Хэйлоу Саммер - Истинный принц [litres]

В ответ на мой ужас фея-крестная удостаивает меня благожелательным кивком.

– Вот видишь? – говорит она. – А я тебе говорила.

– И что же такого сделал старик Вайдфарбер? – интересуюсь я. – Не может быть, чтобы будущий тесть Хелены оказался преступником, который хотел убить принца Перисала?

Произнося имя Перисала, я чувствую легкое стеснение в области сердца. Раньше это был просто брат Испе́ра, которого я никогда не встречала лично и который однажды должен был взять на себя управление Империей. Но с прошлой ночи мне стало известно, что каждый раз, упоминая имя Перисала, я на самом деле произносила имя своего мужа – человека, который в действительности мне вовсе не муж.

– На эти вопросы я тебе ответить не могу. Я избегала встреч с твоим супругом, а сам он был не особо расположен что-либо сообщать городскому населению.

– Но ведь Вип должен знать.

– Бедному Випольду запретили посещать этот дом. Когда он приходил сюда, чтобы осведомиться о твоем здоровье, ему приходилось стоять снаружи и выслушивать от солдат лживые истории о твоей болезни.

Мало-помалу я начинаю ощущать холодную сырость, на которой сижу. Я встаю и поворачиваюсь спиной к огню, пылающему в камине. Поездка в город теперь кажется мне куда более насущной. Даже если снегопад не прекратится, я все равно туда отправлюсь!

– Ты действительно была в доме мельника? – спрашивает моя фея. – Чего от тебя хотели духи?

– Что еще за духи?

– Ну, духи Короля-Призрака, которые похитили тебя, – подчеркивая каждое слово, почти по слогам, говорит моя фея так терпеливо, словно я маленький ребенок, которому трудно это уразуметь. – Он призвал тебя к себе, и теперь я хотела бы узнать зачем!

– Вообще-то это было больше похоже на то, что я от испуга споткнулась о границу, – объясняю я. – На нас напали вампиры. На меня и Испе́ра.

Я ожидаю испуганного восклицания или, по крайней мере, распахнутых от удивления глаз, но моя фея только нетерпеливо смотрит на меня и, наконец, говорит:

– Ну, а дальше?

Я подхожу к камину еще ближе и в общих чертах обрисовываю то, что мне пришлось пережить. Когда я все же отдаляюсь от камина, чтобы шепотом сообщить фее, что гномы думают, будто я – дочь погибшего Короля-Призрака, она яростно трясет головой.

– Бред какой-то! Этого не может быть!

– Почему?

– Если бы это было так, у тебя были бы магические способности! По твоим жилам текла бы кровь Короля-Призрака, но я до сих пор этого не замечала.

– А Испе́р считает, что моя магия дома и очага довольно сильна и практична.

– Да откуда ему об этом знать? Ты, надеюсь, ему ничего не рассказала?

– Нет, рассказала, потому что он догадался, кто я такая. Нам нужна его помощь, фея-крестная! Если бы не защита Испе́ра, император арестовал бы нас точно так же, как будущего тестя Хелены.

Моя фея быстро и прерывисто дышит, крылья ее носа подрагивают.

– Не понимаю, – говорит она. – Если не считать мельника и моей бабушки, здесь, в Амберлинге, не было других древних колдунов и волшебников. Они были последними. Ну, и еще я, – с некоторой гордостью добавляет она, – последняя оставшаяся ведьма древней веры.

– Тут ты ошибаешься, – возражаю я. – Вероятно, опасные волшебники, за которыми сейчас охотится Испе́р, не были такими уж хорошими друзьями с твоей бабушкой, но они существовали тогда и существуют до сих пор. И при всем уважении, фея-крестная, ты не настоящая ведьма, потому что ты и понятия обо всем этом не имеешь. Ты даже не знала, что Король-Призрак мертв.

Фея смотрит на меня так, будто я только что вылила ей на голову ушат холодной воды. Я тут же жалею, что была с ней так безжалостно честна. С другой стороны, ей следует реальнее оценивать нашу ситуацию. В том числе – перестать строить из себя великую колдунью. Она понимает в этом не больше меня.

– А ведь на самом деле все именно так, – говорю я, возвращаясь к теплу каминного огня. – Колдуны и волшебники, которые напали на принца Перисала, считают, что я – зловещее дитя из пепла , которое вскоре откроет врата в царства призрачного времени. Если весть об этом дойдет до императора, я труп! Испе́р позаботился о том, чтобы на нас с тобой не пало ни единого подозрения. Так что в будущем, прошу тебя, не усложняй ему жизнь дополнительными трудностями, отвешивая пощечины, обманывая или оскорбляя его.

Моя фея мрачно смотрит на носки своих сапог.

– Тебе ясно?! – спрашиваю я.

– Не нужно так кричать, – отвечает она. – Мне так только хуже. Голова сегодня трещит с самого утра.

– Неудивительно. Ты, вероятно, все шесть дней, пока меня не было, усиленно вызывала духов и видения. Твои запасы виски, скорее всего, уже на исходе.

– Не говори со мной так! – вопит она, поднимая глаза и возмущенно глядя на меня. – Мне действительно было безумно плохо от горя и отчаяния.

Мне показалось, или на ее глазах и в самом деле проступили самые настоящие слезы? А может, это просто растаявший снег?

– Извини, – говорю я мягче. – Знаю, что, если бы я не вернулась, именно ты оплакивала бы меня больше всех. Но теперь ты, наконец, осознаешь всю серьезность ситуации? Могу я рассчитывать на то, что ты ни с кем в Амберлинге не станешь говорить об этом?

Моя фея кивает.

– И еще кое-что, – добавляю я. – Что бы ты там о себе ни думала, прошу тебя, за пределами этого дома не называй себя последней ведьмой Амберлинга или волшебницей древней веры. Ты – фея из Академии фей, женщина, освоившая пару-тройку обыденных фокусов и не более того. Мы с тобой – совершенно обычные люди.

Моя фея строит на своем лице невозможные гримасы, всем своим видом показывая, что мы с ней – кто угодно, но только не обычные люди.

– Ну хорошо, – говорю я с вынужденной улыбкой. – Ты права. Но нам нужно притворяться, что мы хотим быть обычными и нормальными. Даже если это не так и все окажется напрасным – видимость обычности теперь наша лучшая маскировка.

К двум часам дня снегопад заметно стихает, так что у меня получается выбраться в город. Я иду пешком, потому что Львиное Сердце так и не объявился, а собственных саней или даже лошади у нас нет. Я бы даже порадовалась такой прогулке, если бы не смутный страх, что на своем пути я могу встретить странных существ, которые до сих пор придерживаются древней веры и считают меня своим священным талисманом.

На мне элегантное выходное пальто, обычно предназначенное для публичных выступлений и официальных визитов в замок, потому что толстое, практичное повседневное пальто я забыла в призрачном времени. Пока тащусь по свежевыпавшему снегу к городу, меня не покидает ощущение, что я чересчур вырядилась для обычного похода в город, однако на дороге так много людей и настолько плохая видимость, что кроме меня этого, кажется, никто и не замечает.