Хэйлоу Саммер - Истинный принц [litres]

– А если твой отец узнает, кто я такая?

– Он преследовал и убил Короля-Призрака, чтобы обезоружить древних ведьм и колдунов. Сегодня он применит тот же метод.

– Ты имеешь в виду… он убьет меня?

– Он не станет долго колебаться.

Слова Испе́ра снова повергают меня в панику.

– Неужели ты думаешь, что мы сможем сохранить это в тайне от него? Рано или поздно он узнает!

– Чем меньше он слышит или видит о тебе и твоей стране, тем в большей безопасности ты находишься. Моя работа в Амберлинге закончена, и завтра мне придется уехать вместе со своими солдатами. Но поскольку я отвечаю за Амберлинг, то позабочусь о том, чтобы здесь проводили исследования только те маги, которым я доверяю. Как только мы с моими соратниками поймаем всех ведьм и колдунов, сражающихся с императором, у моего отца не останется веских причин убирать тебя с дороги. По крайней мере, я надеюсь однажды его в этом убедить.

– А ты точно уверен, что он ни о чем не подозревает?

– Абсолютно, – отвечает Испе́р. – Тебе ведь известно, что он считает, будто ты ничего из себя не представляешь, а в его понятии дитя из пепла… ну…

– Говори уже!

– Ослепительная яркая личность. Он думает, что это дитя – опасный воин, а не девушка, которая годами убирала дом и чинила белье своей мачехи. При этом он упускает из виду, что истоки древней веры кроются именно в них – в женщинах, которые поддерживают домашний очаг. Они были носителями силы, ибо находились в контакте с духами земли.

Теперь он говорит так же, как моя фея. С одной лишь крошечной разницей – Испе́ру я верю.

– Сама того не осознавая, ты делаешь то же самое, – говорит Испе́р. – Все, что ты, казалось, делала для своих мачехи и сестер, ты в действительности делала для себя. Объединившись с духами, превратила этот дом в оплот незримой силы. Ты оказалась достаточно сильна, чтобы преодолеть границу в лесу, которую, кроме тебя, не может переступить больше ни один человек. А теперь ты расскажешь мне, что пережила там?

– На самом деле ничего такого. Меня окружили милые животные, я убирала дом, мыла посуду, стирала белье… – Я останавливаюсь, когда он начинает смеяться. – Это была магия! – защищаюсь я. – Я вроде бы использовала чары дома и очага. Ты бы видел, как эти гномы скрипели зубами, когда вернулись домой и поняли, что я не ела из их тарелок. Вместо этого я, кажется, попыталась с помощью своего волшебства лишить их власти над собственным домом.

Он все еще смеется.

– Ясное дело, – говорит он. – Ты очень непреклонна в том, что делаешь.

– Непреклонна, но невежественна.

– Что случилось потом?

– Они рассказали, что Король-Призрак – мой отец, а твой отец отравил его яблоком. После его смерти только призраки могут переходить границы, и один из них – лисица, которая регулярно приходит сюда и незримо наблюдает за мной, потому что она – душа покойной бабушки моей доброй феи.

– Ты можешь поговорить с ней? Она ответит, если ты спросишь ее о чем-нибудь?

– Я могу обратиться к ней с вопросом и уверена, что она меня понимает. Но даже если бы это упрямое существо могло ответить, – делать этого она пока не хочет.

– Если ты еще раз окажешься в Царстве Призраков и увидишь лисицу – попробуй еще раз. Бьюсь об заклад, там она может говорить! Вытяни из нее, кто является противниками императора. Быть может, она знает их имена.

– Гномы утверждают, что не знает. Потому что эти колдуны многолики.

– Да, знаю. Они могут менять свой облик. Но в любом случае, если встретишь лисицу, расспроси ее!

Я с подозрением оглядываю комнату, а затем наклоняюсь к Испе́ру.

– Ты вообще соображаешь, о чем говоришь? – шепчу я. – Ее дух может находиться прямо в этой комнате и сейчас подслушивает нас.

– Не волнуйся, ты хозяйка дома и властвуешь над его духами. Призрак может делать только то, что ты позволишь ему делать. Уверен, ты не потерпишь любопытных душ умерших людей в своей комнате.

– Уверен?

– Абсолютно.

Мы смотрим друг на друга. Теперь, когда мы собрали все свои знания, тишина между нами кажется драгоценным и очень хрупким сокровищем. Если один из нас перестанет доверять другому, это может оказаться фатальным.

– Помнишь, что сказал мне, когда мы ворвались в Запретный Лес? – спрашиваю я. – Ты утверждал, что в конечном итоге врагов никогда не обезоруживают силой. Их побеждают, осознавая их и мотивы, которые ими движут. Когда мы все увидим и поймем, ты и я, все будет хорошо.

– Красивая мечта, – говорит Испе́р. – Но все так просто не…

Прежде чем он успевает продолжить, я прикладываю палец к его губам.

– Мечты – это оружие, так всегда утверждала моя мать. Она повторяла эту фразу так часто, что я думаю, в этом что-то есть. Мы будем вместе верить в прекрасную мечту, и она сбудется. Договорились?

Я осторожно отрываю палец от его губ. Он нежно обхватывает мою талию обеими руками и отвечает мне тем особым образом, который всегда гасит все разногласия между нами. Едва его рот касается моего, я закрываю глаза, делаю глубокий вдох и отдаюсь во власть собственного тела.

В эти ночные часы я осматриваю, исследую и наслаждаюсь моим врагом так, будто он – один из тех деликатесов, которые королевский повар посылает нам каждое утро, – с той небольшой разницей, что мой голод простирается от макушки до пяток, отдаваясь в животе многообещающим трепетом.

Меня саму тоже пробуют, нежно и деликатно, и это восхищает меня так глубоко и приятно, что я едва могу насытиться. Снова и снова ищу соприкосновений двух душ в этом темном, безмерно интересном и уютном месте. В какой-то момент, однако, мои земные границы заставляют меня продолжать внимать очарованию нашей общей чувственной мечты во сне. И только я хочу прижаться к любимому под мягкими одеялами, исполненная блаженного изнеможения, как чувствую губы Испе́ра у своего уха.

– Скоро рассвет, – шепчет он.

– Да, и?

– Я тебе кое-что обещал.

– Ох, давай как-нибудь потом…

– Нет, – говорит он, притягивая меня к себе еще ближе. Его лицо касается моей щеки, пока он продолжает говорить. – Я должен рассказать тебе, это важно. Ты всегда удивлялась, как могли убийцы схватить не того мальчика. Меня, вместо моего брата Перисала.

– Да, – сонно бормочу я. – Вот дубины! Вы, конечно, похожи друг на друга, но я, например, прежде чем попытаться кого-то убить, обязательно удостоверилась бы, что нацелилась на ту жертву, на которую и планировала.

– Они так и поступили, – отвечает он. – Они схватили того, кого надо.

Я открываю глаза. В моей комнате темно: лампу мы давно потушили. Только немного голубоватого света, отраженного от снежного покрова улицы, попадает в мою башню, поэтому я различаю лишь смутные очертания мебели и голубей, которые, нахохлившись, мирно сидят под крышей.