Марик Лернер - Война за веру [litres]

Так и с окончанием нашего гостевания. Старейшина провожал чуть ли не час от палаток своего рода. Если б мы были бедными, больными, ранеными или из захудалого племени, нас бы приняли ничуть не хуже. Но солидный человек просто обязан отблагодарить гостеприимных хозяев на границе их территории. Не раньше. Не заплатить! Сделать красивый подарок. Мы везли соль, полотно и оружие, но мне все это требовалось в дальнейшем. Потому преподнес парочку серебряных украшений и звено золотой цепи друида, нагло соврав про трофей, взятый у апера. Он аж прослезился от удовольствия. Полагаю, скорее от веса золота, чем от его исторической ценности.

– Может, им мало показалось, – хмыкает Найден.

С полной телегой все равно не ускакать, двигаемся неторопливо, а когда подъезжают достаточно близко, останавливаю лошадей и спрыгиваю на землю. Мои соратники замерли сзади за спиной. Пока не доводилось видеть, насколько они хороши в бою, и надеюсь, до этого не дойдет. Правда, когда преследователи остановились напротив, шанс мирно разойтись умер, не успев родиться. Это были вовсе не кочевники, а тот самый противный парнишка, которому не дал поиздеваться над девушкой, в компании совсем не прежних приятелей. Эти уже взрослые мужчины, один и вовсе в солидном возрасте. В случайности я верю мало. В такие особенно.

– Мы из рода Джил, – сказал старший, когда они спешились, обращаясь не ко мне. – Вот этот, – на сей раз палец показал на меня, – без племени и семьи оскорбил родича. Не вмешивайтесь и вас не тронут.

– Кровная месть? – удивляюсь. – А была ли кровь?

– Ты не смеешь даже дышать в сторону высокородных Джил, – крикнул тонко виновник всего, – пес безродный!

За спинами стал сильно храбрый.

– Стоппер Кай-зана-Тубрак, – резко сказал Павел. – Нападение на него это повод для мести для всех нас.

– Его ведь не приняли в семью, – по-прежнему меня игнорируя, сказал старший. – Значит, ответа не будет. Не вмешивайтесь!

Двое держали луки с натянутой тетивой, направляя прицел на моих товарищей. С такого расстояния не промахнутся. Кто ж знал, что с ходу захотят крови. Расстреляли б еще на подходе без проблем. Но нельзя ж валить каждого скачущего без причины. Тут уж точно толпа кровников нарисуется.

– Ты его слышал, Павел? – спрашиваю спокойно. – Кто б кого ни убил, повода для мести не будет. Он сказал.

– Наглец, – впервые сказал старший, обращаясь ко мне. – Я таких молокососов полсотни на суд Эрикъюрэ отправил.

Лучше б он саблю вынул без разговоров. Или ждал ответных высокопарных речей и униженных просьб о помиловании? Вот за мной не заржавело. Револьвер быстро извлекать я не учился, однако рукоять от привычной сашхо мало отличалась. Лучники стояли рядом, вместо того чтоб разойтись в стороны. С пяти метров из заранее пристреленной «пушки» промахнуться – надо быть слепым на оба глаза. Старший ничего подобного не ожидал, однако успел выхватить клинок и получил пулю точно в лоб буквально за секунду до встречи острия с моим телом. Заднюю часть черепа ему вынесло напрочь. Это ж не револьвер с пулькой в семь целых и шестьдесят две сотых. Здесь одного свинца грамм двенадцать. Держать приходится двумя руками. Хорошо, самовзвод и не нужно дергать каждый раз перед выстрелом затвор. Не зря в разговоре назвал маленьким ружьем.

Один из лучников получил дырку в область шеи и уже дрыгал ногами в агонии, заливая кровью все вокруг. Второй смотрел с ненавистью, вставая. То ли грудь у него счастливая, и ничего важного не задел, то ли в шоке и боли пока не чувствует. Пришлось и этому в голову добавить. Мальчишка оказался сообразительным. Он моментально взлетел в седло и с места рванул на полной скорости. Палить вслед этого монстра без нормального прицела дальше десятка шагов бесполезно и патроны жалко. Почти рисуясь, неторопливо взял в фургоне свой лук и выстрелил. Беглец дернулся и слетел с коня. Можно было, конечно, пройтись пешком, не так далеко умчался, но я ж настоящий мавретанец. Кстати говоря, если б они без разговоров, прямо с лошадей бить стали, нас бы размазали в момент. Покуражиться захотелось и изобразить благородство. Какая уж тут честь, когда профессионального убийцу выпускают против юноши, пусть и умеющего держать саблю. Я свои успехи трезво оцениваю и прекрасно знаю, уровень средний пока. Апер не умел фехтовать, рассчитывая на силу. А тот деревенский и вовсе махал клинком как дубинкой.

Сажусь на Брак и неторопливо двигаюсь к лежащему телу. Ого, а он еще живой. Уйти пробует. Стрела попала в спину, но ничего ужасного. Легкое не пробито, иначе б слышал свист, да и не ковылял бы так резво.

– Корень, Корень, – говорю, когда он поворачивает голову на шаги и в глазах нарастает ужас. – Разве ж можно быть таким подлым?

Пинаю в зад, опрокидывая вперед мордой.

– Я тебя отпустил, а ты привел убийц. Неужели второй раз сделаю такую глупость? Может, кровью истечешь, а может, подберут тебя добрые люди и снова ненависть тешить примешься.

Он приподнялся, нечто шепча. Может, выкуп обещал или проклинал. Без разницы. Ударил, как на тренировке. И голова отлетела как кусок дыни. Все ж прекрасная сталь, подумал любовно, вытирая о его тело лезвие. Потом привычно обшарил. Тряпки снимать окровавленные противно. Пусть другие пользуются. Пояс – мечта байкера. Широкий, как у цыган, весь в заклепках и металлических пластинках. На самом деле защита для живота от удара. Кожа толстая, возможно, и нож остановит. Пригодится. Сабля и флисса дорогие. Похуже моей, зато украшения на рукоятке и ножнах с камнями. Кинжал не продать – родовые знаки, но даже мелкие драгоценные камушки денег стоят. Десяток денариев и немного мелочи. Тоже не лишнее.

Конь убитого стоял рядом и с любопытством смотрел на происходящее. Это не боевой, готовый защищать хозяина, но обученный. Не убежал, и порода видна. Тоже приятное дополнение к трофеям. Не стал гоняться, извлек из вьючной сумки на Брак морковку, ломоть хлеба и задумчиво осмотрел. Жеребец осторожно подошел и взял предложенное угощение с ладони мягкими губами. Сначала хлеб, а пока глотал, я уже ухватил его за уздечку. Честно отдал и морковку. Он хрумкал, шагая следом за моей кобылой, привязанный уздечкой к луке ее седла, и когда доехали до остальных и остановились, требовательно заглянул в руки.

– Не сейчас, – отодвигая морду, говорю, глядя на Найдена, несущего узел с каким-то добром. – Было нечто ценное?

– Еда, немного монет, оружие, – бодро отрапортовал тот. – Лошадей продать можно или себе оставить.

– Это было некрасиво, – напряженным тоном заявил внезапно Павел.

– Я скажу один раз, а ты запомни: есть честный поединок, а есть нападение без причины. Эти приехали не честь защищать, а убить ради грабежа. Про золото апера весь сертан слышал. Думаешь, вас бы оставили в живых? Зачем им свидетели?