Ли Бардуго - Правление волков [litres]

Нина поудобнее перехватила дротики в рукавах. Она не хотела убивать Йорана, но сделала бы это, появись в том нужда. Труднее всего было бы заставить его смерть выглядеть как несчастный случай. Тело его было здоровым, не тронутым смертельными недугами и хворями, которые мог бы использовать Нинин дар.

– Мне нечем гордиться, – сказала она, и глаза ее как по заказу наполнились слезами. – Я знаю, на что согласилась.

Йоран скривился. Рядом с принцем Расмусом он никогда не показывал эмоций, и теперь злость заметно изменила его лицо, превращая его в жестокого охотника на ведьм, которым он и являлся.

– Он сказал, что вернется рано, – продолжила она. – Но вместо него вернулись остальные.

– Я не знаю, какую игру ты ведешь, но коммандер определенно об этом услышит.

– Он показал мне путь через ледяной ров, – сказала Нина, позволив дротикам скользнуть между пальцами.

От этих слов Йоран опешил. Секрет тайного моста не был известен никому, кроме дрюскелей.

– Этого не может быть.

Придется как следует прицелиться. Два дротика в уголки глаз, чтобы прошли прямо в мозг. Она сможет извлечь их перед уходом и, если повезет, сведет всю грязь и кровь к минимуму. Выглядеть будет так, словно с ним случился припадок.

Нина шагнула влево, переместившись так, чтобы свет падал прямо на лицо Йорана и помогал как следует прицелиться, – и застыла.

– Это же мощи.

Кости, разложенные на алтарном покрове, разместились на крышке сундука с одеждой. Доска с грубо вырезанным знаком солнца была прислонена к стене.

Йоран попытался спрятать открывшуюся ей картину своим телом, но было слишком поздно.

– Это алтарь, – выдохнула Нина. – Святым. Так вот почему ты сегодня не с принцем. Ты пришел помолиться.

Йоран ничего не отрицал. Он стоял, пригвожденный к месту, как животное, застывшее в предчувствии опасности. Хотя сам и наполовину не осознавал ее серьезности. Она могла убить его прямо сейчас. Быстро. Легко.

– Чьи это кости? – Она старалась говорить как можно мягче, спокойнее, словно спрашивала, что он вчера ел на ужин, а не какую именно ересь принес в стены Ледового Двора.

Йоран открыл рот. Она заметила, как дернулся его кадык, словно слова с боем прорывались наружу.

– Алины, – просипел он. – Я… я купил их в Джерхольме. Я знаю, что они скорее всего фальшивка, но…

– Но они дарят тебе утешение.

Люди по всей Равке, а теперь, похоже, и по Фьерде, хранили мощи, предположительно принадлежавшие святым. Фаланги пальцев, позвонки, обрывки древних одеяний. С помощью своего дара Нина могла видеть, что кости, купленные Йораном, не человеческие.

– Она была солдатом, – произнес он почти умоляюще. – И спасала людей. Не важно, фьерданцев или равкианцев.

– Так ты этого хочешь?

Нина подошла ближе. Из коридора до нее донеслись голоса. Нужно было выбираться отсюда, вылезти из окна и спуститься к рву вместе с Ханной. Но также нужно было заставить Йорана довериться ей. Если бы он рассказал Бруму о том, что она была здесь, ее песенка была бы спета.

– Я хочу быть… хорошим. – Он покачал головой, споря с самим собой. – Солдаты не хорошие. Они верные. Храбрые.

Он еще никогда не выглядел столь юным. Она частенько забывала, что он на самом деле всего лишь мальчишка, которому нет и семнадцати.

– Но они могут быть и хорошими.

– Не мы. – Тут он поднял на нее глаза, и взгляд был затравленным. – Не я.

– Алина Старкова была не просто солдатом, – сказала она очень спокойно. – Она была гришом.

Он зажмурился и пригнулся, словно готовился получить заслуженную, по его мнению, оплеуху.

– Знаю. – Голос его был резким. – Я знаю, что это святотатство.

– Вовсе нет.

Глаза Йорана распахнулись.

– Может быть, сила гришей и не походит на то, во что нас учили верить, – продолжила она. Эти слова были сказаны Матиасом давным-давно. Они стали для нее исцеляющим бальзамом, даром, который помог ей снова встать на ноги и принять то, кем она стала. – Может быть, их сила – дар Джеля, еще одно проявление его могущества в этом мире.

– Нет… нет, это богохульство, это…

– Кто мы такие, чтобы полагать, что нам известен Высший замысел?

Йоран уставился на нее так, словно пытался найти правду в чертах ее лица.

– А коммандер… он знает, что ты так думаешь?

– Нет, – призналась Нина. – Это неподобающе. Но я не могу запретить себе так думать.

Йоран обхватил голову руками.

– Знаю.

– Среди твоих братьев есть еще такие, кого посещают подобные мысли?

– Да, – подтвердил Йоран. Его подбородок упрямо выпятился. – Но я не скажу тебе их имена.

– А я не спрашивала. И не стану.

Она не собиралась доносить на Йорана – зачем ей это? Но после сегодняшнего провала новость о том, что поклонение святым распространяется даже в рядах тех, кого учили ненавидеть гришей, стала для нее путеводной нитью, в которую она вцепилась обеими руками.

– Ты можешь помочь мне вернуться на Белый остров? – попросила она.

– Почему бы тебе не дождаться Брума, если он твой… если ты его…

Веселье темным пузырем поднялось внутри у Нины. Эти люди легко проливали кровь и сеяли страдания, но при одной мысли об удовольствии их мозг размягчался до состояния масла.

Нина схватила Йорана за руку.

– Я скажу ему, что не была здесь этим вечером, что мне не удалось набраться решимости прийти. Если он узнает, что я вышла из его комнат, что осмелилась заговорить с тобой, мне придется… мне придется рассказать о том, что я обнаружила.

Йоран застыл.

– Меня приговорят к смерти.

– Я – одинокая женщина в доме могущественного мужчины. У меня нет настоящих союзников. И я сделаю все, чтобы выжить.

Йоран выглядел потрясенным.

– Так ты не хотела становиться его шлюхой? – Это слово заставило Нину ощетиниться.

– В это так трудно поверить?

– Коммандер Брум… он бы не стал. Он бы не применил силу…

– А ему и не было необходимости применять ее. Он предпочитает другие виды подчинения. – При этих словах выражение лица Йорана изменилось. Он знал, что это правда. Он видел, как сильно Брум любит власть. – У женщины в моем положении нет права на отказ. Без щедрости коммандера Брума я бы пропала. И если человек вроде Ярла Брума решил поставить под удар мою репутацию…

Взгляд Йорана забегал. Она видела капельки пота, выступившие у него на лбу. Он оказался на перепутье. У него больше не было уверенности в том, что хорошо и правильно; алтарь за его спиной был тому доказательством. Он кивнул раз, словно спорил с самим собой, затем еще.

– Да, – сказал он. – Я тебе помогу.

Нина почувствовала, как перехватило горло. Йоран был полон достоинства, того, что она пыталась найти в принце Расмусе. Он не хотел быть убийцей. Не хотел становиться жестоким. Ненависть, излучаемая Брумом, еще не успела искорежить его до конца. « Прояви немного милосердия к моему народу». Ради этого мальчика, все еще пытающегося сохранить в себе крохи доброты, она попытается.