Джули Кагава - Железный король [litres]

В его глазах мелькнула боль, но быстро исчезла.

– Прекрасно, принцесса. – Он ухмыльнулся, подняв руки. – Не намочи свои королевские трусики. Забудь, что я сказал.

– Ну и ладно! – Вскинув голову, я вышла из класса, не оглядываясь.

Пока я шла в столовую, меня снедало чувство вины. Я сожалела, что огрызнулась на Робби, но иногда он вел себя как старший брат, и это бесило. Как бы то ни было, Робби всегда был таким – ревнивым, чрезмерно заботливым, все время за мной присматривал, словно это его работа. Даже не припомню, как мы впервые встретились; кажется, он всегда был рядом.

В столовой было шумно и тускло. Я остановилась в дверях, выискивая Скотта, и нашла: он сидел за столом посреди зала в окружении чирлидерш и дружков-футболистов. Я замешкалась. Не могу же я просто подойти к ним и сесть; Энджи Уитмонд со своими подружками разорвут меня в клочья.

Скотт поднял глаза и, увидев меня, расплылся в ленивой улыбке. Принимая это за приглашение, я направилась к нему, пробираясь между столами. Он достал телефон, нажал на кнопку и посмотрел на меня полуприкрытыми глазами, улыбаясь.

Рядом зазвонил телефон.

Я вздрогнула, но продолжила идти. За спиной послышались вздохи и хихиканье, а затем перешептывание, такое неприятное, будто обсуждали меня. Я чувствовала, что меня сверлят взглядами. Стараясь не обращать на это внимания, я шла по проходу.

Зазвонил еще один телефон. И еще.

Теперь шепот и смех распространялись как лесной пожар. Я почему-то сразу почувствовала себя ужасно незащищенной, обнаженной, будто в лучах прожектора, напоказ. Они же не могли смеяться надо мной, так? Двое парней тыкали на меня пальцами, перешептываясь, и я изо всех сил старалась не обращать на них внимания. Скотт был уже близко.

– Эй, красотка! – Кто-то ударил меня по заднице, и я вскрикнула. Обернувшись, я увидела Дэна Оттомана – прыщавого светловолосого кларнетиста из группы. Он взглянул на меня и подмигнул. – Не знал, что ты из таких, – сказал он, пытаясь источать очарование, но лишь напоминая мне грязного лягушонка Кермита. – Приходи в группу как-нибудь. У меня есть для тебя флейта, можешь поиграть.

– О чем ты? – рявкнула я на него. Хмыкнув, он протянул телефон.

Поначалу экран был пуст, затем ярко-желтыми буквами появилось сообщение: «Чем Меган Чейз похожа на холодное пиво?» Я ахнула, сообщение сменилось картинкой.

Там была я. Мы со Скоттом на парковке, он обнимал меня за плечи, широко улыбаясь. Только теперь, – у меня аж челюсть отвисла, – я была голой и таращилась на него пустыми и глупыми глазами. Наверное, использовал фотошоп: на фото у меня было до неприличия худое и бесформенное тело, грудь плоская, как у двенадцатилетней девочки. Я замерла, сердце мое остановилось, когда на экране всплыло второе сообщение.

«Мягко пьется и дается легко!»

Земля ушла из-под ног, щеки налились пунцом. Я с ужасом посмотрела на Скотта и увидела, что вся их компания хохочет, тыча в меня пальцем. Телефоны продолжали звонить по всей столовой, смех сотрясал все вокруг, словно цунами. Я дрожала, в глазах защипало.

Закрыв лицо руками, я развернулась и побежала, чтобы не расплакаться там, как ребенок. Пронзительный смех эхом преследовал меня, слезы обжигали глаза, словно яд. Мне удалось пересечь весь зал не споткнувшись, и, с грохотом распахнув дверь, я выбежала в коридор.

Почти час я провела в дальней кабинке женского туалета, рыдая и планируя переехать в Канаду или, может, на Фиджи – куда-нибудь далеко-далеко. Я не смела показываться на глаза в таком состоянии. Наконец, когда слезы утихли и дыхание восстановилось, я задумалась, какой несчастной была моя жизнь.

«О, какая честь, – с горечью подумала я, затаив дыхание, когда в уборную вошли девчонки. – Скотт Уолдрон личной персоной решил разрушить мою жизнь. Бьюсь об заклад, он ни с кем такого еще не проделывал. Вот повезло, я самая большая неудачница в мире». Слезы снова подкатывали, но я устала реветь, поэтому сдержалась.

Поначалу я думала отсидеться в туалете до конца занятий. Но если бы в классе меня спохватились, то в первую очередь искали бы здесь. Поэтому, собравшись с духом, я на цыпочках спустилась в медпункт, чтобы притвориться, что жутко болит живот, и отсидеться там на время.

В лоферах на толстой подошве в нескольких шагах от меня стояла медсестра; когда я заглянула, она бросила на меня взгляд, предупреждающий, что не потерпит очередных подростковых капризов. Кожа на ее лице походила на кожуру усохшего ореха, седые волосы собраны в строгий пучок, на кончике носа красовались крошечные золотистого цвета очки.

– Итак, мисс Чейз, – заговорила она хриплым высоким голосом, отложив в сторону блокнот, – что привело вас сюда?

Я удивилась, что она меня знает. В медпункте я была только раз, когда сбившийся с курса футбольный мяч угодил мне в лицо. Тогда медсестра была худощавой и высокой, с неправильным прикусом, из-за чего походила на лошадь. А эта пухлая, скукоженная маленькая женщина была тут новенькой, и ее взгляд меня немного нервировал.

– Желудок болит, – пожаловалась я, держась за живот так, словно он вот-вот лопнет. – Мне бы прилечь на пару минут.

– Конечно, мисс Чейз. В той комнате есть несколько коек. Я принесу что-нибудь, чтобы стало легче.

Кивнув, я направилась в комнату, разделенную несколькими огромными простынями. Там было пусто, никого, кроме нас двоих. Отлично. Я выбрала угловую койку и легла на застеленный одноразовой простыней матрас.

Через несколько минут появилась медсестра и протянула мне одноразовый стаканчик с пузырящейся и шипящей жидкостью.

– Вот, прими, станет легче, – сказала она, вкладывая стаканчик в мои руки.

Я уставилась на него. Шипучая белая жидкость пахла шоколадом и травами, но был еще какой-то запах, настолько сильный, что глаза слезились.

– Что это? – спросила я.

Медсестра улыбнулась и вышла.

Я осторожно сделала один глоток и почувствовала, как тепло расплывается от горла к животу. Вкус был невероятный, как самый вкусный шоколад в мире, с легким горьковатым послевкусием. Опрокинув стаканчик, я выпила все до последней капли.

Почти сразу же мне захотелось спать. Я прилегла на шуршащий матрас, закрыла глаза, и все исчезло.

Проснулась я от тихих голосов, говорящих украдкой, прямо за занавеской. Я хотела пошевелиться, но тело и голова были словно ватные. Я изо всех сил старалась держать глаза открытыми. За свисающей простыней виднелись два силуэта.

– Не делай ничего безрассудного, – предостерег низкий, хриплый голос.

«Медсестра», – подумала я, гадая в бреду, а не даст ли она мне еще того вкусного шоколада.

– Помни, твой долг – присматривать за девушкой. Ты не должен делать ничего, что привлечет внимание.