Марик Лернер - Война за веру [litres]

Полностью подобный порядок возможные трения не устраняет, однако сглаживает многие шероховатости. Уже нельзя захапать в личную собственность священное место или брать городским властям за посещение плату, к примеру. Вход свободный, и в храмах соблюдается мир. Обнажить оружие или убить давнего врага в его стенах считается настолько отвратительным поведением, что негодяй во втором случае изгнанием не отделается. Практически моментально объявят вне закона, и любой может предать смерти на месте при встрече. Хуже того, позор падет на весь его род, и те получат кучу неприятностей за недостойное поведение своего члена.

Самый известный случай до сих пор регулярно звучит на многочисленных праздниках в балладах. Вся семья продана в рабство, а сам убийца жрицы в храме был повешен на короткой веревке, но ненадолго, не до самой смерти. Веревку обрезали, в чреве только что снятого с петли сделали длинный разрез, и кишки медленно намотали на штырь, а потом, понукая ударами кнута, заставили самого крутить дальше. В целом желающих испытать подобное наказание уже парочку столетий не найти. Урок замечательно усваивается еще в детстве. Не зря повторяют байку регулярно.

– Волосы, – еле слышно сказала Светлая.

Могу понять, коса для любой девушки крайне важна. Чем толще и длиннее, тем здоровья больше. Больным частенько обрезают, принося в жертву волосы как наиболее ценное. Некоторые особо умные в городах даже парики носят, скрывая длину после такого.

– Платье должно быть скромным, а прическа короткой, – отвечает Бирюк из-за спины. – Заодно и посторонним сразу ясно, с кем имеют дело. Одна железная серьга – ученица, две – полноправная жрица.

– Железная? – переспросила девочка в недоумении.

– Это символ отсутствия алчности.

На деле жрицы не такие и бескорыстные, но не время и не место обсуждать. Деньги дают в долг, товарами, произведенными послушницами, торгуют. Ну и, естественно, приходится платить за разнообразные услуги. Некоторые вроде похорон или свадеб имеют твердый прейскурант. Лечение, например, зависит от результата и конкретной жрицы.

– Нашли тоже время, – без особого упрека сказала пожилая женщина в простой одежде с красными полосами в качестве каймы. Помимо «знака Танит», треугольника с солнечным диском сверху, висящего в виде медальона на шее, у нее на лбу имелась татуировка – перечеркнутый косым крестом круг. Буква тъет из пунического алфавита. Знак высокого положения. Мепашканой выбирают, а не назначают. Если по-земному, не аббатисса, а епископ.

– Кто-то серьезно заболел? Или искалечился по глупости?

– Уважаемая госпожа, у нас несколько странная просьба, – говорю, мысленно обматерив Бирюка, изображающего глухой и немой пень. Свалил на меня переговоры, будто ему все это ни к чему. – Правильней, две.

Очень постарался вкратце обозначить ситуацию. Старательно не углубляясь в подробности. Мы приехали с севера. Девочка определенно имеет задатки и почти вылечила Бирюка. Ей требуется правильное воспитание, а мне мудрый совет.

– Идти можешь?

– Да, – подтвердил Бирюк, просидевший весь монолог с кислым видом.

Не могу понять, он жадничает по части гонорара за лечение или здесь какие-то старые дела и счеты. Личную жизнь со мной прежде не обсуждал, а я не лез с расспросами. Захочет – сам скажет. Нет – ничего не поделаешь. Кто я такой, чтоб требовать отчета.

– Пройдемте, – произносит жрица после секундной паузы, нечто для себя определив, и поворачивается, направляясь к приземистому строению. Всем известно, там занимаются лечением и содержат больных. Отмахиваюсь от Матушки, показывая на фургоны и поилку. Здесь ручей протекает, еще и потому изначально ставили скит. Пусть сторожит наше добро. Заодно и напоит лошадей.

Бирюк с трудом идет и, не выдержав, прыгает на одной ноге, опираясь на мое плечо и используя палку вместо костыля. Вполне бодр, но наступать всей тяжестью ему все ж больно. Почему супруга с ним не поехала – понятно. Это мужское дело, и она демонстративно не вмешивается. Ага, после вчерашних указаний так и поверил в послушность и покорность. Но могла б работника с нами отправить.

– У нее нет имени? – тихонько спросила Светлая, дернув за рукав.

– Принимая послушание, мы теряем прежнее и получаем номер, – ответила мепашкана, не оборачиваясь и демонстрируя отменный слух. Заодно и не сильно распространенное в здешней среде знание иберийского. – Когда кто-то уходит или умирает, твое число уменьшается. Закончив обучение, ты получишь новое имя или вернешь прежнее. Но я б не советовала. Жрица стоит над семьями, и не нужно, чтоб люди встречали прежнюю девчонку. Уважать не станут. А ты на лингве не говоришь в отличие от брата?

– Она росла в деревне, – крайне дипломатично отвечаю. Как хочет, так пусть и понимает.

Жрица толкнула дверь, проходя внутрь помещения, отмахнулась от вопросительно посмотревшей молодой послушницы, нечто писавшей, и показала на деревянный стол, на котором пользуют раненых.

– Ложись, – приказала.

Бирюк послушно взобрался на доску.

– Нога беспокоит?

– Рана вроде затянулась, но болит.

– Ага, – сказала мепашкана невразумительно. – Рассказывай, девочка, что делала.

– Ничего такого, – насупившись, сказала Светлая. – Просто ухаживала, повязки меняла.

Я положил руку ей на плечо, успокаивая и напоминая: не одна. Бояться нечего.

– А вот это видишь? – И жрица сделала в воздухе странный жест.

– Да, – подтвердила девочка.

Лично я ничего в упор не замечал. Судя по взгляду Бирюка, и он тоже.

– Пятнадцатая? – потребовала жрица.

Та самая, писавшая, уже отложила принадлежности в сторону и моментально поднялась.

– Рана закрыта, осколки срослись правильно, – изучив несколько минут, водя рукой над телом раненого, сообщила на лингва. – Полного заживления еще нет. Произошло замещение костных тканей, ведущих к укорачиванию кости.

– И что надо было?

– При раздроблении кости важно установить отломки соосно друг другу, – уверенно заговорила послушница, – с обеспечением анатомически правильного соотношения суставных поверхностей. Важно провести через основные повреждения силовые линии и зафиксировать, создавая стабильную зону. – При этом она что-то показывала руками, рисуя четкую сетку.

У меня появилось стойкое ощущение, что обе, внимательно наблюдающие за ее действиями, видят всю схему отнюдь не в воображении. Но это у них в голове, я по-прежнему ничего не замечал. Никаких эффектов вроде свечения тоже не имелось. Можно не сомневаться, Светлая слов не понимает, но нечто соображает, иначе б не смотрела так пристально в пустоту.

– За счет создания в нужных местах растяжения или замещения пораженного сегмента, ориентирующегося вдоль продольной линии пораженной кости…