Марик Лернер - Война за веру [litres]

– И даже вежливо беседую, как видишь. Не бойся, говори прямо. В худшем случае уйду, покрутив пальцем у виска. – Я реально не понимал, чего он хочет.

– Я не знаю, на что ты рассчитываешь, но почему-то уверен, не ограничишься пастьбой баранов, – после легкой заминки выдал Писарь. – Скорее повторишь фокус с шерстью.

– Ох, – невольно вздыхаю. – Мои планы – это пока ветер. И во что выльются, одни боги в курсе.

– Я заведовал хозяйством у патриция, и хозяин никогда не оставался внакладе, – гордо заявил он. – Достаточно знаю о том, с кем из коммерсантов и владельцев поместьев правильно иметь дело в приморских городах, а к кому категорически не стоит обращаться.

– Бирюк не хуже способен подсказать, – скептически сообщаю, наталкивая на продолжение.

– Мавретанцам дают не лучшую цену. Цеха давно между собой согласовали общую. Скупщики лишь внешне дружелюбны. А я знаю, к кому обратиться!

– Я тебя услышал, – говорю, потянув паузу. – Ничего обещать прямо сейчас не могу. Сначала должен побывать на родине, добиться признания и кое-что проверить. Потому что собираюсь торговать отнюдь не шерстью. Пока, – заметил его заинтересованный взгляд, – ничего не скажу, чтоб не сглазить. В любом случае мне может пригодиться грамотный и толковый человек, которому доверяю. Ты понимаешь?

Он кивнул.

– Не знаю, что у тебя на уме, но поклянусь никому ничего не говорить.

– Это слова, – произношу почти ласково. – Если выгорит, появятся большие деньги или немалая власть. И тогда неизвестно, как себя поведешь. От иных предложений не отказываются. Потому лучше приди ко мне и честно признайся, когда угрожать станут или покупать секреты. Иначе… – Провел рукой по горлу. – И это не угроза. Так будет. Я мавретанец только наполовину, тем важнее сохранить честь-нанг в глазах окружающих. Даже не надейся на снисхождение, если не поступишь правильно. Согласиться под угрозой стали у горла и сообщить или промолчать о том – достаточно. Рано или поздно узнаю. Ясно?

– Предельно, – подтвердил Илак, подумав, что у его собеседника даже слова и интонации истинного мавретанца, что б ни говорил и на кого б не был похож внешне.

– Вот и славно. Договоры положено выполнять, и условия обязательно обсудим, когда до этого дойдет. Завтра поговорю с Бирюком, когда прочухается. Вряд ли ты ему особо нужен. Но отработать должок придется.

– Я понимаю, господин.

– Вот и не забывай об этом, – сказал, подразумевая уважительное обращение. – Никогда.

Шум был слышан задолго до въезда в Хетар. Стоило приблизиться, и обнаружились первые пьяные, а потом стали попадаться массово. Многие охотно были готовы угостить новых людей и под визг музыкальных инструментов сплясать. Хотя на нормальные танцы это мало походило. Прыжки, махание оружием. Вечно после этого несколько раненых и покалеченных получаются на пустом месте. Правда, народ относится к таким вещам с пониманием и до серьезных стычек не доходит. Растаскивают загулявших моментально. Пусть и нет специальной службы или городской стражи, однако кланы умеют поддерживать порядок при необходимости.

Дело в том, что Хетар мало напоминает нормальный город. Когда на склоне горы начали разрабатывать рудник, здесь жило совсем немного народу, и все они занимались торговлей и сельским хозяйством. Благо и река течет с высот. Со временем разработок стало несколько, а по соседству с шахтами и плавильные печи появились. Дома заполнили ущелье почти полностью и взбирались на соседние холмы. Первоначально несколько кланов жили отдельными поселками возле своих месторождений, однако давно наиболее состоятельные стали селиться в одном квартале, расположенном в северной части долины. Менее богатые, пришлые из подчиненных кланов или чужаки с побережья, работающие ремесленниками или на добыче железа, жили в своих районах.

Естественно, никакой стены в таких условиях не поставишь. Но она и не требовалась. За все время существования Хетара никакие враги здесь не появлялись. Слишком заинтересованы были окружающие племена в нормальном существовании города. Здесь добывали руду, производили сталь и создавали множество необходимых предметов. А через долину шли дороги в нескольких направлениях. Поселение стало не только производственным, но и коммерческим центром.

– Праздник какой-то? – спросила, оглядываясь на приплясывающих у костров людей, Светлая.

Обычно собирают со всего квартала всякий хлам, накопившийся за год, и поджигают, символизируя этим расставание с прошлым.

– Сегодня День Мертвых, – сообщил Писарь.

Девочка с недоумением посмотрела. Уж больно радостные вопли и пение мало походили на скорбь по ушедшим. Абсолютно иные традиции и обычаи. Мы мертвых не боимся и предков чтим. А они всегда помогут, если их уважут возлиянием и хорошим настроением.

– В этот день души ушедших посещают родные дома и родственников, – объясняю. – Они должны видеть, что мы помним о них и хорошо живем. Что новые поколения не стали слабыми и больными, а в их сердцах полно энергии и они счастливы. И мы помним об умерших, вспоминая веселые истории из их жизни и делясь с детьми. От этого им будет легче. Человек завершил свой человеческий путь, и если он умер в старости, значит, живым можно праздновать победу человека над судьбой.

Карк сорвался с плеча Бирюка и ушел куда-то вверх и направо. Не иначе помчался сообщать о приезде. Почтарь был по-прежнему слаб, но сейчас сидел рядом, давая указания, и в тоне проскакивало предвкушение. Вернуться домой всегда приятно. Особенно когда тебя ждут. А его уже встречали. Ворота распахнуты настежь, женщина в платке замужней, еще одна помоложе, двое мальчишек-малолеток и молодой парень где-то моих лет. На сына не похож. Совсем другой тип лица. Среди мавретанцев можно встретить кого угодно, но рыжий и конопатый вряд ли мог быть потомком Бирюка. Работник?

Каратель с трудом слез с подножки фургона, демонстративно не пожелав принять руку помощи. Старшая женщина красиво поклонилась и протянула чашу с водой. Бирюк выпил и крякнул.

– Холодная и сладкая.

В нашем понимании – высшая похвала. В жаркий сезон достать лед совсем не просто. Немногие могут себе позволить летом привезти его с вершины горы. Зато, если имеется глубокая скважина, опущенное ведро всегда принесет прохладную влагу. А сладость – это к родному дому относится. Никакого сахара, естественно, в колодезной воде не имеется.

Нас торжественно представили друг другу. Жена, невестка, внуки и почему-то без уточнения Найден – тот самый рыжий.

Прокол. Причем крайне глупый. Мог бы и уточнить состав семьи. Подарки делать гостю, приведенному хозяином, а не явившемуся самостоятельно, не обязательно, но должен был подумать о вежестве, а не исключительно о своих нуждах. Кстати, несмотря на поклоны и учтивые речи, особой радости с появлением толпы чужаков хозяйка не испытывала. А когда поняла, чей я сын, не удержала лицо. Не понравился. Ну, мне ж с ней не жить, можно потерпеть. Невестка, кстати, ничего не уловила и явно не в курсе давних обид.