Ядвига Симанова - Восход памяти [litres]

А Страна Чудес тем временем продолжала раскрывать новых персонажей. На одиноком стуле посреди зала, опершись подбородком о ручку деревянной клюки, вполоборота сидела старая женщина в черном одеянии и вычурном цветастом платке, по виду цыганка. Женщина обернулась. У нее был хищный, пронзительный и очень тяжелый взгляд, от которого возникает делание тут же спрятаться, но который невозможно забыть, взгляд, оставляющий печать. И этим тяжелым, клеймящим взглядом цыганка смотрела на Марианну. Девушка заметно побледнела, но глаз не отвела.

– Здравствуй! – произнесла Марианна чуть слышно.

– Встречались! – ядовито буркнула старуха. – Аль запамятовала?

– Спасибо, что пришла. За помощь спасибо… – кротко молвила девушка, не отвечая на старухино ворчание.

– Я-то что… Этих двоих благодари! – Старуха попеременно кивнула на Акима и стоявшего в сторонке альбиноса, встретившего их на аллее, старого знакомца Марианны – Илью Вадимовича Седых.

– Марийка сообщила, где найти цыганку Малу, – пояснил Аким, – чтобы собрать Бусинки. Правда, она не была уверена, что Мала согласится явиться сюда. Но мы попробовали… – мальчик осекся, – Илья уговорил меня попытаться… Он связался со мной сразу после того, как вы поговорили с Марийкой и связь прервалась.

– Марийка, значит? – Цыганка перебила Акима. – Ушлая получилась шутиха, ничего не скажешь! И отчаянная! Сбежать от мира, убраться из опостылевшей маршрутки, сигануть через огонь прямиком в Вихрь! На такое безрассудство способен только Шут!

Марианна знала, помнила изображение младенца в ведьминой картотеке, помнила, как сама Марийка отождествляла себя с арканом Шута, ей стало ясно, о чем толкует цыганка, ей и только, а остальные слушали, уважая старость, мысленно извиняя старушку, несущую вздор.

– Куда же подевались охранники? – спросила Марианна.

– Улетели, – просто отвечала цыганка. – Нет Вихря — нет служек.

В ее руках оказались карты, и она принялась перетасовывать колоду. Шувихани, вытянув одну карту, мельком взглянула на нее, затем повернула голову, покосившись в сторону улицы. Марианна проследила за ее взглядом: снаружи было темно, даже слишком. Стояла ночь – чернее черного, хотя по времени до прихода ночи еще оставалось время. Смутно уловимое беспокойство отразилось на лице цыганки.

– Помогите! – прохрипела она в попытке подняться, опираясь на клюку.

По первому зову Аким поспешил к ней, поддерживая под руку, помог встать со стула. Стоявший в отдалении Илья на этот раз не мог похвастать расторопностью. Он, сделав шаг вперед, застыл, устремив взор к потолку, по обыкновению «зависнув» в собственных думах. К счастью, его помощь не потребовалась – Аким хорошо справлялся один.

В сопровождении мальчика цыганка добрела до входных дверей, не выпуская из рук колоду Таро. Марианна подъехала на коляске следом. Двери отворились, и девушка увидела собак – тех самых, недавно казавшихся удивительно мирными, точно козочки, пасущиеся на лугу. Но теперь такое сравнение никак не пришло бы на ум. Доберманы скалили зубастые пасти, сверкая немигающими глазами, и грозно наступали, оттесняя девушку и старую цыганку от прохода. Делать нечего, пришлось отступить. Но им обеим, Мале и Марианне, удалось окинуть взглядом вид снаружи коттеджа, который с большой натяжкой вообще можно было назвать видом: ни леса, ни облаков, ни луны, ни аллеи, окаймленной величественными соснами, – вместо всего виднелся один занавес, дешевая черная драпировка. Прав Константин, Вихрь халтурил.

Аким стоял позади, недоумевая, не веря глазам.

– Ничего не понимаю… – произнесла Марианна, с подозрением взглянув на цыганку. – Это твоих рук дело?

Аким недоверчиво уставился на старуху, словно впервые видел. Старая цыганка не отвечала. Лишь карты в ее руках мельтешили, подобно ярким цветным фантикам.

– Одна и та же карта выходит, – не отрывая взгляда от колоды, промолвила шувихани. – Вот опять.

Цыганка вытащила картинку. Первым делом взгляд Марианны упал на пальцы Малы, загрубевшие и темные, с длинными закругленными внутрь ногтями, которым теплое освещение добавляло желтизны. Пальцы эти, подрагивая, держали карту – Семерку Кубков: черный человек блуждает в облаках фантазий, желаний, грез, навеянных снов. Подошедший Степан, осмелевший, ни с того ни с сего выхватил карту из рук шувихани.

– Страна Чудес! – возбужденно прокричал он. Изначально он был ближе всех к истине в своих невысказанных вовремя мыслях.

– Мы во власти воздушных замков, во сне, в подмененной кем-то реальности! – проговорила Марианна, хватая одной рукой Степу, другой – Акима, словно боясь, что оба ненароком рассыпятся в прах.

Словно вторя ее мыслям, цыганка, поводив носом, тихо проговорила:

– Чую запах пепла. Кажется, я догадываюсь, кто архитектор этих замков.

Внезапно со стороны давно погасшего экрана раздался голос:

– Долго же вы соображали!

Из-за экрана показался знакомый силуэт безупречно сложенного мужчины, одетого в кожанку. Константин, узнанный с первого взгляда, предусмотрительно обошел стоявшего как истукан Илью и приблизился, эффектно представ перед собравшимися во всей красе. «Мужчина… опасность…» – пришло на ум глупое, как тогда казалось, предсказание подруги, Галины, и сердце замерло, точно онемев.

– Грегор! – в ярости взревела старая цыганка и, замахнувшись клюкой, что было мочи огрела ею Константина, который, едва успев увернуться, все же получил по уху.

Цыганка, лишившись последних сил, упала на руки Акиму, он еле смог усадить ее на стул. Из кармана Константина по ходу действия выпал листок и лег прямо на колени Марианны. Девушка смотрела на бумагу, параллельно воссоздавая в памяти имя – Грегор. Многострадальная душа Бусинки извлекла на свет из самого мрачного подвала образ: глаза – горящие угли, слуга Гидры, амбассадор, посылающий на смерть, Грегор – слуга Смерти… И Константин… ее Константин… Не может быть! Взгляд вернулся к листку. Почтовый конверт, отпечатанный в типографии, с виду обыкновенный, с единственным отличием: на свободном, не тронутом типографской краской пространстве выделялся рисунок, выполненный, надо сказать, довольно прилично простым карандашом. Рисунок изображал нечто, напоминающее песчаную бурю, а в самом центре облака воздушной пыли…

– Смотри в центр! Ничего не напоминает? – произнес Константин, потирая ушибленное ухо.

Конечно, Марианна узнала.

– Мала, это не он.

Марианна приблизилась к цыганке. Та воззрилась на девушку как на полоумную.

– Константин, это – Мала. Та самая Мала. Она – мое прошлое, – таинственным полушепотом произнесла девушка, обращаясь к Константину.