Андреа Стюарт - Дочь костяных осколков [litres]

Все дети этим хвастаются.

Мэфи был похож сразу на нескольких животных. На котенка. На выдру. На обезьянку с перепончатыми проворными лапками. На кого он станет похож, когда шишечки возле ушей превратятся в рога? На антилопу? И какое животное способно производить ветер, да еще и разговаривать?

Я потер лоб и попытался упорядочить разбегающиеся мысли. Ясно одно: я упустил шанс узнать побольше об исчезновении Эмалы, потому что хотел уберечь это существо от гибели.

Мое сердце стояло перед выбором. Я хотел позаботиться о Мэфи. Когда он снова заурчал во сне, я почувствовал, что перестал хмуриться, хотя до того момента даже не сознавал, что сижу насупившись. Нет, надо признать, никакого выбора не требовалось. Я уже позаботился о Мэфи, а вот Эмала…

Мы познакомились детьми, тогда еще Праздник десятины не забрал жизнь моего брата Оню. Я собирал моллюсков на берегу, мама была неподалеку. Помню, она подоткнула юбки, чтобы не мешались…

Хотел бы я сказать, что помню первые слова, которые мне сказала Эмала. Или что, увидев ее, я потерял дар речи, или что я сразу понял – она та самая, особенная. Отец Эмалы рыбачил, сидя на шесте, недалеко от берега, и она какое-то время просто за мной наблюдала. Я начал приставать к ней с обычными вопросами: «Ты здешняя? Говоришь на империанском? Как тебя зовут?» Но Эмала не отвечала, вместо этого она нашла палку и стала вместе со мной выковыривать из песка моллюсков. А потом сказала: «Спорим, я насобираю больше». Так мы и подружились.

Для меня она была обычной голенастой девчонкой с черными густыми волосами, и пальцы у нее почему-то всегда казались липкими. Иногда я не мог дождаться, когда снова ее увижу. Иногда ненавидел так сильно, как может ненавидеть только маленький мальчик. А после смерти Оню она стала моим лучшим другом.

Я надеялся, что Эмала знала, что я ищу ее.

Что-то несколько раз стукнулось о борт лодки. Оказалось, что это какие-то деревяшки, но не плавник, скорее обломки после кораблекрушения или после потопления Головы Оленя. Меня снова захлестнул ужас при мысли о том, как люди, живущие на суше, встретили свою смерть под водой. Я схватился за перевязанное грубой тряпкой запястье. На большинстве тел утопленников не будет татуировок, да и тел наверняка найдут совсем мало. Если вообще найдут.

Я снова сосредоточился на картах. В конце сухого сезона острова Хвоста Обезьяны сдвигаются ближе друг к другу, а сам архипелаг в это время года движется на северо-восток. Проделав кое-какие расчеты, я определил месторасположение следующего острова и выправил курс.

К вечеру наконец подул ветер. Проснулся Мэфи и начал что-то щебетать, но с одеяла не уходил, поэтому я сам поймал рыбу и принялся его кормить. Усы Мэфи щекотали мне пальцы, он громко чавкал, голова у него ходила вверх-вниз. Я наблюдал за тем, как работают его белые зубы, и задумчиво поглаживал по макушке.

– Моя мама сказала бы, что тебе следует есть потише. Она сказала бы, что твое чавканье могут услышать в любом уголке Империи.

Я умолк в надежде, что он снова со мной заговорит.

Мэфи посмотрел на меня и спросил скрипучим, как ржавые петли, голосом:

– Плохо?

Я рассмеялся. Да, возможно, он был как те попугаи.

– Плохо, – подтвердил я. – Совсем плохо.

Мэфи холодными лапками взял у меня очередной кусок рыбы и съел его изящно, прямо как сын губернатора.

– Ты понимаешь, о чем я говорю? – спросил я, глядя в его черные глаза.

Но Мэфи просто смотрел на меня, пока я снова не почувствовал себя идиотом, который разговаривает со зверушкой. И я действительно так думал, мне даже не верилось, что я смог увести лодку от тонущего острова. Я работал до изнеможения, я украл лодку у Иоф Карн, но как только этому зверьку становилось плохо, я забывал обо всем на свете.

Время еще было. Если продать дыни на следующем острове, на выручку можно будет купить больше товара и выгодно его перепродать. Так можно скопить денег на умные камни. И я снова найду лодку с синими парусами.

В ту ночь Мэфи забрался ко мне под одеяло. Его длинное тельце прижималось к моему боку, я чувствовал, как бьется его маленькое сердце. Было даже странно думать, что совсем недавно я опустил его в воду и велел искать своих сородичей. Я немного подвинулся и понадеялся, что не придавлю его во сне.

– Только не жди, что так будет каждую ночь, – пробормотал я. – Сегодня это потому, что ты не очень хорошо себя чувствуешь.

Мэфи в ответ вздохнул и положил голову мне на плечо.

Проснулся я оттого, что Мэфи ткнулся холодным носом мне в ухо. Я откинул одеяла, а когда свободной рукой отодвинул Мэфи, понял, что не чувствую боли, как будто меня вовсе и не били люди Иоф Карн. Я замер, повернулся на бок и приготовился к острой боли от сломанных ребер. Ничего. Тогда я отбросил последнее одеяло и задрал рубашку. Синяки были на месте. Я потыкал один пальцем – да, это было больно, но уже не так, как день назад.

За спиной послышался всплеск.

– Мэфи! – закричал я, на секунду забыв о том, что он умеет плавать.

У меня в голове промелькнули картинки со всеми тварями, которых я встречал за те годы, что занимался контрабандой. Акулы, гигантские кальмары, морские змеи, зубатые киты. Для всех них Мэфи был бы лакомым кусочком. Но к счастью, я услышал его щебет еще до того, как перегнулся через борт.

Мэфи плавал рядом с лодкой: нырнул, вынырнул, перевернулся на спину и явно получал удовольствие от купания.

– Нет, Мэфи! Это плохо!

Если раньше казалось, что он меня понимает, то теперь это было похоже на разговор с обычной кошкой. Мэфи потер лапами усатую мордочку и снова нырнул глубоко под воду. Я задержал дыхание, кровь зашумела в ушах. Отчасти я боялся, что его съедят, но в то же время предполагал, что он мог встретить сородичей или передумал дальше путешествовать со мной. Может, оно и к лучшему, я ведь даже не знал, надо ли ему есть рыбу, или он еще нуждается в материнском молоке.

А потом его голова появилась возле носа лодки, и в зубах у него была рыба почти такого же размера, как он сам.

Я облегченно вздохнул и, перебросив за борт сеть, вытащил его из воды. Потом опустил мокрого зверька на палубу, а он положил рыбу к моим ногам.

– Больше так не делай, – строго сказал я. – Ты еще слишком мал.

Мне стало интересно, до каких размеров Мэфи вообще вырастет, а он наблюдал за мной и радостно щебетал.

Я посмотрел на рыбу, потом опять на Мэфи:

– Съешь ее, если хочешь.

Может, он и не понимал значения отдельных слов, но смысл того, что я говорю, понимал неплохо.

Что ж, по крайней мере, он восстановился.

В тот день мы доплыли до следующего острова.

Коробки с дынями я оставил на палубе, а сам привязывал лодку к пристани и поглядывал на дежурящую там конструкцию. У этой была голова ястреба, туловище обезьяны и когтистые лапы небольшого медведя. Сказал бы я, что это смешно, да только император отлично делал свою работу.