Алекс Анжело - Сон и Пепел [litres]

– Сорель! Ставлю на твою победу свой меч! – Моран махал ножнами у другого конца площадки.

На него все оглянулись. Кто вообще делает ставку на свой меч? Это ведь самое дорогое, что есть у даэва.

Я отвернулась, заметив, что лицо Оскара приняло оскорбленное выражение. На скулах играли желваки, от привычной снисходительности не осталось и следа. Ведь если кто-то ставит на чужую победу свое оружие, значит, он абсолютно уверен в проигрыше второго противника.

– Пустоголовый болтун, – бросил светлый, крепче перехватывая клинок. – Хотя… Кто знает? – Див ухмыльнулся. – Я видел, как он крутился около статуй, которые потом разрушили. И фреску уничтожили как раз тогда, когда он отбывал наказание в башне. Тебе не кажется это странным?

– Нет, не кажется. – Наши клинки скрестились, и руки противника дрогнули – он не ожидал такой силы удара.

Оскар удивленно вскинул брови, но тут же взял себя в руки и продолжил сражение. Сталь встретилась со сталью еще несколько раз, прежде чем кончик Туманного, ярко сияя под лучами солнца, уперся в чужое горло. Я всегда ощущала, когда меня недолюбливали, но в этот самый момент меня скорее возненавидели. Да и я сама была неспокойна, даже в сражении – атаки вышли слишком быстрыми и поспешными. Пусть я победила, но дыхание сбилось. А в длинной схватке подобное могло стоить жизни.

На плечо села птица из тьмы, от теневой магии дохнуло отрезвляющим холодом. Существо запрыгало по моему плечу, будто танцуя. Я глянула на Морана, который вновь улыбался. Его искренне радовала моя победа.

В этот миг я испытывала настолько непонятные для меня эмоции, что разозлилась на саму эту неопределенность. Смахнула теневое существо, развернулась и пошла за пределы тренировочного сектора, собираясь отдышаться.

– Рафаиль, а ты, кажется, стал лучше держать клинок, – заметил Люций, локти которого покоились на невысокой ограде, разделявшей тренировочные поля. Поза выглядела беззаботной, носок одной ноги упирался в землю. Голова была насмешливо склонена набок, в руке див держал меч – черная сталь казалась темнее ночи, отчего бледная ладонь, сжимавшая оружие, выглядела еще белее.

Рафаиль Руньян хмуро глянул на друга, подошел к краю поля, все еще шумно дыша после поединка.

– Не издевайся, – кинул он.

Несмотря на замечание, ухмылка Морана стала еще шире.

– Как думаешь, стоит ли рисковать, чтобы утолить свое любопытство? Хотя это не совсем любопытство, скорее интуиция велит мне вмешаться.

– Это ты о чем?

– Да так, – протянул Люций. – Я кое-что сделал, а теперь сомневаюсь, верно ли поступил. Возможно, я сам себя загнал в западню.

– И что же ты сделал? – напрягся Рафаиль.

Услышав изменение в голосе друга, Моран бросил на него быстрый взгляд.

– Ничего страшного. Просто это может как помочь мне, так и погубить. Хотя второй вариант маловероятен. Я почти не рассматриваю его, но все же проверить надо.

Лицо Рафаиля стало еще мрачнее.

– Скажи мне, ту фреску ведь не ты…

Бровь Морана удивленно изогнулась.

– Вот уж не думал, что лучший друг будет подозревать меня в подобном. А ты, господин Руньян, оказывается, намного хладнокровней, чем я предполагал. Подозревать меня, того, кто…

– Хватит-хватит. Я понял, – поморщился Рафаиль. – Подашь воды?

– Как быстро ты переменил тему. Но, конечно, подам, тебе ведь надо набираться сил. Хотя поможет ли это? – Моран отошел к бочке, где всегда можно было отыскать питьевую воду. Вернувшись с набранным ковшиком, он продолжил: – Но ты определенно стал больше времени уделять тренировкам. Ты просто обязан преподнести Сорель подарок в благодарность и договориться еще об одном сражении. Глядишь, еще несколько поединков, и научишься чему.

Проигрыш, случившийся пару недель назад во время занятия, остался темным пятном на репутации Рафаиля. Хотя нельзя было сказать, что исход оказался неожиданным. Сара Сорель все свое время тратила на учебу, тренировки и медитацию. Со стороны жизнь светлой казалась скучной до зубовного скрежета.

– Сам бы сразился с ней.

– Да я бы с радостью, даже предлагал. Но она упорно отказывает.

– И сколько раз ты ей предлагал?

– Раз десять?

Рафаиль закатил глаза. Даже у него не всегда хватало терпения на Морана. Тот был слишком непоседливым, всегда находился в поиске приключений и обязательно их находил. Но в то же время именно эта его черта не столько отталкивала, сколько привлекала. Когда Руньян надолго оставался один, он не знал куда себя деть. Мир словно замедлялся, становясь зыбучей трясиной, в обыденности которой можно было легко задохнуться.

Тут взгляд Люция выловил фигуру в белом, только что появившуюся на тренировочной площадке. Быстрая, но не суетливая поступь, безэмоциональное, словно высеченное из камня лицо. Аура отчуждения вокруг нее была настолько сильна, что многие расступались, провожая ее глазами. Это неминуемо создавало мертвую зону вокруг Сары. Ее дар и взгляд заставляли других инстинктивно держаться от нее подальше.

– Сорель! Ставлю на твою победу свой меч! – прокричал Люций, поднимая клинок в воздух.

Девушка, едва взглянув на дива, отвернулась. Ее противник скривился. Моран подмигнул ему, и лицо светлого перекосилось еще сильнее. Люций расхохотался.

– Зачем ты это делаешь? – спросил Рафаиль, держа в руках опустевший ковшик.

– Не люблю напыщенных индюков. Но их так легко вывести на чистую воду.

– Я не об этом. Сколько наблюдаю, не понимаю. Поначалу думал, что тебя гложет совесть за тот случай в лагере, но то, что ты делаешь, не очень похоже на попытку все исправить.

– Ты так считаешь? – задумчиво отозвался Моран с едва заметной улыбкой. Но его взгляд стал куда серьезнее, в нем появились нотки грусти.

Рафаиль промолчал, размышляя над ситуацией. Несмотря на всю свою взбалмошность, Люций редко поступал необдуманно.

После того случая в лагере у озера Спокойствия диву казалось, что настоящим наказанием для Морана стал совсем не домашний арест и несколько суток в кандалах на жарком солнце, а мысли о том, что могло произойти, не явись Люций вовремя. Глава Северного ордена был крайне разочарован в поступке сына, чего совершенно не скрывал.

– Ты должен загладить свою вину, – заявил тогда он.

– Я знаю, – ответил Люций.

Отец, сурово поглядев на него, удовлетворенно кивнул, понимая, что сделанного не воротишь, теперь главное – суметь вынести из случившегося урок и взять на себя ответственность. С тех пор больше они об этом не заговаривали. Прошло два года, а Моран не позабыл о данном себе обещании.