Франческа Пелуссо - Ложь богов [litres]

При появлении Селесты Малия и Линнея улыбнулись подруге. Малия прекратила свою игру и поманила рыжеволосую жрицу к себе.

Сдержанная улыбка изогнула губы Дочери Моря, но не коснулась ее карих глаз. В последнее время Малия была сама не своя. Эта обычно эйфоричная и волевая женщина за последние несколько недель утратила почти весь свой блеск. Еще до прибытия в Сирену Малия замкнулась, ушла в себя. Что-то угнетало ее. Письмо, которое девушка получила от Садыка, никак не улучшило ситуацию.

– У тебя все в порядке? – прошептала Селеста. Если Малия хотела ей довериться, остальным не обязательно было об этом знать.

Темноволосая красавица только покачала головой.

– Как будто одного письма было недостаточно. Теперь еще и мать сводит меня с ума.

Селеста сочувственно коснулась руки подруги:

– Твоя мать очень гордая женщина, но ведь и ты тоже. Не позволяй ей подчинить себя.

– Дело не только в этом… – вздохнула Малия. Руки девушки скользнули по светло-голубой ткани льняных брюк. Она колебалась. Потом жрица закрыла глаза и глубоко вздохнула, словно не знала, как затронуть эту тему.

Селеста помогла ей, высказав предположение, которое держала в себе с тех пор, как ее спасли на той усадьбе в Сильвине.

– Это как-то связано с племянником Эмира?

Малия изумленно изогнула бровь, но Селеста лишь пожала плечами:

– От меня не укрылись твои взгляды… – Сначала Селеста не могла их истолковать, но сразу почувствовала напряжение между Малией и этим молодым солдатом. Вибрации, которые наполняли каждую комнату, в которой присутствовали эти двое. Но самым поразительным были взгляды, которые они старались не бросать друг на друга. И все же глаза Дочери Моря невольно искали этого юношу, стоило ему оказаться рядом.

Жрица Сирены нерешительно кивнула:

– Не только от тебя. Нат спросил меня о том же буквально несколько дней назад. Вы оба становитесь все более похожими друг на друга.

Дочь Моря обессиленно улыбнулась, и Селеста поняла, что этот вопрос занимает Малию больше, чем ей хотелось бы.

– Ты хочешь поговорить о нем? – Селеста прислонилась к створке и посмотрела на Малию сверху вниз. Та выглядела усталой. Под карими глазами залегли темные круги, а кожа казалась очень бледной.

Обычно той, с кем они говорили о чувствах и чем-то подобном, была Линнея. Благодаря своему дару Дочь Леса обладала умением ощущать все, что чувствовал другой человек. Все, что ей нужно было сделать, – это прикоснуться к тебе, и она сразу ощущала все твои чувства как свои собственные.

– Мы росли вместе. Здесь, во дворце. И мы были счастливы, мы были лучшими друзьями. – Лицо Малии озарила нежная улыбка. Казалось, ее мысли витали где-то очень далеко. – Но в какой-то момент все изменилось. Наши чувства стали более чем дружескими. И когда моя мать узнала об этом, она прервала отношения между нами и позаботилась о том, чтобы Марко вступил в армию.

В дамском салоне было жутко тихо. Так тихо, что можно было услышать, как пролетит муха, и только тогда Селеста заметила, что Линнея отложила кисть, а Селена – пяльцы и обе девушки прислушиваются к их разговору. Во время беседы Малия и Селеста, сами не отдавая себе в этом отчета, перестали говорить шепотом.

– Твоя мать очень влиятельна, если смогла это сделать, – печально сказала Селеста.

Лорелея не была ни монахиней Ордена, ни фрейлиной, ни придворной дамой. Она была всего лишь матерью жрицы Сирены. Другими словами, незначительной персоной. И при всем при том она обладала властью, которая пульсировала вокруг нее и была почти осязаема.

– Она знает нужных людей и усовершенствовала способность получать именно то, что хочет, – шепнула Малия.

– Кажется, ты унаследовала это от нее, – слабо улыбнулась Линнея. Это была своего рода попытка поднять Малии настроение, но она потерпела неудачу.

– К сожалению, у нее получается намного лучше, – горько рассмеялась Малия и провела рукой по лицу. Селеста наблюдала за подругой. Она не могла себе представить, каково было Малии расти при такой матери, постоянно находясь под ее контролем. Отчасти потому, что у Селесты никогда не было матери, но в основном потому, что она не могла представить себе такую жестокость по отношению к собственному ребенку.

– Не хотелось бы вмешиваться, но разве ты не думаешь, что твоя мать желает для тебя только самого лучшего?

Со своего места на диване Селена ободряюще смотрела на Малию. Темные волосы девушки обрамляли бледное лицо, делая ледяную голубизну ее глаз еще более заметной. Она осторожно улыбнулась. В голосе Дочери Луны сквозило понимание.

При этих словах глаза Малии сузились:

– Нет, не думаю. Моя мать хочет лучшего только для себя. Чего хотят другие, ее не интересует. И никогда не интересовало.

Линнея встала со своего места у окна и подошла к подругам. Исполненным заботой жестом она опустила руку на плечо Малии. Теперь они стояли у пианино втроем.

– Ты когда-нибудь пробовала говорить с ней о своих желаниях? О своих чувствах?

Дочь Моря грустно улыбнулась, и Селеста увидела, как предательски заблестели ее карие глаза:

– Конечно, пробовала. Но это бесполезно. Я не хочу даже упоминать слова, которые мне приходилось выслушивать после этого.

– Малия, мне так жаль. Я и не знала, что твоя мать такая требовательная. – Селеста прикусила нижнюю губу и посмотрела на подругу долгим взглядом. – Чего именно ждет от тебя твоя мать? Что ты по уши влюбишься в Натаниэля?

Малия покачала головой. Тяжелая складка залегла у ее рта, а обычно такие сияющие глаза затуманились.

– К любви это не имеет никакого отношения. Она хочет только одного: чтобы я покорила его и стала королевой, а она, соответственно, – матерью королевы.

У Линнеи даже лицо вытянулось.

– Но она же не может требовать, чтобы ты жила с мужчиной, которого не любишь. Любовь так не работает. Любимых не выбирают…

В ярости она скрестила руки на груди, и ее оливково-зеленые глаза опасно сверкнули. Дочь Леса была романтиком до мозга костей. Она верила в настоящую любовь, и Селеста завидовала этому.

– Расскажи это моей матери. На мои слова ей наплевать, – пробормотала Малия.

Линнея рассмеялась.

– Я заметила взгляды твоей матери. Мои слова ее тоже вряд ли заинтересуют. Я, честно говоря, рада, что до сих пор не оставалась с этой женщиной наедине. Она меня очень пугает.

На лице жрицы Сирены отразилось беспокойство:

– Мне было бы искренне жаль, Линнея, если бы она сказала тебе что-то плохое. Я знаю, насколько это тяжело. Она ненавидит слабых людей, в ее глазах чувства – это слабость. Пожалуйста, не принимай ее поведение близко к сердцу. Не обращай на нее внимания.

Линнея сделала пренебрежительный жест и мягко улыбнулась: