Хэйлоу Саммер - Истинный принц [litres]

– А ты где будешь? – спрашиваю я.

– С тобой. Мой отец, надеюсь, поймет, что мне нужны несколько дней отдыха.

– Это звучит слишком заманчиво, чтобы быть правдой.

– Ну что, идем? А то и правда ничего не выйдет.

Я оглядываюсь на свою мать, стоящую на коленях в траве между гномами. По ее взгляду видно, что время для нее не имеет значения. Я всегда найду ее здесь, если буду искать. Но оторваться все равно труднее. У меня к ней столько вопросов: хочу спросить, кто она, как попала в Амберлинг и действительно ли была одной из девушек, которые работали в «Хвосте Аллигатора».

Но я знаю свою мать. Мне придется ждать ответов, пока у нее не появится желание рассказать мне об этом. Она не придает большого значения мирским событиям, никогда не придавала. Она живет в другом, более свободном мире. Возможно, я и сама так смогу однажды. Но до тех пор буду оставаться любопытной и ограниченной, увлеченной важностью несущественных второстепенных вещей, которые могли бы заинтриговать меня или увлечь.

Признаюсь, без посторонней помощи я бы не нашла путь обратно из призрачного времени, но императорский сын всегда помнит, куда шел, даже если одно дерево похоже на другое.

– Здесь мы поцеловались, – в какой-то момент объявляет он. – Так что здесь и должен быть доступ к призрачному коридору времени.

Я бы не стала утверждать, что это место кажется мне знакомым.

– Как именно мы поцеловались? – спрашиваю я. – Можем повторить? Помнится, вход в призрачный коридор был прямо за моим левым ухом.

Я чувствую, как меня мягко хватают за плечи и тянут в место между двумя корявыми деревьями, в просветах между ветвями которого выглядывают крошечные глазки-пуговки. Может, птицы? Или мыши? Интересно, мыши вообще живут на деревьях? Скорее всего, нет. Вероятно, это сони или… или… неважно. Я закрываю глаза, чувствую его губы на своих и наслаждаюсь тем, как кончики его пальцев скользят по моей шее.

– И? – шепчет он мне на ухо. – Теперь ты выяснила, где вход?

– Да, – бормочу я. – Я почувствовала на шее дуновение ветерка. Думаю, нужно следовать за ним.

– Тогда пошли, – говорит Испе́р, но вместо того чтобы отпустить меня, снова накрывает мой рот своими губами. Мы крадем друг у друга этот короткий, интенсивный поцелуй в призрачном лете, которое хочет заставить меня забыть, откуда я пришла и куда направляюсь. Но судьба Випа и его дедушки в глубине души напоминают мне, что мы должны вернуться к зиме, поэтому я мужественно отстраняюсь от своего принца, беру его за руку и захожу с ним в призрачный коридор.

Вначале это место было для меня просто темной комнатой, которая в зависимости от моего состояния выглядела, как черный туннель или затененные врата. Сейчас я чувствую себя куда увереннее и вижу больше. Когда я сосредотачиваюсь на одном из выходов, внутренняя часть прохода тоже меняется. Например, уловив запах старых книг, я принимаю его, пока призрачный коридор времени не преобразуется в проход через ночную библиотеку. Но задерживаться на этом чудесном открытии мне нельзя. Нужно вернуться в пекарню, которая пусть и не пахнет больше яблочными батончиками, оставила четкий крестик на моей внутренней карте. Если я последую за своей памятью, то попаду прямо туда.

Едва мы входим в разрушенную пекарню, ледяной зимний ветер бросается нам навстречу, и я дрожу от холода. Почему я не подумала забрать свое теплое пальто, которое в прошлый раз забыла в доме гномов? Оно слишком простое, зато чистое и нерваное и всегда греет, в отличие от той тряпки, что на мне сейчас.

Испе́р замечает мою дрожь. Он снимает свою куртку, которая выглядит довольно потрепанной, и накидывает ее мне на плечи. Его тепло окутывает меня, и мое тело реагирует на это с большой радостью, ощущая невероятный комфорт.

– Ты не замерзнешь? – обеспокоенно спрашиваю я.

– Нет. Я могу согреться с помощью магии.

– Тогда почему ты вообще что-то надеваешь?

– Так практичнее, – говорит он. – Кроме того, важно придерживаться определенных социальных условностей.

– Только не со мной! В следующий раз, когда будешь убирать снег в саду, можешь проигнорировать условности.

Сквозь разрушенную крышу пекарни видно небо. Его цвет говорит о приближении вечера: кое-где уже сияют первые звезды. Випа и его дедушки за прилавком нет. Пекарша тоже куда-то пропала. Разрушенное, опустевшее пространство магазина скрывают темные тени.

– Это хороший знак? – спрашиваю я.

– Барьерное заклинание исчезло, – говорит Испе́р. – Значит, твой отец потушил очаг в Священной роще и, следовательно, Вип и его дед освобождены. Надеюсь.

– Но мы не знаем, что с ними.

– Вот как раз сейчас и выясним.

Мы выходим на улицу. Почерневшие от дыма стены, закопченные фонари и глубокие трещины в брусчатке свидетельствуют о магической схватке, которая произошла здесь утром. Однако самые серьезные повреждения, по-видимому, уже устранили.

В табачной лавке на другом конце улицы горит свет, а несколько солдат охраняют вход. Когда мы добираемся туда, видим ярко освещенные большие окна «Благородных табачных листьев Альберта Вюншемана». К большому облегчению, внутри я вижу Випа и его дедушку, окруженных столиками и подносами с чаем, коньяком, печеньем, бутербродами и мини-пирожными. Я лично не знаю владельца магазина, Альберта Вюншемана, но знаю, что у него семеро дочерей на выданье, и сейчас все они снуют вокруг высокопоставленных гостей в богато украшенных рюшами платьях пастельных тонов с отглаженными бантами в волосах. Особенно стараются угодить Випольду.

Испе́р расспрашивает солдат, отдает приказы и спешно отправляет гонцов. Я захожу в магазин, что вызывает у семи дочерей Вюншемана коллективный протест. Целеустремленно направляюсь к Випольду, который при виде меня мгновенно вскакивает на ноги, и когда оказываемся рядом, падаем в объятия. Многословно и, возможно, немного слезно, заверяем друг друга в том, что у нас все в порядке (и что пекарша тоже в порядке, как уверяет меня Вип). Мы говорим одновременно и одновременно замолкаем, а затем снова заговариваем вместе, что заставляет нас смеяться. Наконец я отпускаю Випа и поднимаю куртку Испе́ра, которая соскользнула с моих плеч из-за чрезмерно энергичной встречи.

– Эти двое поженятся, – объясняет дед Випа семи дочерям, которые с тревогой наблюдают за нами. – Они предназначены друг для друга.

– Дедушка, ну сколько мне еще раз говорить тебе, что это ерунда! – ругается Вип. – Прекрати распространять такие возмутительные слухи!

Дверь магазина открывается и входит Испе́р, который тоже хочет узнать о состоянии наследного принца и его дедушки. Пользуясь случаем, беру с подноса несколько бутербродов, а потом сметаю с тарелки оставшиеся мини-пирожки.