Роберт Джордан - Корона мечей [litres]

– Я рад, что ты пришла, – неожиданно произнес Ранд, все еще глядя в потолок. – Я сидел здесь один. Один. – Он издал горький смешок. – Герид Фил умер.

– Нет, – прошептала Мин, – только не этот славный маленький старичок. – У нее защипало в глазах.

– Его разорвали на части. – Голос Ранда звучал так устало. Так… безжизненно. – Идриен упала в обморок, когда нашла его. Она пролежала без сознания полночи и плохо соображала, даже когда наконец поднялась. Одна из женщин в школе дала ей что-то, чтобы она смогла уснуть. Из-за этого у нее все перепуталось в голове. Добравшись до меня, она снова залилась слезами и… Это кто-то из отродий Тьмы. Кто еще мог оторвать человеку руки и ноги? – Не поднимая головы, Ранд стукнул кулаком по ручке кресла с такой силой, что дерево застонало. – Но почему? Почему его убили? Что такого важного он мог рассказать мне?

Мин изо всех сил старалась выкинуть из головы страшную картину, возникшую перед ее внутренним взором, и подумать. Действительно пыталась. Мастер Фил был мыслителем, философом. Они с Рандом обсуждали все на свете, начиная от смысла отдельных частей пророчеств о Драконе и заканчивая природой отверзшейся в узилище Темного дыры. Он давал ей почитать книги, пленительные, зачаровывающие книги, в мир которых она с удовольствием погружалась, особенно когда старалась разгадать, о чем же в них рассказывается. Он был философом. Никогда больше он не даст ей прочесть ни одной книги. Такой мягкий, добрый старичок, погруженный в мир мысли и пугавшийся, когда что-то извне вторгалось в этот мир. У нее до сих пор хранилась записка, которую он написал Ранду. Он говорил, что она хорошенькая, шутил, что она смущает его и отвлекает. А теперь он мертв. О Свет, слишком много смертей вокруг!

– Я не должен был рассказывать тебе об этом.

Мин вздрогнула; она даже не слышала, как Ранд пересек комнату. Его пальцы гладили ее по щеке, вытирая слезы. Она плакала.

– Прости меня, Мин, – мягко проговорил Ранд. – Мое общество сейчас не слишком приятно. Из-за меня умер человек, а я способен лишь беспокоиться о том, с какой стати его убили.

Обхватив Ранда руками, Мин прижалась лицом к его груди. Она никак не могла остановить слезы. Она никак не могла остановить дрожь.

– Я зашла в комнаты Колавир. – Все вновь ожило в памяти. Пустая гостиная, ни одного слуги. Спальня. Она не хотела вспоминать, но теперь, когда уже заговорила, слова хлынули из нее потоком. – Я подумала: раз ты ссылаешь ее, может, есть способ избежать того, о чем говорили образы, которые я видела рядом с ней. – (На Колавир было ее, наверно, самое красивое платье из темного блестящего шелка с водопадом нежнейших соваррских кружев цвета старой резной кости.) – Я подумала, что на этот раз все не должно быть точно так, как я видела. Ты же та'верен. Ты способен изменить Узор. – (На Колавир были также ожерелье и браслеты с изумрудами и огневиками, кольца с жемчужинами и рубинами, несомненно лучшие ее драгоценности, а в волосах – желтые алмазы, прекрасно имитирующие корону Кайриэна. Ее лицо…) – Она была в своей спальне, висит на одном из столбиков кровати – глаза выпучены, язык высунут, лицо раздулось, почернело. Пальцы ног над опрокинутой табуреткой.

Беспомощно рыдая, Мин повисла на Ранде. Он обнял ее – ласково, нежно.

– Ох, Мин, твой дар не приносит тебе никакой радости, одну боль. Если бы я мог взять на себя твою боль, Мин. Если бы я мог…

Постепенно она стала ощущать, что он тоже дрожит. О Свет, он так упорно старается казаться железным, таким, каким, по его понятиям, должен быть Дракон Возрожденный, но каждый раз, когда кто-то погибал из-за него, это словно убивало и его; смерть Колавир он, скорее всего, воспринял не менее болезненно, чем гибель Фила. Его сердце истекало кровью, когда все вокруг рушилось, хоть он и притворялся, что это не так.

– Поцелуй меня, – пробормотала Мин.

Ранд не двинулся, и она подняла на него взгляд. Он неуверенно заморгал, глядя на нее; глаза, только что казавшиеся серыми, поголубели, точно утреннее небо.

– Я не дразню тебя. – Сколько раз она дразнила его, сидя у него на коленях, называла овечьим пастухом, не осмеливаясь произнести его имя из опасения, что он услышит в ее голосе нежность? Он мирился с этим, думал, что она лишь дразнит его и тут же ускользнет, как только почувствует, что он и в самом деле взволнован. Ха! Тетя Джан и тетя Рана говорили, что нельзя целовать мужчину, если не собираешься за него замуж, но тетя Мирен, похоже, лучше разбиралась в подобных делах. Она говорила, не нужно целовать мужчину просто так, ничего не испытывая к нему, потому что они слишком влюбчивы. – Я вся заледенела внутри, овечий пастух. Колавир и мастер Фил… Согрей меня… Мне нужно… Пожалуйста…

Ранд очень медленно наклонил голову. Сначала это был братский поцелуй, пресный, как разбавленное водой молоко, утешающий, успокаивающий. Потом он стал совсем другим. Ничуть не успокаивающим. Резко выпрямившись, Ранд попытался вырваться из объятий Мин:

– Мин, я не могу. Не имею права…

Ухватив пряди его волос обеими руками, она притянула к себе его губы, и через некоторое время – очень недолгое – он перестал сопротивляться. Мин не была уверена, ее пальцы первыми начали рвать шнуровку у ворота его рубашки или наоборот, но в одном она не сомневалась ни капли. Если бы он даже сейчас попытался вырваться из ее объятий, она схватила бы одно из копий Риаллин, а может и все сразу, и просто заколола бы его.

Решительно шагая по коридорам Солнечного дворца к выходу, Кадсуане изучала айильских дичков со всей внимательностью, которая была ей доступна, учитывая, что она не хотела делать это открыто. Кореле и Дайгиан молча следовали за ней; они уже достаточно хорошо изучили ее нрав, чтобы не досаждать ей своей болтовней, чего нельзя сказать о тех, кто останавливался несколько дней назад в маленьком дворце Арилин и кого она в конце концов отослала прочь. Множество дичков, и каждая дикарка глядела на Айз Седай точно на недавно вычесанную от блох дворняжку, покрытую язвами и оставляющую грязные следы на новом ковре. Некоторые смотрели на Айз Седай с благоговением и обожанием, другие – со страхом и ненавистью, но никогда прежде Кадсуане не сталкивалась с презрением, даже со стороны белоплащников. Тем не менее народ, породивший такое количество дичков, безусловно мог бы стать для Башни источником полноводного потока способных девушек.

Со временем так и будет, и пусть провалятся в Бездну Рока все обычаи, если потребуется. Но не сейчас. Этого мальчишку ал'Тора следует заинтриговать в достаточной степени, чтобы он позволил ей находиться рядом. Его душевное равновесие настолько хрупко, что достаточно слегка подталкивать его локтем, направляя в нужную сторону, и он даже не заметит этого. Только это сейчас по-настоящему важно, только этим и следует заниматься. Нужно сделать так, чтобы ничто не повлияло на него, не расстроило его планов, не подтолкнуло на неверный путь. Ничто.