Илья Слобожанский - Зайтан-Бродяга. Тихий город

— И что он тебе сказал? — Поспешил за нею, остановил взял под локоть.

— Болотники остригли. — Прошлась ладошкой как гребёнкой по своим волосам. Повернулась, резанула по мне взглядом. — Скажи правду. Они это сделали?

— Я не видел. — Сказал правду и отвёл взгляд. Отошёл в сторону. Как быстро она изменилась. В голосе металл, в глазах недобрый блеск.

— Можно я тебя обниму?

— Меня? — Гляжу на девку, не знаю, что и ответить.

— Здесь ещё кто-то есть? — Спросила и улыбнулась, головой вертит точно осматривается, а глядит на меня. Добрый взгляд, открытый. — Ну так что, будем обниматься?

— Ну. Если ты настаиваешь. — Что ей ещё сказать? Обнимали меня девки и не раз, но что бы с разрешения? Не припомню я такого.

Подбежала, повисла на шее. Жмётся всем телом, взъерошила мои волосы, заглянула в глаза и поцеловала. Да так крепко, что голова пошла кругом. Целует, гладит по щекам, губы у неё сладкие как смолка из сот пчелистых. Не знавал я таких поцелуев. Дышать нечем, а она не отпускает. Раскачивается земля под ногами, кусты, деревья всё плывёт. Задыхаюсь от счастья, пропадаю. В голове шумит, перед глазами видения. Лунная ночь, колокольня. Хозяйка Кхну угощает тёплой юшкой. Болотник в рыбацкой сетке с топориком, тёплое озеро. Пластина из жёлтого металла. Лачуга на болоте, цветы баюки, мошки.

— Эй, ты чего там делаешь? — Тормошит Карлуха. — Как угораздило?

— Где она? — Завертел головой, ветка по щеке царапнула. Стою в зарослях колючих кустов, нога застряла.

— Ушла. Указала где тебя отыскать и дала дёру.

— Куда ушла?

— Туда. — Карлуха показал на пригорок. — Зарёванная убежала. Чем обидел? Ущипнул или брякнул что-то не к месту?

— Кто обидел?

— Кроме тебя некому. — Карлуха протянул руку. — Цепляйся, помогу вылезти. Пусть уходит если такая гордая. Сама позвала, а потом плачет. Помнишь Аську Кособокую?

— Портниху? — С большим трудом высвободил ногу, полез между веток. Карлуха тянет за руку, помогает.

— Ага. — Кряхтит мелкий, упирается ногами в песок. — Как же ты туда забрался? Пихнула гадина? Она мне сразу не понравилась. Сюнделем вертит как хочет, вот и тебя закрутила.

— Закрутила. — Нет смысла отпираться. Оцарапал руки, разодрал щеку, насилу выбрался. — А чего ты про Аську вспомнил? — Спросил у мелкого и плюнул на оцарапанные пальцы.

— Чего спросил? — Улыбается Карлуха. — Она тоже плакала. Поначалу глумилась, на смех поднимала, а как всё случилось, убежала. Сорвала мою любимую занавеску, ту что в горошек. Замоталась в неё и дала дёру.

— Повезло Аське.

— Ага, подвезло заразе. — Карлуха пригорюнился. — Хорошая была занавеска, почти новая. И куда она её задевала?

— Почему не спросил? — Склонился к воде, умываюсь. Карлуха уселся неподалёку.

— Я бы спросил, так некого. Сторонится, бежит точно у меня рога на лбу выросли.

— Что с кашей?

— Стоит каша, тебя дожидается. — Поднялся Карлуха, отряхнул штаны. — Слышь Бродяга. Что с Михалычем делать? Может давай я его. — Коротун достал нож.

— Спрячь. Мы не разбойники. Где он?

— Там, где и был. — Мелкий плюнул под ноги, сунул за спину нож, прикрыл рубахой. — Под кустом, дрыхнет. Девка его усмирила, Сюндель руки за спину связал. Гунька камыша нарезал, плетухой этого гада накрыл. Твою постель я стелил, и камыш таскал и плетуху на холме резал. Все пальцы изранил, пока надрал. А этот гад, Михалыча одел и спать уложил. С чего вдруг?

— Пошли.

— Куда?

— Поглядим на Михалыча.

Сидит Михалыч под кустом глазами хлопает. Смотрю на него, а он на меня. Сюндель прознал что девка ушла, схватил автомат и убежал. Не стал я его останавливать, пусть хоть все разбегутся.

— Развяжите. — Просит Михалыч чуть не плачет. — Не помню я ничего. Богом клянусь не помню.

— Ты Бродягу удавить хотел. — Поведал Гунька.

— Не помню. — Вертит Михалыч головой, глаза бегают. Напуган он, сильно. — Как выбрались из болота помню. Развели огонь тоже помню. Дальше темнота. Проснулся руки болят, связаны. Почему не знаю.

— Радуйся, что проснулся. — Рычит Гунька. — Поверил я тебе. А ты. — Махнул Гунька рукой и отошёл в сторонку.

— Клянусь не помню. — Оправдывается Михалыч. — Совсем ничего не помню.

— Чего же он тебе такого наобещал? — Карлуха поглядел на Гуньку. Прошёл к Михалычу присел рядышком. Набрал пригоршню песка, высыпал и снова набрал. — Помнишь, как меня под зад пнул?

— Помню. — Михалыч кивнул. — Это помню. Как через болото шли тоже помню. В трусах ходил, курил. Дальше провал в памяти. Богом клянусь.

— Да кто он тебе такой что ты им клянёшься? — Спросил Карлуха. — Бродяга, чего мы с ним возимся. — Злится мелкий, бросил песок под ноги, вскочил. — Утопим в болоте и все дела.

— А как же патроны? — Напомнил Михалыч. Вертит головой, ищет поддержки. Глядит то на меня, то на Гуньку. — Без моей помощи не отыщите. Я Вам всё отдам.

— И много у тебя патронов? — Карлуха поскрёб щеку. — Где они?

— Я покажу. — Михалыч громко сглотнул. — Забирайте всё. Я уйду, Вы здесь оставайтесь.

— Как же мы заберём? — Карлуха посмотрел на меня, лыбится. — Он пойдёт, мы останемся. С причудами дядька. — Мелкий плюнул на ладони, растёр. Склонился над Михалычем. — Сам притащишь?

— Нет. — Михалыч завертел головой. — Не утащу я всё.

Пойдём все вместе. Укажу где склад и уйду через пещеру. Больше Вы меня не увидите.

— Врёт он всё. — Заключил Карлуха, сцепил за спиной руки, прогуливается, глядит в небо. — Шкуру спасает.

— Незачем мне врать. В рюкзаке десять пачек. Забирайте. В пещере склад. Консервы, одежда, медикаменты. Всего навалом.

— Навалом? — Переспросил я.

— Ага. — Михалыч закивал. — Прости Бродяга. Не знаю, что на меня нашло? Контуженный я, переклинило. Выручай.

— Может и не врёт. — Мелкий полез в мешок. Роется в вещах Михалыча. Непринято у нас такое делать. — Десять штук. В таких же обёртках как Шванькины девки заработали. Гляди. — Карлуха показал пачку. — Видал как блестит? Маслом испачканы.

— Положи на место. — Злится Гунька. — Не твоё, не трогай.

— Так я не по злому умыслу в мешок полез. — Оправдывается Карлуха. — А если врёт? Как проверишь?

— Уходить пора. — Поторопил я. — У нас, два пути. Обратно в Бочку или. — Я посмотрел на Михалыча. Сидит, опустил голову.

— В Бочку не пойду. — Сообщил Карлуха, завязал мешок, на него и уселся. — Не вернусь покуда там пришлые.

— И я не вернусь. — Ответил Гунька.

— Правильное решение. — Одобрил Михалыч. — В пещеру пойдём. Разбогатеете. Всё то что не унесёте, обязательно перепрячьте. А потом.

— Заткнись. — Прошипел Карлуха. — Мы уже лопатины перепрятали. И всё из-за тебя гад.

— Я-то тут причём?

— А чьи дружки нас? — Коротун пригрозил кулаком.

— Оба заткнитесь. — Рявкнул я. — К ближайшему поселению два дня пути. Консервы на исходе. Можно охотится, рыбу ловить. С голоду не умрём.