Алекс Анжело - Сон и Пепел [litres]

Ревенант позади, разделавшись со всеми и следуя команде, точно пес, поднялся с четверенек на ноги. Рубаха на его теле, оставшаяся еще с того времени, когда он был человеком, разорвалась, оголяя впалый, точно у гончей, живот. Монстр подхватил успевшего свалиться в обморок от боли в руке старика и с остекленевшим взглядом потащил его вслед за нами.

Ладонь Морана оказалась все же теплой, и к тому моменту, когда мы добрались к еще одной прорехе в стене, тьма уже делила его лицо и шею на две половины – светлую и темную. Тьма отступала, и похоже, именно мне удалось ее прогнать.

Прошло больше часа, когда небо окрасилось первыми лучами солнца. Повсюду царила разруха и валялись тела монстров, ученики занимались их сжиганием, отчего на улицах Кервеля в рекордное время оказались возведены несколько кострищ, и запах горелой плоти поднимался в воздух темными клубами дыма.

В окнах домов впервые за долгое время горел свет. Немногие люди смогли выжить, и я видела их слезы, когда они, выбравшись из пещеры, наконец увидели небо. Их голоса врывались в сердце, а эмоции прожигали его, оставляя невидимые следы.

Я отвернулась, не в силах долго смотреть. Отошла ближе к лесу, наблюдая за тем, как золото перетекало в яркий ультрамарин. Казалось, будто этот рассвет был предзнаменованием чего-то нового. Я смотрела на сияние, растекшееся ореолом над верхушками деревьев, и чувствовала, что времени почти не осталось. Пора было уходить, а я медлила.

Возможно, хотела попрощаться?

– Звезд почти не видно. – Люций встал рядом, запрокинув голову. Его губы бесшумно шевелились, и вскоре я поняла: он считает. – Сколько звезд насчитаешь на рассвете, столько и счастливых лет проживешь.

– Ты придумал это только что. – Див вновь выглядел как прежде. Но его взгляд показался мне грустным. Точно он догадывался о том, что я собиралась уйти.

– Верно. Но я уже насчитал больше десяти. Неплохо, не так ли? Целых десять лет счастья… – протянул Моран и опустил голову, повернувшись ко мне. – Я давно понял кое-что. Если во что-то непоколебимо верить, оно обязательно сбудется.

Я промолчала. Одновременно смутно догадываясь об истинном смысле его слов и в то же время ничего не понимая. Мое настоящее все так же неразрывно было связано с прошлым.

– Ты сказал мне, что не можешь создавать ревенантов, но то, что произошло в пещере… – Я не договорила, и так было все ясно.

– Я не соврал. Я не создаю, а лишь захватываю. Можно забрать тьму один раз, пять и даже десять. Но энергия Серого мира не рассеивается, а остается во мне. Я не могу вечно просто лишать тварей силы. Гораздо эффективнее использовать их друг против друга. Не беспокойся, – вдруг добавил он. – Я контролирую ситуацию.

Вновь на некоторое время воцарилась тишина. В конце концов я вздохнула, посмотрев на дива.

– Возможно, мы правда были когда-то друзьями, – произнесла я, видя, как переменилось выражение его лица – удивление, растерянность, уступившие легкому веселью с налетом тоски. Тяжело сглотнув, я поняла, что подходящий момент настал, не стоило больше медлить. – Надеюсь, в следующую нашу встречу я наверняка буду знать, кто ты для меня, Люций Моран…

Договорив, я почти падаю на землю – Моран подхватывает меня, не позволяя удариться, и аккуратно садится прямо на траву. Тело перестает меня слушаться. Моя сущность утекает прочь, она давно желала вернуться в настоящее тело.

Руки Люция лежат на моих щеках. Я не ожидала, что перемещение будет медленным. Словно я нахожусь сразу в двух местах. Я чувствую аромат хвои, которым пронизан воздух возле крепости, и в то же время ощущаю прохладу ладоней Морана, вижу его серые глаза и бесконечное небо. Бархатное зарево, знаменующее новое начало.

Моя голова покоится на его коленях. Моран словно удерживает меня, заставляет сомневаться. Прохладные пальцы скользят по щеке, тревожно и осторожно.

Теневой див наклоняется, его взгляд предельно серьезен.

– Если желаешь уйти, уходи. Я могу подождать еще, – шепчет он, вдруг стягивая полупрозрачное кольцо со своего пальца и надевая на мой.

Целует в висок, который сразу же обжигает леденящим холодом, подобного которому я еще не испытывала.

– Но не верь ему, Сара. Никому из них не верь…

Его сила проникает внутрь, занимая место среди круговорота моей собственной магии.

На долю секунды воцаряется тьма, а после я будто вновь открываю глаза после долгого сна. И вижу перед собой девушку из столовой. Алексис. Она смотрит на меня с настороженностью. Я лежу на полу – упала прямо возле кровати. И вернулась в свое тело.

Наши с дэвой взгляды пересекаются. Я отчетливо вижу тени, всколыхнувшиеся за окном, – вороны заметались, несколько птиц врезалось прямо в стекло.

Моя рука устремляется вверх, хватая девушку за ворот мантии, а другая, обернутая материей, вытаскивает ее меч и откидывает прочь. Тот со звоном врезается в стену. Этот маневр возможен, пока клинок еще не распознал подмены, не больше доли секунды.

Мы меняемся местами, теперь дэва на полу, а я сверху зажимаю ей рот, не позволяя закричать.

В воздух поднимается существо воплощения. Она мортем и только что пыталась атаковать меня своей магией. Но тьма проходит сквозь, будто мое тело нематериально, и я стала призраком.

Моя ладонь касается ее лба. Я чувствую искру, что пробегает по пальцам. Мне тяжело сдерживаться, чтобы вновь не поменяться местами.

– Спи, – говорю я, и девушка обмякает.

Встаю. Иду решительно, сразу находя взглядом Туманный. Он лежит на подставке под белой тканью, там же, где я его оставила. Подхожу, убирая материю. Касаюсь рукояти. Меч приветливо отзывается холодом и жаром. Он изменился вместе со мной. Не свет и не тьма. Мы с ним застыли где-то посередине.

Как только я осознала это, еще тогда, во время медитации в читальне, связь между нами стала стремительно возвращаться.

Стук в окно усиливается. Снаружи вместо раннего рассвета вдруг снова разливается тьма. В коридоре слышатся крики. Я торопливо подхожу к двери, которая ведет в уборную, перешагивая дэву, которая, раскинув руки и ноги, лежит на ковре. На миг останавливаюсь, чтобы прихватить чернила, одиноко лежащие в шкафу. Проверяю на ходу, на месте ли кулон, подаренный когда-то отцом.

Зная, что вернусь, я оставила все самое дорогое у Майи и испытала немалое облегчение, поняв, что она справилась со своей задачей.

Я отчетливо помнила ту печать, пусть и создавала ее всего несколько раз в жизни. Печать Сорель – нить, способная связать членов их семьи. Но необходимо соблюсти два условия: во-первых, быть на расстоянии не более дня пути, и во-вторых, начертать точно такой же магический символ на другой стороне.

Фредерик. Он знает, что делать. Если брат пришел за мной, то печать сработает. Мы много раз обговаривали этот план еще в юности, на случай, если кто-то из нас окажется в плену. Правда, я бы не назвала время, проведенное рядом с Люцием, заточением.