Катя Брандис - Превращение Карага [litres]

Джефри на одно мгновение ошарашенно застыл. Это его и погубило. Через секунду я уже держал его зубами за загривок. И он тут же затих. И правильно сделал. Мои клыки были как раз у основания его черепа. И нас обоих нещадно поливал дождь.

– Ладно, – прохрипел волк, – твоя взяла.

– Вот и хорошо. – Я выпустил его загривок. – Теперь вы навсегда оставите меня в покое, ясно?

Вместо ответа раздалось злобное рычание, совсем не похоже на «Да».

Когда я наутро открыл глаза, первым делом увидел добродушное лицо Брэндона:

– Как ты себя чувствуешь, Караг?

– Бывало и лучше.

Всё тело болело, раны на руке и плече горели. Странно, что я вообще смог уснуть.

– Выглядишь неважно, – заметил Брэндон, – надо в медпункт.

Ночью они с Холли проводили меня в комнату и майкой перевязали мне раны.

– Нельзя, – покачал головой я. – Иначе все сразу поймут, что я дрался, и не на уроке борьбы.

– Точно. – Брэндон помял своё плечо.

Он ушибся, когда упал с дерева. А всё-таки здорово, когда у тебя есть команда!

Сегодня кроме физики, английского и превращения в расписании стоял урок борьбы и выживания. Вот ведь проблема!

Волки тоже были изрядно помяты. Убогое зрелище, даже в человечьем облике. На физике, которую вёл койот мистер Бриджер, Джеффи взглянул на меня с ненавистью и больше не обращал внимания. На его смазливой физиономии виднелись чёткие следы моих когтей.

– Что с тобой случилось? – нахмурился Бриджер, глядя на Джефри.

– Упал в заросли ежевики, – отмахнулся тот.

– А с тобой что? – Бриджер увидел Тикаани.

– Врезалась в дерево на бегу, – проворчала индианка с самым равнодушным видом, на какой была способна.

– А ты, Бо? Тоже в дерево? – Бриджер обернулся к Бо, который держал у уха кусок льда.

– Да, – выдавил из себя омега-придурок.

Бриджер метнул на меня строгий взгляд. Я нагнулся над тетрадкой и стал списывать с доски. К счастью, раны у меня были на правой руке, а как человек я левша.

Но на уроке борьбы и выживания отвертеться не удалось. Билл Зорки сразу всё заметил.

– Что у тебя с рукой? – обратился он ко мне и велел снять пуловер.

Через две минуты я уже сидел в медицинском кабинете, и Шерри Плеск, наша повариха и медсестра, из индейцев, обрабатывала мои раны вонючим антисептиком.

– Воняет, зато помогает! – заверила она меня, зажимая себе нос.

Хорошо ей: она бобриха, минут пятнадцать может не дышать.

Когда в кабинет вошёл Джеймс Бриджер, я озадаченно уставился на него. Зачем он здесь? У него же урок на третьем курсе.

– Сам скажешь, что случилось, или придётся тебя пытать? – обратился он ко мне.

Допрос, значит. Бриджер был зол и холоден. И его холодность была обиднее, чем раны на руке, потому что он нравился мне больше других учителей во всей школе. В дикой природе я не жаловал койотов, но Бриджер был особенный, а кроме того – в сто раз умнее и опытнее меня. А в глазах у него иногда проглядывала грусть, похожая на мою. Ему довелось пережить нечто гораздо худшее, чем мне до сих пор, но он никогда не сдавался.

– Это была дуэль, – объяснил я, пока Шерри накладывала повязку мне на раны, – прошлой ночью.

Он не стал спрашивать с кем:

– Ты победил?

– Да, повезло.

– Без везения никуда. – Бриджер едва заметно улыбнулся.

– Вы доложите мисс Кристалл? – спросил я с тяжёлым сердцем.

Неужели мне сделают выговор? В первый же месяц в новой школе?

– Посмотрим, – прорычал Бриджер, положил руку на моё нераненое плечо и вышел.

Я ни секунды не сомневался: он меня не выдаст.

У входа в медпункт на стульях уже ожидали своей очереди волки. Меня проводили четыре злобных взгляда.

Холли и Брэндон уже разнесли новость по всей школе. К обеду почти все ученики знали о ночной дуэли. И никто не счёл это дурным поступком. Шерри Плеск одарила меня дружеским взглядом чёрных глаз и двойной порцией шоколадного пудинга, хотя я и не просил. Желающих сесть за наш столик было хоть отбавляй. Тень обогнала Куки и почти спихнула её с последнего свободного места. А когда я уже впился зубами в свой гамбургер, к моему столику прошествовал кролик Нимбл с улыбкой во весь рот:

– Круто! Наконец-то кто-то поставил их на место! Так им и надо! Заслужили! – И он поднял вверх большой палец.

– Согласен, – прошамкал я с набитым ртом.

Когда я поднял глаза от тарелки в следующий раз, меня как громом поразило: прямо передо мной оказались прекрасные карие девичьи глаза. Глаза Лу! Она сидела за соседним столиком напротив и на этот раз смотрела на меня не настороженно-враждебно, а по-дружески. Чем я такое заслужил? Это я узнал, когда мы вместе сдавали грязную посуду.

– Спасибо, Караг, – прошелестела Лу у меня за спиной в очереди, – я рада, что ты дал отпор волкам. Они слишком долго считали себя самыми крутыми в школе. Они презирают других оборотней, а за этим презрением скрывается одна только слабость и ничтожество.

– Да, я тоже рад…

Меня бросило в жар, я, очевидно, стал пунцовым. Как непривычно в одночасье стать героем.

Лу вздохнула:

– Только не думай, что мне нравятся пумы. Вы опасны, хотите вы того или нет.

На это я не нашёл что ответить. Сказать «Олени всё равно невкусные»? Или «Вообще-то пумы ручные и пушистые»? Придётся как-то её убедить, что я не опасен.

Я решил, что начать, пожалуй, стоит с того, чтобы убедить в этом её папеньку, мистера Элвуда. Мне стало дурно от одной только мысли о предстоящем уроке превращения у этого пижона.

– Хоть бы он тебя больше не мучил, – пожелала Холли, обеими руками загребая орехи из миски на столе в столовой.

– Лучше не напоминай, – промычал Брэндон, смахивая муху с носа. – Караг должен быть настроен позитивно!

– Пф, что за бред! – фыркнула рыжая.

– Позитивное мышление, – настаивал Брэндон, – это когда ты думаешь о том, что у тебя хорошо получается, что ты умеешь. Вообще-то помогает.

– Я могу думать о том, как победил Джефри, – вслух размышлял я.

– Да толку-то! – не унималась Холли и, понизив голос, добавила: – Слушай, если честно – Джефри сделал бы из тебя фарш, если бы один бизон вовремя не рухнул с дерева.

– Неправда! – обиделся я. – Я бы и сам справился. В любом случае спасибо, Брэндон.

– Да ладно, – смутился тот.

Как и на прошлом уроке превращения, мы собрались во внутреннем дворе, в саду, и сели в круг на траве. У меня по-прежнему болело всё тело, и учитель навевал на меня тоску. «Необходимо включить позитивное мышление, – уговаривал я себя. – Ты же победил волков, неужели тебя может напугать какой-то один оленишка?!»

Тут этот «оленишка» и явился – на двух ногах и в безупречном костюме.

– Доброе утро всем, – провозгласил Айсидор Элвуд, обводя класс строгим взглядом, а меня опять пронзил как стрелой. – Сегодня, пожалуй, опять начнём с нашего нового ученика.