Джун Ч. Л Тан - Нефрит. Огонь. Золото [litres]

Он кивает, отсыпая себе еще семечек.

– Но вы ведь не наемник, как Алтан, верно? Не похоже, чтобы вам нужны были деньги.

Он принимает мою прямоту как должное, забавляясь все сильнее.

– У Алтана собственный интерес в мече и в тебе тоже, раз уж на то пошло. Я же просто ему помогаю.

И во мне? Это странный и уклончивый ответ, но я предполагаю, что он имеет в виду соглашение Алтана и Лейе.

Я почтительно опускаю голову.

– Я признательна вам за помощь, господин Сунь. Еще раз благодарю за то, что вылечили мою бабушку. Кстати об Алтане, где он?

– Он взял лук и стрелы и отправился на прогулку.

Меня снедает беспокойство.

– Он рассказал вам о мальчике, которого забрали солдаты?

– Да, но он не станет предпринимать опрометчивых шагов, – уверяет мастер Сунь, чувствуя мою тревогу.

Я в этом сомневаюсь, но не решаюсь высказаться вслух.

– Моя бабушка сказала, что вы велели Алтану защищать меня. Зачем? – спрашиваю вместо этого.

– Из-за того, что ты можешь предпочесть сделать.

Он смотрит на меня с умным блеском в глазах. Я снова ощущаю, что меня экзаменуют, хоть и не уверена, в чем заключается испытание на этот раз.

– Как я слышал, у тебя возникли некоторые трудности с магией. Можно? – Он протягивает мне раскрытую ладонь.

Я вкладываю в нее руку, и он крепко сжимает мое запястье двумя пальцами.

– Так и думал. Колебания твоей ци нерегулярны. Очевидно, в какой-то момент на один из твоих меридианов был установлен блокатор, влияющий на поток энергии в теле, а, следовательно, и на магию.

Вздрогнув, я отдергиваю ладонь. Блок поставила моя мать. Об этом я вспомнила после того, как выпила отвар императрицы.

– Вы можете его отменить?

– Боюсь, что нет. Это слишком опасно. Я бы посоветовал тебе позволить блокировке уничтожить саму себя.

– Разве такое возможно?

– Сосредоточься на понимании своей магии, а остальное приложится.

Мастер Сунь говорит о моем умении красть жизнь. Я отрицательно качаю головой.

– Я не буду… не могу… – Снова качаю головой и залпом проглатываю чай.

– Испытывать страх – это нормально. В природе существует двойственность и равновесие. Вода дает жизнь, но может подточить камень и даже гору. Ветер раздувает паруса, но может потопить суда прямо в гавани. Земля – это основа для роста, но когда она испорчена, жизни на ней не пробиться. Огонь способен убивать, но разрушение несет возрождение и новое начало. Так и ты можешь предпочесть оберегать.

– Предпочесть оберегать? – эхом откликаюсь я. Эти слова напоминают мне о том, что сказала ама. Они оба считают, что у меня есть выбор, только вот я в этом не уверена.

Кто-то стучит в дверь и входит.

Алтан. Поклонившись мастеру, он бросает на меня подозрительный взгляд, как будто именно я стала вдохновителем этой тайной встречи с его наставником.

– Ты вернулся. – В голосе мастера Сунь отчетливо слышится облегчение. Возможно, он так же, как и я, беспокоился, что Алтан мог отправиться на поиски тех солдат. – Ан хочет учиться у меня искусству чайной церемонии. Раз ты в этом не заинтересован, я принимаю ее предложение. У нее есть потенциал.

Мастер Сунь улыбается мне, и я улыбаюсь в ответ, радуясь его похвале. Не разделяя моего восторга, Алтан посылает мне хмурый взгляд.

– Неужели?

Я закатываю глаза.

– Где ты был?

– Мастер Ло пригласил нас поужинать с его семьей через час, – сообщает он, игнорируя мой вопрос. А потом, развернувшись на каблуках, уходит, мрачный, как всегда.

Я вполголоса посылаю ему вслед ругательство.

– Иногда он становится таким, – замечает мастер Сунь с непроницаемым выражением лица.

– Пойду с-скажу бабушке об ужине, – заикаясь, бормочу я, испугавшись, что мастер услышал мое оскорбление.

Я еще раз кланяюсь, прежде чем уйти, и бегу вверх по лестнице. Погруженная в свои мысли, я проскакиваю мимо комнаты амы и оказываюсь в конце коридора. Отдуваясь, я разворачиваюсь, и тут слышу доносящиеся из соседнего помещения голоса.

– Если мы отправимся сегодня ночью, то сможем доставить молодого мастера Ли в следующий город на востоке через три дня, – хрипло произносит мужчина.

– Нам придется идти длинной дорогой, чтобы обойти лагерь солдат, – добавляет другой. – Ван его обнаружил. Он находится между Хеши и деревней, в которой они набирали рекрутов.

Эти двое помогают кому-то уклониться от военного призыва? Я прижимаю ухо к двери.

– Подозреваю, что они задержатся еще на день-другой и уйдут…

– Или начнут вербовать здесь , – перебивает первый голос.

– В таком случае не лучше ли тронуться прямо сейчас? Господин Ли говорит, что его сын экипирован и готов. Если его не будет в городе, солдаты не смогут его призвать.

Заслышав приближающиеся шаги, я поспешно бегу к комнате амы. Меня раздирает гнев, хочется немедленно доложить о мужчинах и о том, что я слышала. Как смеют богатые убегать, бросая других на растерзание? Но руки у меня связаны. Я не могу доложить солдатам о том, что задумал господин Ли, не разоблачив при этом саму себя. Кроме того, это помогло бы моему охваченному жаждой войны отцу. Испытываемый мной гнев сменяется стыдом.

Я ничего не могу сделать.

Иногда ничего не делать – это самое худшее из всего.

В конечном итоге Алтан не присоединяется к нам за ужином с семьей Ло. Если господина Сунь и беспокоит его отсутствие, он этого не показывает. После обильной трапезы, состоящей из больших порций дымящейся рисовой вермишели, клецок с креветками и жареной свинины, я с полным животом шагаю в сарай.

– Алтан? – зову я.

Ответа нет. И самого Алтана в сарае тоже нет. Измученная, я плюхаюсь на сено, которое послужит мне кроватью на ночь, поскольку свою комнату мы уступили аме и мастеру Сунь. Однако заснуть у меня не получается. Я беспокоюсь за Алтана и не могу забыть растерянное выражение лица той женщины и то, каким юным и худеньким выглядел ее сын.

В отличие от сына господина Ли, у нее и ее ребенка нет человека, который мог бы защитить их. Я могла бы. Так и следовало поступить. Алтан пытался.

Только вот я остановила его.

Мне хочется выбить из себя труса. Изгнать девушку, приученную Империей держать себя в узде и думать только о себе. Но я, похоже, не в состоянии этого сделать.

Поздней ночью дверь со скрипом открывается, и в нее проскальзывает знакомая фигура. Алтан. Он старается вести себя как можно тише, но в лучах лунного света, пробивающихся сквозь окна сарая, я вижу, как он берет из угла какие-то вещи.

Оружие.

Я помню дикий взгляд в его глазах, когда мы возвращались в таверну после встречи с солдатами. Он словно попал в ловушку какого-то кошмарного воспоминания и видел не просто мальчика, которого оторвали от матери на рынке, но самого себя.