Владимир Васильев - Дебютант и призрак

Паруса спустили, пассажиров попытались загнать в трюм, но те уперлись.

— Смоет же нафиг! — попытался убедить Дубова добрый моряк и показал на горизонт уже сплошь затянутый черными как смоль тучами. — В это время года такие шторма редкость. Но нам не повезло, — тут крепкий старик очень недобро посмотрел на сына, который активно выполнял капитанские обязанности не смотря на все еще опухшую морду. А морской волк продолжил уговоры. — Хорошо, что такие шквалы не бывают долгими. Попробуем продержаться. Главное чтобы на скалы не вынесло. Но палубу промоет капитально. Мы все привяжемся к снастям. А вам надо в трюм!

— Да лучше я утону с море, чем в дерьме! — сердито заявил человек. — Так что, я лучше тоже к мачте привяжусь.

Боцман уважительно глянул исподлобья, а потом подошел к капитану. После короткого и энергичного разговора, был оглашен приказ: «Всем отдыхающим от вахты собираться в капитанской каюте».

В малюсеньком полуутопленном в палубу закутке на корме, который исполнял обязанности капитанской каюты на этой скорлупке, кроме господствующей на «Морском драконе» вони, царил мощнейший дух перегара. Из-за циркуляций воздуха казалось, что в помещении идет постоянная битва двух воздушных элементалей, которых выгнали из благородного общества всевозможных бризов, пассатов и прочих «дыханий лавандовых долин» по совершенно понятным причинам. И теперь они ведут нескончаемую битву за последний незанятый уголок в этом прекрасном мире, где им не нашлось места.

Но все-таки пересидеть несколько часов было можно. Или перелетать. Когда с оглушительным ревом налетел ураган, скорлупку начало кидать по волнам с такой энергичностью, что никакой аттракцион Земли не сравнится. Иной раз судно почти ложилось на борт. А иногда казалось, что полностью взлетает над волнами после особо сильного пинка от океана. А один раз Андрею даже показалось, что посудина сделал полный оборот через борт. Но, наверное, показалось. Ожидать такого от честного корабля было бы уже слишком.

Хорошо, что вся команда набилась в крошечную каюту и летать было просто некуда. Потому что, когда шквал уже был в минуте пути от «Морского дракона» боцман понял, что управлять тут будет совершенно нечем, и загнал всех в каюту.

Что удивительно и приятно, никакого уныния в команде не наблюдалось. Наоборот. моряки еще на палубе вознесли короткие молитвы нескольким наиболее любимым и полезным в данной ситуации богам, а в каюте только улыбались и шутили.

Возможно у них были такие верования, что раз не можешь повлиять на ситуацию, то печалиться и бесполезно, и поздно. Хотя спокойствия тоже не было. Было какое-то злое радостное возбуждение. Боцман травил похабные байки. Кто-то обещал кому-то что-то надрать, вернувшись для этого с того света.

А один матрос, которого прижало рядом с пассажирами, хвалился, что ему удалось облапать прелести прекрасной алиани, в доказательство показывая прокушенную до крови ладонь. При этом счастливчик нахально поглядывал на Дубова, как бы говоря: «А что? Я ничего? Не специально. Качка, понимаешь ли. А что хвалюсь и радуюсь, так смертникам уже можно.»

Андрей только удивился фантазии придурка, который принял за прелести острые кости гоблинки. Но все таки постарался спрятать напарницу как можно глубже в угол. А то ведь могут и рассекретить, еще пару раз потрогав. К счастью, оборотница не визжала, а только без перерыва шипела проклятья.

Ей вторил крупный серый кот, которого команда тоже не забыла взять в единственное пригодное для жизни помещение. Матерый крысолов пометался среди непредсказуемой мешанины тел и, в итоге, забился в самое безопасное место. Под Дубовым, рядом с гоблинкой. И теперь подопечные командира совместно кусали и царапали шаловливые ручонки, то и дело пытающиеся добраться до прелестей мифической алиани, пользуясь железным оправданием взбесившейся стихии.

Сколько длилось это светопреставление неизвестно. Но вдруг раздался резкий скрежет под днищем. Потом еще несколько раз, а после посудина твердо села на скалы. Но возникла новая угроза. Просто сокрушительные удары такой твердой воды в неподвижные борта.

— Штурвал унесло. Остатки рулевой лопасти сорвало. Носовую фигуру оторвало. Эх, а ведь многие из вас, шалопаи, пытались добраться до ее титек, — так время от времени комментировал удары волн боцман. Кажется, крепкий немолодой мужик знал о корабле все! И по треску определял очередное повреждение.

И вдруг удары резко ослабли. Минута-другая, и вся команда разразилась просто безумными воплями! Как же! Шквал века прошел, а они еще живы!

Боцман выбрался на палубу и вскоре сообщил что да, сидят на скалах недалеко от берега. Вся команда, брыкаясь в дверях выскочила на свободу. Андрей сказал, что девушке надо привести себя в порядок и захлопнул дверь перед носом пытавшегося что-то съязвить капитана.

Было от чего суетиться. На морде с трудом распрямившейся гоблинки творились ад и бордель во время пожара. Толстые куски штукатурки, размокшей от просачивавшейся воды отпадали огромными кусками и чуть не пришибли в конец очумевшего кота.

— Не надо косметики, — устало сказал человек, — просто замотай морду тряпкой и скажем что леди приложилась фэйсом об тэйбл. Я тебя все равно на руках носить буду. Ты же дерганная. А твой напиток сейчас неуместен. Когда мы выберемся, даже твоя задрипанная богиня не знает.

Оборотница к ношению на руках отнеслась с энтузиазмом. Так что проблем с бунтом отряда не возникло.

После выхода на палубу Андрей присвистнул. От корабля осталась только коробка, в которую били остаточные волны. Те которые доставали до высоты в два метра. Именно на такой высоте застряла шхуна, вклинившись в прибрежные скалы. До берега было метров сто. Но каких метров! Бурлящая вода и множество, очень опасно выглядящих, обломков. В сторону моря картина была не сильно лучше. Метров сто относительно чистой воды и узкая гряда скал. Через нее шквал и перекинул несчастную посудину.

Андрей привлеченный булькающими звуками выглянул за борт. Из огромных пробоин в бортах срывались водопады бурой жижи. Судя по всему, усилия алиани по улучшению удобрений пропали втуне.

— А вы молодцы, — обратился бывший боцман к пассажиру, — не скажешь даже что сухопутные крысы. А держались не хуже, чем мои орлы!

— Ну скажем не орлы, а тогда уж бакланы, — оскорбился Дубов такой похвалой от человека, который за все свои плавания не видел и половины тех ужасов, которые попаданец встретил за последний неполный год. — А еще, я был уверен, что нам ничего не угрожало! В тех краях откуда я родом, есть выражение что ОНО не тонет, — и потыкал пальцем в сторону трюма.

— Что? И старики так говорят?