Виктория Козлова - Последний костер [litres]

– Заносите следующего.

– Мать всего сущего, дарующая жизнь, молю тебя… – Ивон не слышала своего голоса за криками раненых, но продолжала звать свою богиню. Это единственное, что она могла сделать для них.

В палатку зашел мужчина, поморщившись от царящего в ней тяжелого духа. Ивон прекратила молиться, осознав, что грудь под ее руками больше не вздымается, и перевела взгляд на вошедшего. Это был Радогаст, но девушка далеко не сразу осознала это.

– Мертв. Почему он умер, я же просила…

– Надо уходить, – коротко ответил жрец.

– Там остались раненые, мы не можем, – попыталась протестовать Ивон, но Радогаст перебил ее.

– Битва проиграна, наши войска отступают, если не сказать бегут. Сюда движется группа степняков в сопровождении нескольких жриц Иштар. Надо уходить, пока еще есть шанс.

Жрицы Иштар. Поглощенные божественной яростью, они убивают всех, кто посмеет сопротивляться. И они идут сюда.

Глубоко вздохнув, Ивон постаралась прийти в себя, и как только это удалось, тут же принялась командовать. Надо было уходить и немедленно, они ничем не смогут помочь раненым, если будут порублены на куски жрицами Иштар.

– Граф? – спросила девушка у Радогаста, когда они погрузили все, что успели на повозку, и отправили ее в обратный путь вместе с врачевателями.

– Жив, но тяжело ранен. Ему помогла лекарь, но раны очень тяжелые.

– Лешек?

– Жив, легко ранен.

– Что с остальными лекарями и врачевателями? – она была ответственна за них всех, сама взвалила на себя эту ношу и будет ее нести несмотря ни на что.

– Организованно отступают. Им нечего опасаться, они находятся глубже в тылу. Только ваша палатка лежала прямо на пути жриц.

– Чтобы на этих жриц Мара посмотрела! – в сердцах воскликнула Ивон. – Та было еще столько раненых…

– Дальше будет больше, – заметил Радогаст, и после этого они ехали в молчании.

– Я ничего не могу сделать, – плакала Желинка. – Я молила госпожу, но она не откликается.

– Он умрет, если вы ему не поможете, – сухо сказал Лешек, нависая над миниатюрной целительницей.

– Оставьте ее, – вмешалась Ивон, подходя ближе. – Помочь вашему отцу не в силах врачеватели, это может сделать лишь сама богиня, но она не откликается.

– Благородный господин, – подал голос мужчина, которого Ивон не раз видела рядом с графом. – Его Сиятельство покинул нас.

Посмотрев в невидящие глаза Ладислава, жрица была вынуждена признать, что все их усилия не помогли, и старый граф умер. Что же, она предвидела это.

– Принимайте командование, ваше Сиятельство, – обратилась она к Лешеку. – Очередная битва скоро начнется. Может, под вашим началом мы наконец одержим хотя бы небольшую победу?

Сверкнув на нее глазами, виконт, точнее, молодой граф вышел из палатки.

Ивон шатало от усталости. Слишком много раненных… Несмотря на смену командира они продолжали проигрывать, и это было закономерно, орда слишком многочисленна. Удивительно, что она просто не смяла их сходу, но, похоже, у Великого Хана были иные планы. Одерживая победу за победой, орда практически не двигалась с места, оставаясь в пределах некоей области, где жрицы Иштар по-прежнему могли разжигать костры. Было похоже, что они ждали чего-то, какого-то знака или даже предзнаменования. Ивон было плевать, у нее не осталось сил на подобные размышления. Все ее время занимали раненые и умирающие, она почти не спала, и давно потеряла голос, и теперь могла лишь шептать горящие в памяти молитвы. Война – это возможности, но для нее она превратилась в череду смертей. Смертей и неудач.

Склонившись над очередным раненым, она принялась шептать молитву, но почти сразу поняла, что что-то не так. Богиня не отзывалась, хотя ранее являла свою милость по первому зову, благоволя своей жрице. Ивон попробовала снова, но закончив молитву, не получила никакого отклика.

Такое уже бывало раньше, и девушка решила, что этому человеку уже просто ничем не поможешь. Не в ее силах вырастить новую конечность или собрать размозженную голову, однако иногда Ниневия отказывала в помощи и более легко раненным. Возможно, этот человек чем-то прогневал богиню. Однако, перейдя к следующему нуждающемуся, Ивон снова не получила отклика. И со следующим тоже. Паника начала нарастать, поднимаясь откуда-то снизу живота, горячие слезы непрошенными выступили на глаза. Зло смахнув их, девушка постаралась убедить себя, что не могла лишиться милости богини, та всегда благоволила своей жрице, которая ничем не могла прогневать духа земли. Однако сейчас она не чувствовала ничего, будто ее покровительница… умерла.

– Ивон! – раздался крик откуда-то издалека.

Поднявшись с колен, девушка обернулась на крик и увидела подбегающую к ней Желинку.

– Ивон, я не чувствую богиню! – в ужасе закричала девушка, подойдя ближе. – Я молюсь, но никакого отклика, ничего!

– Я тоже, – тихо ответила жрица. – Наверное, госпожа отправилась в странствия.

– Сейчас? – широко открыла глаза целительница. – Сейчас, когда она так нужна нам?

– Не нам судить богиню, – резко ответила Ивон, и жрица потупилась. – Если ей угодно было отбыть, мы должны лишь смиренно пожелать ей удачи в поисках возлюбленного.

– Но… как же раненые? Мы ведь не сможем помочь им, они умрут без нашей помощи, – Желинка всхлипнула, растерянно оглядываясь вокруг.

Те из раненых, кто был в сознании и мог слышать их разговор, тихо ругались себе под нос или плакали, осознавая, что их ждет. К сожалению или к счастью, но находящихся в сознании поблизости почти не было.

– Мы так же сведущи в лекарском деле, как обычные врачевателями, – ответила ей Ивон. – Будем помогать, чем сможем.

– Да… Да. До тех пор, пока госпожа не вернется.

– До тех пор, пока госпожа не вернется.

«Если она вернется», – с содроганием подумала Ивон.

Во все стороны, куда ни глянь, раскинулась серая безжизненная равнина. Ни зной, ни холод, ни ветер не тревожат пустоши, только серый пепел иногда взлетает под невидимыми и не ощутимыми порывами и так же внезапно опадает, будто движущая им сила в одночасье сходит на нет. Некоторые говорят, что это мысли поднимают пепел. Мысли об умерших, колыхающие царство забвения, где пепел – это все, что осталось от людских душ.

Ниневия трет красные глаза, опухшие от многочисленных слез и однообразия царства Смерти. Кажется, она здесь уже долгие годы… Что вынудило ее прийти в этот безжизненный и пустой мир, какая цель могла оказаться столь значимой, чтобы добровольно подвергнуть себя подобным страданиям?..

Лучиком света в памяти сверкает его лицо. Улыбка, добрый смех, теплые руки и обжигающие поцелуи. Ее любовь, ее свет, ее жизнь – солнцеликий Анвар, Похищенный бог. Ради него она готова пойти на что угодно и куда угодно, даже в Серые Пустоши.