Илья Слобожанский - Зайтан-Бродяга. Тихий город

— Что там? — Шепчу, глазею на утренний лес. Кусты как кусты, ветки не раскачиваются, тишина, покой. Чего это Серёга такой взвинченный?

— Бродит кто-то.

— Показалось тебе. В лесу, да ещё и с похмелья, всякое привидится.

— Не кричи. — Серёга приложил палец к губам. — Обойдём с двух сторон?

— Ты Карлуху не видел? Храпа не слыхать. — Встал под дерево, справляю малую нужду. Нервный Серёга, выпили мы вчера прилично, от того и чудится разное. — Наелся мяса, вот и присел под куст. Коротун?! — Позвал негромко. — Карлуха! Ты где?

— Эй! — Окликнул Серёга. — Выходи блоха! Не время в прятки играть.

Нам никто не ответил. Разве что встревоженная птица крякнула сверху, хлопнула крыльями и улетела. Да ещё ветер, качнул деревья стряхнул с веток дождевую воду. Та пролилась, пробарабанила по лапнику шалаша, да по нашим с Серёгой головам и спинам.

— Чертовщина, да и только. — Вымолвил Серёга. — Дурачится недомерок.

— Это вряд ли, слаб он на похмелье. Ты в шалаше глядел? Может спит? А мы как два дурня в гадалки играем.

— Может и спит. — Согласился Серёга. — А кто там? — Палец указал на куст.

— Птица по веткам прыгает. Ползуха шустрит. Расслабься, привиделось.

— Привиделось не привиделось, а проверить нужно. — Серёга передёрнул затворную раму и предложил. — Давай посмотрим?

— Давай. Пошли, проверим если ты так хочешь.

И мы пошли, осторожно, крадучись. Серёга впереди я чуть сбоку, таким порядком и вышли за кусты. Нет никого, а ветки качаются, кто-то или что-то прячется за ними. Но это точно не Карлуха, не полезет мелкий в колючки, даже на пьяную голову не сунется.

— Пс-с-с. — Позвал Серёга и отодвинул стволом ветку.

Улыбка до ушей, потянулся рукой к листьям.

— Не трогай. — Остановил я Серёгу. — Это рыжуха. –

Предупредил и отступил подальше. — Прыгают они, тяпнет.

— Да ладно. — Не поверил приятель, протянул руку и позвал. — Иди, не бойся. — Зверёк выбрался из колючек, застрекотал. Понюхал Серёгины пальцы, потрогал лапкой и перебрался на ладонь. Смотрит чёрными бусинками глаз, тихонько стрекочет. — Взял Серёга длинноносого, крохотного зверька с пушистым хвостом. Погладил пальцем и говорит. — А ты говорил, тяпнет. Гляди какой хорошенький?

— Отпустил бы ты его. Плохо закончится. Это детёныш.

— Прикольный детёныш. — Серёга забросил на плечо автомат. Малец рыжухи принялся умываться, трёт лапками мордочку, загребает, расчёсывает коготками пушистый хвост. Лыбится Серёга радуется. — Лес вокруг, темно, страшно. Совсем маленький, куда только родители смотрят?

— Верни на место. Эти твари не гуляют по одиночке. Живут большими семьями.

— И что? — Гладит Серёга мальца пальцем по жёлтому животику. Тот улёгся на ладони, расставил лапки, закрыл глаза. — А что они кушают?

— Хороший вопрос. — Стоим в двух шагах от дерева, того дерева, на котором припрятали шкуру черноголова. Смотрю на шкуру, а она глядит на меня. Торчат из дыр остроносые мордочки. Много их. — Серёга. — Позвал, а сам отступаю.

— Чего тебе? — Продолжая чесать животик блаженствующему детёнышу отозвался Серёга. — Погляди, какой симпатичный. На белку похож.

— Не туда смотришь. — Предупредил я.

— А куда нужно? — Это были последние слова, сказанные моим приятелем в пол голоса. Дальше только громкая брань. Всё семейство рыжух как по команде бросилось вызволять своего отпрыска.

Крики, вопли, ругань. Бросил Серёга автомат и рванул через куст, машет рукой, отбивается. Да разве от них отобьёшься, да ещё и одной рукой? Второй, мальца к себе прижимает. Прыгают по Серёге рыжухи, кусают, царапают.

— Отпусти! Выбрось! — Кричу ему в след. Не слышит Серёга, убегает. Втянул голову в плечи, отмахивается и вопит.

Поднял Серёгин автомат и побрёл к шалашу будить Карлуху. Залез осмотрелся. Сучья на углях подсохли, горит костерок, потрескивает, дымком пахнет. Мешки на месте, Карлухина торба, ботинки, куртка тоже здесь, а Коротуна нет. Хорошо начинается день, весело. Серёга по лесу бегает, Карлухи и след простыл. Кхала будь она неладна, ушла на луг и не вернулась. Все разбрелись, все разбежались.

Вылез на свежий воздух, гляжу по сторонам. Шумит лес, птицы щебечут, букашки жужжат. Капает с веток дождевая вода, стучит неподалёку красноносый, долбит дерево, жучков выковыривает. Куда идти, кого первым искать? Винтовку на плечо и пошёл на Серёгины крики. Чего думать и гадать? Отыщу Серёгу, вдвоём и пойдём на поиски мелкого. А там и Кхала объявится. Вернётся, никуда не денется.

Не заладилось всё с самого начала. Как пришёл в Бочку, так и начались мои злоключения. Сбежал через нужник, ружьишко оставил. Надавали по мордасам. Потом девка прибилась, болотники будь они неладны со своим праздником. От Михалыча выхватил, да так что летать начал. Приятеля потерял. Эх, Гунька-Гунька. Что же тебе не сиделось на месте? Зачем вскочил?

Так и вышел к ручью, вспоминаю, пытаюсь понять с чего вдруг столько всего на меня навалилось? Не слыхать Серёгиных криков, стрекочут букашки, ухают птицы. Затих Серёга, потерялся.

Попил воды из ручья, умылся. На той стороне трава вытоптана, мох содран. Рубаха висит на кусте, штаны валяются у воды. Коротун — промелькнула в голове догадка, и прошла ознобом по спине. Вещи мелкого, трудно с другими спутать. Шмотьё нашлось, а где хозяин?

— Эй! — Окликнул, присел за пнём и тихонько позвал. — Карлуха? Ты где?

— Б-б-бродяга! — Отозвался Коротун. — Т-т-тут я! — Слышится из бурьянов. Лужа там большая, роятся мошки, квакают жабы.

— Ты как туда забрался? — Лежит дерево, упало оно давно, поросло мхом, сучья торчат во все стороны. Не полезу я в грязь, переберусь по бревну. Туда идти ещё ничего хоть и под горку, а вот обратно не выйдет, высоко не взобраться. Прошёл по мостику, спрыгнул на островок суши посреди большой лужи. Раздвинул бурьян, а там Карлуха, сидит, руками колени обнимает, трясёт его, дрожит, цокотит зубами. Голый он, с ног до головы измазан грязью.

— Б-б-бродяга. П-п-помоги. П-п-про-п-п-падаю.

— Ты зачем сюда залез?

— Не-не по-по-мню.

Зашёл в лужу и провалился, воды выше пояса, под нею ил. Колючки руки и лицо царапают, трава высокая, жёсткая. В этом болоте и налегке увязнешь, а тут ещё Коротун залез на спину, обхватил меня руками за шею, прижался, дрожит, в самое ухо зубами дробь выбивает.

Карлуха хоть и невелик ростом, но тяжёлый. Винтовка мешает, прикладом в грязи увязает, за траву цепляется. Дёргаю за ремень, вытаскиваю. Вот и решай, что лучше? Утонуть в луже и больше не мучиться, или бросить винтовку вместе с приятелем. Выбирать не пришлось. С руганью и проклятьями на свою жизнь вылез, грязный и злой. Обматерил Карлуху, вспомнил и маму, и папу. Молчит мелкий, висит на мне слезать не хочет.

Посидел на пеньке, отдышался. Карлуха вцепился мёртвой хваткой, на шею давит. Как не тяжела ноша, а идти нужно. Шаркаю ногами, с одежды вода течёт, к подошвам жирная дрянь налипла. Были ботинки, стали валенки.