признавать. Неужели он думает, что, раз безумный Льюс Тэрин Теламон убил женщину, которую любил, такая же судьба уготована и ему?