Джефф Уилер - Королевская отравительница [litres]

Ропот фонтанов начал отступать. Оуэну казалось, что он был пойман, балуясь в воде, и потому его ждут неприятности. Чувство вины заполонило. Что-то было неправильно.

Они подошли к воротам, и обитатели убежища расступились, позволив им пройти. Оуэн посмотрел на высокую каменную арку, затем оглянулся на святилище. Рэтклифф шел позади них, хмуро глядя на него со злобной яростью. Это вызывало еще большее беспокойство.

Секстон стоял у ворот.

– Вы уходите по собственному желанию? – строго спросил он Оуэна.

Мальчик кивнул, испуганный его суровым взглядом. Но дурные чувства отступили, когда король снова сжал его руку. Ничего не изменилось. Король заставил его чувствовать себя в безопасности, а еще он хотел, чтобы ему вырезали доску для вазира и увидеть принцессу Элизу. Что еще взаправду имело значение? Он подобрался ближе к королю.

– Вы слышали мальчика, – сказал король с подавленным стоном.

Теперь сердце Оуэна билось быстрее. Они вместе вышли из ворот, все еще взявшись за руки. Что-то заставило Оуэна оглянуться еще раз, и на сей раз он увидел толстяка, стоящего рядом с Рэтклиффом и принимающего деньги из его рук. Может, Раэтклифф платил Манчини за то, чтоб тот принес ему маффины? Странно как-то.

– Рэтклифф! – рявкнул король.

Теперь они были за воротами и направлялись к замку. Стук сердца отдавался громом в груди Оуэна. Почему он покидает святилище? И зачем он вообще туда приходил? Была причина, и это казалось важным, но он просто не мог вспомнить.

– Отведи его обратно во дворец, – сказал король, переводя дыхание. – Мне нужно отдохнуть. Я истощен. У парня сильная воля, мощная, как корни деревьев.

– Я завидую вашему дару, милорд, – сказал Рэтклифф, присоединившись к ним. Он схватил свободную руку Оуэна, крепко сжав ее, до боли.

Затем король отпустил Оуэна, и туман развеялся. Оуэн все вспомнил, как лунатик, пробудившийся на полпути. В нем боролись смятение и ужас.

– Не надо льстить, Рэтклифф, – усмехнулся король. – Я не выношу лести. И знаю, кто я. И ты тоже. Держи мальчика под присмотром, или я обещаю, что появится новый глава шпионов, а тебя отправят на север, чистить Хорвату сапоги. Я ожидал от тебя большего, Дикон. Если я не могу доверять тебе в мелочах… – Он позволил угрозе оборваться, а затем сделал в их сторону пренебрежительный жест.

Рэтклифф снова покраснел, его челюсть сжалась от злости.

– Пошел! – прорычал он, дергая руку Оуэна так сильно, что казалось, вырвет ее из плеча.

Оуэн был почти в слезах, наблюдая, как святилище Владычицы исчезает вдали. Он с отвращением осознал, что сделал все сам, несмотря ни на что, повелся на какой-то трюк. Он не был способен противостоять королю. Но почему? Затем он вспомнил предупреждение королевы, и оно поразило его.

Это голос короля. И было что-то в его прикосновении. Они лишали способности сопротивляться.

Пока они были на полпути через мост, Оуэн пытался освободиться от хватки Рэтклиффа, вырываясь и вертясь, чтобы убежать обратно в святилище.

Сильный подзатыльник положил конец его попыткам.

– Думай, парень! – прорычал Рэтклифф ему на ухо. – Подумай о своей семье. – Он вздернул Оуэна, так чтобы они оказались лицом к лицу, а затем снова опустил его. Мастер-шпион говорил тихо, но его голос был полон яда. – Снова пойдешь против меня, и они за это поплатятся! Убежишь еще раз, и я брошу твою мать и сестер в темницу, помирать с голоду, а отца и братьев утоплю в реке! Я не буду преследовать тебя или снова охотиться за тобой, парень! Но ты подчинишься мне, или кровь твоей семьи прольется на твою жалкую головенку и превратит эту белую прядь в красную! Опозорь меня снова, и ты об этом пожалеешь. Ты понял?

Оуэн дрожал от потрясения и испуга.

– Скажи это вслух! – рявкнул Рэтклифф.

Губы Оуэна не двигались.

– Скажи это, – угрожающе повторил Рэтклифф, выкручивая его руку, пока Оуэн не закричал.

– Да! – завопил он и упал на землю, корчась от боли.

Существует поговорка, старая как время, но она абсолютно верна: ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Из-за мальчишки Кискаддона меня переместили во дворец, чтобы присматривать за этим чертенком. Я провел несколько лет во дворце и ненавидел его. Эта миссия, по всей вероятности, будет очень короткой. Мальчик либо погибнет, либо его родители натворят нечто настолько безрассудное, что решит его судьбу. Я не склонен к сантиментам по этому поводу и только надеюсь, что это произойдет быстро, чтоб я мог перейти к более интересному заданию. Единственный проблеск в тучах – говорят, парень любит играть на кухне. Я слышал, что Лиона разбирается в специях и готовит гуся, как никто!

В дни, последовавшие за побегом Оуэна, казалось, солнце перестало светить. Раньше с мальчиком были ласковы и всячески с ним нянчились. Теперь его избегали и бранили. Мону Стирлинг заменили суровой пожилой женщиной по имени Джуэл, которая запрещала ему исследовать окрестности, слишком страдала подагрой, чтобы подниматься по ступеням башни или ходить с ним по коридорам более одного раза в день, и держала его на коротком поводке, преимущественно на кухне. Да и эту тихую гавань испортило новое явление.

Оуэн с удивлением обнаружил, что Манчини поселился во дворце. Лиона тихо пояснила, что этот человек был шпионом короля, принадлежал к Разведывательной службе, и его поселили во дворце, чтобы следить за Оуэном. Итак, Лиона и Дрю скрывали свою нежность, боясь, что король вычислит их роль в побеге Оуэна.

Манчини очень мало говорил с Оуэном, но дал понять, с ухмылками и подмигиваниями, которые казались почти угрожающими, что если мальчик осмелится плохо себя вести, то даст повод сообщить об этом Рэтклиффу. Изредка он внезапно топал сапогом, как делал перед голубями, просто чтобы заставить Оуэна вздрогнуть. Он хихикал про себя, пока Оуэн складывал свои плитки, и насмешливо фыркал, когда они рушились. И беззастенчиво требовал на кухне еды в течение дня. Оуэн мог сказать, что Лиона огорчена тем, что ей приходится так часто кормить столь крупного человека, но она ничего не могла поделать.

Оуэн попытался найти принцессу Элизу, но безуспешно. И она не пыталась связаться с ним. Как будто все хорошее и доброе было изгнано из дворца после побега Оуэна. Его несчастное сердце страдало, а дворец казался темницей. После нескольких нагоняев от Джуэл он ушел в себя, его аппетит уменьшился, и он стал шарахаться от каждой тени.

Нападки на Оуэна во время королевского завтрака становились все более изощренными. Враждебность короля больше не знала пощады. На третий день после неудачного побега король выглядел почти радостным, когда вошел в большой зал и двинулся к Оуэну.