Ли Бардуго - Правление волков [litres]

– Нам нужно идти прямо сейчас, – сказал Йоран. Он замялся, только сейчас разглядев, во что она одета. – Почему на тебе костюм для верховой езды?

– Он велел мне. Хотел наказать меня.

Лицо Йорана побагровело от такого предположения. Нина сама чуть не покраснела, заявив это. Ей показалось, что голос Ханны над ухом произнес: «Бесстыжая» .

– Как ты попала в сектор? – спросил он.

– Через тайный ход, – солгала она в ответ.

Йоран покачал головой, возмущенный тем, что Брум раскрыл секрет дрюскелей ради дешевой интрижки.

– Я могу отвести тебя туда же.

Он убрал свой алтарь, спрятав все в одежный сундук, и вышел в коридор. Мгновение спустя она услышала голоса в коридоре, и один принадлежал Йорану, кому-то что-то рассказывавшему. На секунду Нине показалось, что он подаст сигнал тревоги и сообщит о ней своим братьям, что все его сочувствие было просто уловкой. А затем он открыл дверь и помнил ее за собой.

В конце коридора он поднял край гобелена, изображающего белого волка с орлом в окровавленной пасти, и нажал на один из камней. Стена отъехала в сторону, открывая узкую, крутую лестницу, вырезанную в скале. Нина с трудом скрыла удивление. Ведь предполагалось, что этим путем она и пришла.

Оказавшись внизу лестницы, она услышала скребущиеся звуки. Дверь открылась, выпустив порыв ледяного ветра. Отсюда ров, казалось, был полностью покрыт коркой льда с плещущейся под ним стылой водой. Но Нина знала, что подо льдом есть прозрачный стеклянный мост. Она посмотрела наверх как раз вовремя, чтобы заметить, как потрясенное лицо Ханны исчезает за краем стены и веревка быстро скользит следом.

– Отсюда я пойду одна, – сказала Нина.

– Ты справишься?

– Не хочу, чтобы ты рисковал быть пойманным ради меня.

На лице Йорана отразилась боль.

– Он накажет тебя за то, что не дождалась. За то, что не сделала, как он велел.

– Я знаю, – ответила она, опустив глаза.

– Ты должна найти способ выбраться из его сетей.

Должна. Но только когда ее работа будет окончена, и ни минутой раньше.

– Я попытаюсь, но мне трудно оставить Ханну.

Едва произнеся эти слова, она поняла, что говорит правду.

Йоран замялся.

– Будет лучше, если ты попросишь ее держаться подальше от принца. Он не… Он слаб.

– Он становится крепче день ото дня.

Йоран резко покачал головой.

– Я видел множество раненых мужчин, тех, кто потерял конечности, кто всю жизнь прожил, борясь с болью или слабостью. Но они терпеливо несли свою ношу, а не пытались играть в игры, подобные тем, что так любит Расмус. Изъян не в его теле. Он в его душе.

– Ханна пока видела от него только хорошее. – Неубедительный аргумент, особенно после того, что у нее на глазах Расмус сделал с Йораном. – Тогда, на охоте, он был унижен…

– Он уже не в первый раз так срывается. Я видел, как он сшиб мальчика с лошади и заявил, что это шутка. Ребенок расколол череп об камни мостовой, но никто и слова не сказал, потому что Расмус – принц.

Может, это был несчастный случай? Плохо закончившийся розыгрыш? Нине в это верилось с трудом.

– Он меняется, – сказала она с надеждой, которую на самом деле не ощущала. – Чем сильнее он становится, тем меньше ему нужно доказывать свою силу.

– Он испытывает свою новую силу, – возразил Йоран, – ждет, пока кто-нибудь его остановит. Но ты знаешь, что никто этого не сделает.

Нина поставила ногу на невидимый мост, чувствуя, как в сапоги проникает холод. Она заставила себя идти медленно, аккуратно, хотя больше всего на свете ей хотелось бежать прочь от сектора дрюскелей и от слов Йорана, в которых было столько правды.

Она поплотнее запахнула пальто, пытаясь защититься от пронизывающего ветра. Ей больше ничего не оставалось, кроме как идти вперед. Ты выбрала свою дорогу. И идешь по ней. И надеешься, что когда-нибудь она приведет тебя домой.

Александр украл одежду и обувь из чьего-то фургона по пути в Полвост. Найти последователей Беззвездного оказалось труднее, чем он предполагал, и он стал уставать от скитаний. Время от времени он пил из ручьев, но не тратил времени на охоту. Голод ему не досаждал. Он помнил, как тосковала Елизавета по ощущениям – по вкусу вина, прикосновению кожи, мягкому покалыванию земли под босыми ногами. Александра все это ничуть не беспокоило. Он жалел лишь о том, что сейчас не зима. Хотелось поднять лицо к солнцу и ощутить его тепло. Холод теперь пугал его. Он напоминал о смерти, о безмолвии небытия, без времени и места, с одной лишь мыслью, что он должен держаться, что когда-нибудь этой жуткой неподвижности придет конец. Как долго его окружала тьма.

Через какое-то время он заметил, что слабеет. Телу Юрия требовалось питание, поэтому он направился в пивную в Шуре. Денег у Александра не было, но он предложил нарубить дров и починить крышу в обмен на еду. Молодых парней в городке уже не было, они ушли в солдаты, готовясь дать отпор фьерданцам.

– А что вы думаете о королевской затее с войной? – спросил он у стариков, устроившихся на крылечке.

Седой дед, первым ответивший на его вопрос, настолько усох от старости, что лицом походил скорее на грецкий орех, чем на человека.

– Наш Николай не хотел этой войны, но, если она нужна этим холодным северным ублюдкам, он им покажет сполна.

Его морщинистый приятель сплюнул на деревянные ступени.

– Будешь целовать ледяные задницы этих ублюдков, когда они пройдут здесь маршем. У нас нет ни танков, ни ружей, как у фьерданцев, и от того, что наши дети пойдут на смерть, это не изменится.

– По-твоему, мы должны позволить им бомбить наши города?

И так по кругу, все та же старая песня. Но они и правда любили своего короля.

– Вот увидишь, он найдет выход и из этой западни, прям как в прошлый раз. Хитрый лис всегда вывернется.

Александр задумался, читали ли они эту историю. Ему припомнилось, что у нее весьма кровавый конец. Лис лишился шкуры, попав под нож охотника. А может, все-таки спасся? Точно вспомнить Александр не смог.

Он сидел в конце стола в пивной, жевал грубый ржаной хлеб с ломтями баранины, которую тушили так долго, что прожевать ее стало почти невозможно. Вот это и значит быть живым. Елизавета могла бы считать себя счастливицей. Подумать только, Зоя ее все-таки убила. Вероятно, этим она избавила его от необходимости марать руки самому. А если бы Зоя смогла овладеть той силой, что ей досталась? Она все еще была уязвима, податлива. Ее гнев позволял легко ею управлять. Когда закончится эта война и будут подсчитаны все жертвы, ей может снова понадобиться наставник. Когда-то она была одной из лучших его учениц, потому что зависть и гнев заставляли ее учиться и сражаться усерднее, чем ее сверстники. А затем она отвернулась от него. Как Женя. Как Алина. Как его собственная мать. Как и вся Равка.