Хэйлоу Саммер - Истинный принц [litres]

Мой отец стоит рядом со мной. Он осторожно протягивает руку, касаясь моих волос. Вкрапления разноцветных бестелесных созданий, кружащихся и благоухающих вокруг меня, окутывают все мое существо и наполняют надеждой на чудеса. Я испытываю это не в первый раз. Мы знаем друг друга, – он и я, – но то, что осталось от воспоминаний первых лет моей жизни, трудно отличить от фантазий и мечтаний.

Мой отец не такой, как другие отцы. Мне еще многому предстоит научиться, чтобы понять его. Помню, что когда-то я любила его по-детски: чисто и беззаветно. Сегодня наша связь подобна потоку загадок. За последние несколько недель этот поток придавал мне смелости, сил и спасал жизнь. Думаю, это прекрасное начало для наших новых отношений отца и дочери.

Очередной скачок в восприятии: я возвращаюсь через дверь, ведущую к Испе́ру и гномам. Они там, где я их и оставила. Когда переступаю порог, в моей голове все приходит в норму. Становится яснее и отчетливее, я словно просыпаюсь. Но встреча с родителями не была сном, потому что они следуют за мной.

Гномы при виде Короля-Призрака широко раскрывают глаза и кланяются так низко, что их бороды и шляпы касаются земли. Золотистая лисица смиренно опускает голову, а филин садится у ног моего отца так покаянно, как это только может сделать призрачная птица.

Король-Призрак счастливо улыбается, будто вновь видит лучших друзей после долгих лет одиночества. Один гном за другим получают от него поцелуи, а когда очередь доходит до лисы и филина – оба животных приобретают человеческие формы. Я завороженно смотрю на морщинистую старушку, которая появляется вместо лисы. Она похожа на более изящную и старую версию своей внучки. Как и моя фея, она носит остроконечную шляпу, только ее головной убор не голубого, а оранжево-рыжего цвета, но сияет в точности как шляпа феи-крестной.

Сумасшедший мельник оказывается беспокойным длинноногим стариком со спутанными седыми волосами и шляпой, на которой растет мох. Он пылко складывает руки в молитвенной позе и закрывает глаза.

– Наконец-то снова могу говорить своим собственным ртом! – восклицает он. – Я ненавидел этот клюв.

– Ну и? – резко спрашивает бабушка моей феи. – Почему бы тебе не использовать свой рот, чтобы умолять Короля-Призрака о прощении? Это меньшее, что ты можешь сделать.

– Я, вероятно, проделывал это сто тысяч раз, – говорит мельник. – В бесконечном безмолвном литании, во сне и наяву, крича и дрожа. Он, должно быть, слышал это во сне.

– Твое горе достигло меня, – сообщает мой отец. – Я многое видел и воспринимал, особенно с прошлой зимы. Никто так упорно не боролся за мое освобождение, как ты, мой верный друг.

– Видишь? – говорит бывший филин бабушке моей феи. – Может быть, теперь ты попросишь у него прощения, потому что…

– Тихо! – призывает мой отец, и к моему изумлению, мельник повинуется приказу. – Никто не должен просить у меня прощения, потому что роковую ошибку я совершил сам, допустив, чтобы мое Царство распалось на вражеские лагеря. Я воссоединю своих подданных, выполню свою задачу и когда-нибудь полностью уйду из человеческих земель. Попрошу принца Перисала передать его отцу предложение мира. У нас одни и те же противники, а значит, мы должны защищать друг друга. В качестве посла пошлю императору свою дочь. Пусть он отнесется к ней с уважением.

– Надеюсь, он так и поступит, – говорит Испе́р. – Я сделаю для этого все возможное.

– Теперь я должен покинуть вас, – заявляет Король-Призрак. – Я хочу устранить ущерб, нанесенный моей роще, и сделать это могу только я один. Еще увидимся.

Мое восприятие снова совершает скачок, потому что там, где только что стоял мой отец, уже ничего нет. Лишь тени в этом месте чуть глубже и таинственнее, чем в остальной тьме, что сгущается под елями.

Но моя мать, похоже, привыкла к внезапным исчезновениям отца. С тихой безмятежностью, которой я восхищалась в детстве, она признает его отсутствие и продолжает приветствовать гномов. Полная преданности, она обнимает их одного за другим, и мне, к моему огромному изумлению, приходится отметить, что прежде таких капризных гномов словно подменили. Они не просто любят мою мать, они ее обожают! Даже Брюзга, закрыв от удовольствия глаза, прижимается к ней и позволяет поцеловать себя в лысину.

– Не обращай внимания, – ворчит сумасшедший мельник. – Она годами мыла их тарелки и застилала кровати, а это у стандартного гнома вызывает довольно тесную привязанность. Эти гномы – расчетливые, меркантильные создания с не особо добрыми сердцами. Но тот, кто станет помогать и вечер за вечером кормить вкусным ужином, получит власть над их маленькими сердцами навеки.

– Я все слышу! – восклицает главная гномиха. – Но ты прощен, мельник. С тех пор как наш Король вернулся, я чувствую себя так, словно помолодела на тысячу лет.

На мой взгляд, гномиха не выглядит моложе, но определенно кажется счастливее, чем в мой последний визит. То же самое и с остальными карликами. Раздражение, написанное на их лицах, исчезло.

– Клэри? – тихо говорит мне Испе́р. Я чувствую, как кончики его пальцев касаются моей руки.

– Думаешь, нам пора?

– Мне нужно срочно поговорить с отцом, и я считаю необходимым, чтобы ты отправилась со мной.

– Но не в Толовис?

– Он там правит, поэтому нам нужно туда.

Я ни разу в жизни не покидала Амберлинг. Как раз сейчас задаюсь вопросом почему. Возможно, мой приемный отец последовал совету хозяина «Хвоста Аллигатора». Но скорее всего, предприимчивый торговец просто предпочитал путешествовать без дочери, оставляя меня дома из года в год. Не брал с собой даже в безобидные однодневные плавания на корабле, и поэтому идея пересечь границу Амберлинга меня пугает до чертиков. Что, если я превращусь в обычную беспомощную девушку, стоит мне покинуть Царство Короля-Призрака?

Как часто фея-крестная внушала мне, что земля, деревья и водоемы Амберлинга наделены душой и защищают нас, если мы уважаем их и чтим? Кто знает, как на меня отреагируют водотоки Центральной Кинипетской Империи? Не говоря уже о самом императоре? Ему может прийти в голову мысль отправить меня в темницу или стереть с лица земли, потому что он не сторонник древней веры.

– Если полетим на твоем линдворме, уже завтра утром будем в Толовисе, – объясняет Испе́р. – Мы поговорим с моим отцом, отдохнем и улетим обратно. Обещаю, послезавтра ты вернешься домой. И когда это произойдет, сможешь сколько душе угодно делать то, что тебе кажется важным: штопать кальсоны, полировать пивные кружки, читать курицам романы – выбор за тобой!

Он и впрямь однажды застал меня за тем, что я сидела в курятнике и с преувеличенным пафосом Этци и барона пересказывала Ба́ндита Боргера Шелли. Мне нужно было дать волю своим чувствам, и я подумала, что это будет забавно. Куры тоже. Во всяком случае, они не жаловались.