Рена Баррон - Королевство душ [litres]

– Обожаю такой расклад сил.

Коре и Кира вполне могли бы поладить друг с другом. Они обе жаждут крови и любят свои ножи. Теперь Ре’Мек одарил Киру клинками, которые являются почти точной копией кинжалов его сестры. Сегодня она почтит память павшего Короля-Близнеца.

А я почту твою память, бабушка. Обещаю. Я отомщу за всех, кто пал на пути моей матери и сестры.

– Мы на святой земле, – говорит Сукар и зачерпывает немного земли, давая ей просочиться между пальцев. – Будет на то воля Хеки, сегодня мы одержим победу.

Если бы Сукар увидел полный костей склеп, что находится прямо под его ногами, то понял бы – ничего священного в этих землях нет.

Фадий и Джахла перемещаются поближе к Руджеку. Перед ними встал Ре’Мек. Теперь, когда мрак приближается, исчезла вся его притворная радость. Близнецы Эзарик и Царик превращаются в одинаковых больших леопардов. Один из них подмигивает мне, и я подмигиваю в ответ, прежде чем они вместе с Раеке отправляются во фланг нашего тыла. Крейваны оказались гораздо интереснее, чем истории, которыми пугают детей в Тамар.

Кира и Эсснай обмениваются долгим взглядом, который они понимают лучше всяких слов. Мое сердце болит за друзей – я хочу, чтобы они были дома, в безопасности, совсем как до того, как моя мать все разрушила. Невыносима сама мысль, что они рискуют своим будущим, чтобы помочь мне. Это несправедливо. Это неправильно.

«Ты потеряешь еще много друзей», – всплывает у меня в памяти голос Арти. Я сжимаю кулаки. Этого не произойдет.

Я стою за спиной Руджека. По бокам от меня – Сукар и Майк. Эсснай стоит позади, рядом с Кирой, а за их спинами – трое стражей Руджека. Крейваны держатся от меня подальше, так что, когда придет Эфия, ничто не будет блокировать мою магию. Я чувствую на талии холодную сталь клинка. Хотя он и символизирует мою скорую смерть, мне приятно ощущать, что кинжал рядом. С его помощью у меня есть шанс положить конец преступлениям моей сестры. Майк поглаживает подбородок, делая вид, что задумался.

– По моим подсчетам, у нас по миллиону противников на человека.

– Так себе подсчеты, – говорит Эсснай, прищурившись.

– Не бойся, если не справишься со своей частью, Майк, – поддразниваю я. – Я облегчу твою ношу.

В свете факелов, установленных вокруг Храма, мелькают тени – они слишком четкие, чтобы в них могли прятаться фамильяры. Враги подходят все ближе, и кровь оглушительно стучит в ушах. Даже несмотря на то что мы в меньшинстве, я чувствую прилив сил перед битвой. Магия покалывает кожу. Я чувствую свет тысячи солнц, сияющих внутри меня.

– Посмотрим, что я могу сделать.

Руджек смотрит на свой скимитар, угодивший в камень, пространство между ним и его мечом изгибается, как течение реки. Скимитар летит обратно в его протянутую руку.

– Этому меня научила Раеке, – поясняет Руджек, усмехаясь через плечо.

– Ты что-то от нас скрываешь, парень, – говорит Майк.

Я скрещиваю руки на груди.

– А я могу вызывать огненные бури.

– Показушники! – одновременно кричат Сукар и Эсснай.

Слышится лязг металла – это мои друзья достают свое оружие. Сукар бросает на меня обнадеживающую улыбку, поднимает один из своих серпов и кивает. Мой посох остался в Храме. Он мне больше не нужен. Сегодня мне нужна только магия, никаких провалов. Это больше не повторится.

Шотани спускаются в долину первыми, двигаясь тихо, как сама смерть. За ними следуют демоны. Даже отсюда видно, как их глаза светятся в ночи, словно у голодных гиен. Шотани одеты в черные туники, а на демонах красная форма жандаров. Трудно определить, где заканчивается эта огромная армия. Мы окружены.

– Почему никто не подумал пригласить на этот бой побольше крейванов? – спрашивает Майк.

Руджек скрещивает перед собой скимитары.

– Тебе повезло, что кто-то вообще пришел.

Ре’Мек поднимает руки к небу, и луна разгорается ярче, чтобы мы могли лучше видеть.

Прямо перед Руджеком появляется Эфия – она выходит из пустоты в долину. И тут время останавливается. Руджек стоит совершенно неподвижно, сжимая в ладонях скимитары. Я тоже замерла, но мой разум сохраняет бдительность. Все вокруг меня стоят неподвижно, как статуи. Эфия наклоняется к уху Руджека и что-то шепчет. Его губы шевелятся, но ветер уносит слова. Внутри меня вновь закипает пламя. Что они говорят друг другу? Моя магия давит на Эфию. Вдруг мои чары отскакивают от нее и врезаются в меня с такой силой, что я кашляю кровью. Зато магия Эфии меня больше не беспокоит.

Затем я вижу, как из тени выходит моя мать с Оше, и на глаза наворачиваются слезы. Мое сердце наполняется одновременно и радостью, и печалью. От моего отца остались только кожа да кости, во взгляде нет ни капли жизни. Арти выглядит ничуть не лучше. Она подходит ко мне быстрым шагом, со страхом оглядываясь на Эфию, которая все еще шепчет что-то на ухо Руджеку, и смотрит на меня.

– Дай мне кинжал, – в отчаянии шипит Арти. – Отдай его мне. Еще не поздно ее остановить.

Я отчаянно смотрю на отца, на мать и на сестру. Голос Арти пульсирует у меня в голове, перечеркивая все, что я о ней знаю. Как же мне хочется, чтобы это было правдой – чтобы моя мать наконец пришла в себя. Но нет, она не собирается останавливать Эфию… ей нужен кинжал, чтобы я не помешала ее планам. Эфия до сих пор не освободила ка Короля Демонов. Моя мать нуждается в ней. Я не верю, что Арти внезапно изменилась после всех ужасных вещей, которые она натворила. Это очередная уловка.

Я делаю шаг назад, но она подходит ближе. Ее глаза наполняются слезами.

– Только тот, кого коснулась его магия, может воспользоваться клинком, – говорит она. – Отдай его мне, и я покончу с этим прямо сейчас.

Как я могу доверять своей матери, которая жертвовала детьми, чтобы призвать демона? С чего бы ей теперь раскаиваться? Именно из-за ее ненависти и началось кровопролитие. Но я не могу отрицать тоску в голосе Арти.

Я вижу, как боль отражается в ее хмуром лице и налитых кровью глазах. Ей тоже больно. Это все из-за племен? Знала ли она, что Эфия нападет на них? Даже если моя мать не так бессердечна, как я думала, теперь это не имеет никакого значения. Слишком поздно.

– Отойди от меня, – выдавливаю я.

– Арра, пожалуйста, – умоляет она. – У нас не так много времени.

Я качаю головой: я не буду пешкой в той игре, которую она ведет.

Арти подходит еще ближе; моя магия нападает на нее, но ее магия поднимается в ответ. Искры окружают нас, и мы останавливаемся.

– Вожди были правы, привязав к тебе свои ка , – говорит она с облегчением.

Я не могу понять эту сломленную личность, что стоит передо мной, не могу осознать все сожаление в ее глазах и боль в ее голосе.

Я люблю свою маму. Я никогда не переставала любить ее – даже после всего, что она сделала. Мне больно видеть ее такой. Я хочу ей верить. Я хочу положить голову ей на плечо и позволить этому мгновению между нами стереть все старые обиды. Я хочу повернуть время вспять и стереть нашу давнюю вражду. Мы могли бы начать все сначала, вернуться в тот день, когда она нарисовала для своей маленькой дочери танцоров Мулани. Она больше не будет разочаровываться, она не будет беспокоиться о том, что у меня нет магии. Моя мать будет гордиться мной. Но увы, никакие желания, надежды и мечты не изменят прошлого.