Илья Слобожанский - Зайтан-Бродяга. Тихий город

— Это — Та-а-а. — Пояснил болотник и встал на колени. Дернул меня за рукав и строго приказал. — Делай как я.

Подчинился, встал на колени. Мокрый, злой, с разодранными руками, бухнулся рядом с ластоногим.

Ветер разорвал пар, растащил его во все стороны. На самом краю острова показались болотники в причудливых одеждах. Длинные балахоны, высокие, остроконечные шапки-колпаки, всё пестрит яркими красками, горит и светится.

Из воды, на берег полезли ластоногие. Много их, десятки, может и вся сотня наберётся. Выходят на песчаный пляж, кланяются громадине. Несут на вытянутых руках шары.

От чудо-острова к берегу потянулся мост, не широкая полоса с мигающими огоньками. Болотники выстроились друг за другом, подняли шары над головами и пошли по нему.

Озеро-болото забурлило, вспыхнул яркий свет, в небо ударили струи воды и опали бирюзовым дождём. Остров погрузился в туман, свет погас. Темно, ничего не видно. Над головой громыхнуло, вдали полыхнула молния, одна, вторая, третья. Небо прорвалось, начался ливень.

— Хороший знак. — Подставляя дождю уродливое лицо, заверил болотник.

Увлёкся я, гляжу на молнии раскрыв рот. Позабыл что рядом болотник. От того и испугался, отскочил, отпрыгнул в камыш. Увяз по колено и плюхнулся в тину.

— Что же ты такой неловкий. — Ластоногий поспешил на выручку, протянул руку. — Пойдём.

— Куда? — Спросил, прячу руки за спину. Не нужна мне его помощь. В спину толкал ветер, с одежды стекает вода, холодный дождь льёт всё сильней и сильней.

— Туда. — Болотник указал пальцем. — Там праздник.

— Да какой праздник? Ты на меня посмотри.

— Посмотрел. И что? — Спросил и обошёл меня дважды. Проявил заботу, поправил бусы из ракушек, снял с плеча кусок тины и спросил. — Теперь хорошо? Пойдём. Не поторопишься, промокнешь.

— Ты в своём уме?! — Взорвался я, перекрикивая шум ветра и дождя. Не знаю откуда взялась смелость? — Я уже мокрый! Ты это понимаешь?!

— Понимаю. — Болотник кивнул. — Праздник у нас, кушать хочется.

— Кушать? — Внутри всё похолодело, сжал кулаки и заорал. — Хочешь сожрать, ешь прямо здесь! Вот он я, зачем куда-то ходить?!

Болотник раскрыл и тут же закрыл рот. Перебросил топор из руки в руку. Что-то проворчал себе под нос, покрутил пальцем у виска и ушёл в озеро-болото. Обиделся.

Он ушёл, а я остался. Спасибо хоть дождь поутих. С неба ещё капает, но не сильно, ушла гроза, грохочет над лесом. Вот она свобода, но что с нею делать? Куда идти? Без оружия, вещей и еды, да ещё и в ночь?

Выбрался из воды, уселся на траву, обхватил колени руками. Сижу, гляжу в темноту. Мокро, холодно, на душе скверно. Может зря я его обидел? Да и этот тоже хорош, кушать ему хочется, топором машет. Откуда мне знать каким должен быть праздник на болоте?

— Бродяга! — Окликнули сзади. — Ты чего расселся? — Гунька склонился, тронул за плечо. — Там такое? Пошли сам увидишь.

— Куда?

— Туда. — Гунька ухватил меня за руку и потащил. — Шевели ногами, промокнем.

— А как ты меня нашёл?

— Подсказали. — Брякнул приятель и ускорил шаг.

В глубоком яру спряталось приземистое здание с покатой крышей. Утонуло оно в зарослях и черноте ночи. Если бы не Гунька сам бы я не нашёл дорогу. Раскидистые кусты, бурьян в человеческий рост, густая трава, под ногами едва заметная стёжка. По ней мы и вышли к этой громадине.

Уходят вверх массивные колоны, освещает их тусклый свет что пролился с потолка. Что там светится понять сложно. Опутаны колоны вьющимися травами, растрескался камень, чернеют выбоины. С прогнувшихся балок свисают нити лозы горького слинца, качаются от сквозняков растопыренные пальцы-листья. Они-то и не дают разглядеть что светится наверху. Под ногами битый камень, черепки глиняной посуды. Наверное, именно сюда хозяйка Кхну унесла поднятый со дна не потреб. Вот только зачем он здесь?

Спустились мы с Гунькой по изрядно истёртым ступеням и оказались в узком коридоре. Из щелей в полу пробивается свет — синие дорожки огней подмигивают и убегают. В чёрных пятнах выбоин высокие стены, на них, там, где уцелела штукатурка видны рисунки и причудливые письмена.

Тараканы, клопы и жуки повсюду. Завидев нас спешат, убегают, прячутся в щели и дыры. Ленивые и нерасторопные трещат под ногами. Пахнет гниением и сыростью. Стены почернели, в отдельных местах плесень и жёлтый грибок поднялись выше моего роста. Там, где их нет, можно разглядеть картинки.

Угрожающего вида остроносые машины, громоздкие механизмы и тысячи ластоногих в причудливых одеждах. Длинные балахоны и остроконечные шапки-колпаки. Такие шапки я уже видел там, где чудо остров поднялся из воды. На рисунках можно отыскать и других болотников. Большие шары вместо голов, за плечами бочонки, в руках палки с коробками.

— Видал? — Гунька мазнул пальцем по стене и ускорился.

— Догоняй Бродяга.

— Куда нас занесло? — Спросил, глазею по сторонам. И там, и здесь ряды колонн, отполированный белый камень, коричневые прожилки на нём и чёрные пятна. Только по выщерблинам и можно понять, старые они, совсем древние. Огромные горшки, навалены у стены. Целые, треснувшие, разбитые. В таком горшке мы с Гунькой поместимся ещё и место останется. Лежат горой, пропадают без дела. Вот бы всё это добро да на рынок к вольным. И о чём я только думаю? Какой рынок? Под ногами жуки, черепки, битый камень. Местами проросла трава, вздувается шишками-буграми жёлтый и красный мох. Занесло меня в подземелье, как бы зверюга на вылезла.

— Да кто его знает? — Заговорил Гунька. — Пойди и спроси. — Приятель указал взглядом на болотника, тот как сторож возле амбара стоит у колонны. Рослый, крепкий, с зелёными завитушками, одет в сетку. Очень похож на того что бросил меня под проливным дождём. Хотя нет, этот без топора, палка у него с наконечником. — Видал, какой? — Прошептал Гунька. — Охраняет. Но вот что?

— Черепки с горшками стережёт. — Высказал я догадку и полез следом за Гунькой. Протиснулся в узкий проход между камней. Рухнул потолок, упали балки, загородил дорогу. Чёрная бездна над головой, моросит дождик. — Долго ещё? Где наши?

— Почти пришли. Тут свернём. — Гунька подтянул штаны и зашагал ещё проворней. — Когда мы сюда спустились, этой дыры не было. — Гунька остановился завертел головой. — Трещать начало. Сверху сыплется, снизу гудит, дрожит. Подумал — тут и помру. — Приятель умолк.

— И что потом?

— Ничего особенного. Потрещало и затихло. — Гунька поскрёб щеку. — Туда. — После минуты раздумий указал Гунька. — Когда греметь и трясти перестало, появилась дыра. Пыль улеглась, а там проход и ступеньки.

— А что внизу?

— Проход. За ним здоровенная комната и озеро. Представляешь, озеро под землёй. Светится оно. — Поведал Гунька. — Вода тёплая-тёплая, местами горячая. Я искупался. Рыбки плавают, маленькие такие, стайками кружат, щиплют за ноги. Сначала как-то не по себе. А потом хорошо, даже приятно.