Сьюзан Деннард - Потому что ты любишь ненавидеть меня: 13 злодейских сказок [антология]

«Моя маленькая девочка, у тебя отличные инстинкты», – думала она.

Но Сера вела себя иначе, она наблюдала и наблюдала, и наблюдала и наблюдала, как мальчишки играют в войну. Она пожирала это зрелище, и глазенки ее полыхали. Пылали голодом. Карина была уверена, что Сера бросилась бы в свалку, если бы могла. Если бы мама позволила ей, она бы присоединилась к детским сражениям и стала бы генералом.

СЕРА В ДВА ГОДА ПЯТЬ МЕСЯЦЕВ

«Откуда у нее взялись эти голубые глаза?» – иногда думала Карина.

Она надеялась, что со временем они потемнеют.

У нее самой и у Патрика глаза были карими, у Калли поначалу тоже голубыми, но затем они изменили цвет.

На семейных фотографиях Сера выглядела как пришедший в гости родственник.

Очень дальний.

СЕРА В ДВА ГОДА ДЕСЯТЬ МЕСЯЦЕВ

Калли сказала, что ей больно держать сестру за руку.

Карина сказала, что Калли не обязана держать ладошку Сера, если ей того не хочется.

СЕРА В ТРИ ГОДА ДВА МЕСЯЦА

Карина и другая мама стояли на краю площадки, глядя как играют их отпрыски, отданные на день в детский сад. Это был тот момент мирной анонимности, пока дети не осознали, что родители снова появились рядом, чтобы забрать домой после заполненного показным весельем дня.

Это Карине очень нравилось – смотреть, как возится с друзьями и игрушками ее дочь, не знающая, что за ней наблюдают. Другие родители тоже получали от этого удовольствие... интересно, что все они надеялись в эти моменты увидеть, что разглядеть? Может быть, что их ребенок великодушен, что он говорит «пожалуйста» и «спасибо», что делится и соблюдает правила в играх. И что он делает все это без надзора родителей.

Хотя может быть, все обстояло намного проще, может быть в эти минуты анонимности, перед тем как об их присутствии станет известно детям, они силились понять, что за человеком вырастет их собственный отпрыск. Добрым? Или совсем нет?

Карина испытывала потребность в этом тайном наблюдении, она дольше других родителей задерживалась там, где дочь не могла ее увидеть. Еще одно мгновение здесь, еще мгновение, и она получит некое озарение, поймет, что творится в душе у ее странной – или, может быть, необычной? – или, может быть, отличающейся младшей дочери.

Сейчас, стоя рядом с другой матерью, Карина обдумывала следующую вещь: «неужели другие дети похожи на Серу?».

– Второй ребенок ведь всегда отличается от первого? – спросила она наконец.

– Да! – воскликнула другая мама, сопроводив слова энергичным жестом. – Да! Именно так!

Карина ощутила, как ее заполняет надежда – может быть, она не одинока со своей проблемой, может быть все вторые дети... они... какое же слово использовать, какое?

Но нет.

Она будет задавать этот вопрос снова и снова на протяжении нескольких месяцев разным мамам. Она будет спрашивать утром, когда не выспавшиеся родители оставляют детей в садике, а другая мама будет раскачиваться взад-вперед с прыгающим у нее на бедрах вторым отпрыском. Она будет спрашивать на игровой площадке, когда другая мама усердно толкает второго отпрыска в детских качелях, в тех, что больше похожи на упряжь.

И разница всегда окажется минимальной, насчет привычек в еде или во сне.

«Ну, маленький Максимилиан всегда дрых как сурок, но эта вот красотка, она никогда не спит!» или «София очень разборчивый едок, зато Маделин метет все подряд». Различия столь поверхностные, ничего такого, о чем стоит беспокоиться, ничего серьезного.

Совсем не так, как у Калли и Серы.

Однажды кое-кто оказался близок к тому, чтобы выразить то, что сама Карина чувствовала. Одна из беднейших мам, из тех, кому стало не по силам оплачивать садик, когда цены в очередной раз выросли.

– По сравнению с первым у моего второго скверный характер, – сказала она.

Точно ли она употребила слово «скверный»?

Оно могло оказаться именно тем, которое Карина разыскивала без особого успеха. Нет, вероятно другая мама использовала нечто более невинное, полное прощения, отражающее любовь и понимание, и вероятно, что она даже рассмеялась, когда сказала все это.

Никто никогда не говорил ничего подобного тому, что ощущала сама Карина.

Она думала не только то, что ее второй ребенок отличается от других, нет, она полагала, что с девочкой что-то неправильно.

СЕРА В ЧЕТЫРЕ ГОДА

На ее день рождения Сера захотела солдатиков, пистолеты и сабли, причем она предпочитала такое оружие, что выглядело настоящим.

Патрик готов был потворствовать дочери в этом, но Карина отказалась наотрез. Она купила несколько плюшевых кукол с огромными глазами. Сера построила форт из подушек, использовала машину Барби как танк, вызвала авиационную поддержку с помощью игрушечной рации и отправила кукол на войну.

СЕРА В ЧЕТЫРЕ ГОДА ДВА МЕСЯЦА

Ее глаза так и не стали карими. У нее никогда не было младенческого жирка. Сплошные углы и острые грани.

Слишком много отличий: жесткая там, где Калли была мягкой, очень светлые волосы, светлые глаза, светлая кожа, у Калли все темнее, насыщенней, теплее.

Сера была совершенно бесстрашной, но не в хорошем смысле слова.

В этом мире существуют вещи, которых надо бояться, но она не обращала на них внимания.

А затем пришел день, который изменил все.

В последние дни осени они втроем, Карина, Калли и Сера, возвращались домой из парка. Дни становились короче, а дорога длиной в милю более длинной и пустынной с каждым днем.

Патрик пропадал на работе. Он все время пропадал на работе.

Чтобы добраться до дома, они должны были оставить позади приятный, ухоженный квартал, и пересечь другой, намного менее приятный. Нельзя сказать, чтобы он был так уж плох, но в нем попадались мертвые зоны, и по одной из них они и шагали сейчас.

Улица с одной стороны упиралась в заброшенную парковку, с другой – в узкую, темную аллею. Несколькими домами в сторону город вновь становился дружелюбным и безопасным, но сейчас Карина имела только парковку, аллею, двух девочек, которые не могут ходить быстро, и мужчину, который – она готова была поклясться – наблюдал за ними в парке.

Сейчас он отставал на полдома, и что-то неприятное, целеустремленное ощущалось в нем.

Карина подхватила Серу и велела Калли, чтобы она быстрее крутила педали велосипеда. Калли свела вместе детские бровки, и вместо того, чтобы ускориться, слезла с велосипеда. Одной рукой она крепко ухватилась за мать, а другой покатила велосипед следом.

– Сядь на него обратно, золотце, – приказала Карина, стараясь не оглядываться на мужчину, но оглядываясь, несмотря на все усилия.

Он сократил дистанцию.

Калли отказалась, но не потому, что капризничала, а потому, что она занервничала. Маленькая Калли поняла, что они в опасности, но не сообразила, что нужно делать, ну а Сера... ну кто в точности может знать, что поняла Сера?