Константин Соловьев - Господин мертвец. Том 2 [litres]

– Этих троих я прикажу расстрелять лично, – сказал Крамер, когда их задержит первый же разъезд. – Ну и как, рассказал он вам что-то важное?

– Еще не успели приступить, господин лейтенант. Но у нас расскажет, не сомневайтесь.

– Я сомневаюсь только в том, рядовой Гербель, правильно ли я поступил, когда три месяца назад не отдал вас под трибунал за кражу и поножовщину. И пока сомнения не в вашу пользу. Отпустить мертвеца!

Сказано было негромко, но так веско, что дернулся даже привыкший держать себя в руках Людвиг. Эрнст тяжело дышал, глядя себе под ноги, явно не намереваясь вступать в щекотливый разговор с начальством. Артур баюкал свою руку, но делал это немного более усердно, чем человек, испытывающий настоящую боль. И только Пауль исподлобья глядел на лейтенанта, то и дело ощупывая свою развороченную челюсть. Услышав приказ, он издал какой-то неразборчивый выкрик, вмещающий в себя и злость и отчаянье.

– Что такое, Краузе? – Лейтенант повернулся к нему с великолепным удивлением на лице. – Вы изволили что-то сказать? Извините, не разобрал.

– Он… Мы желаем напомнить, – сказал за него Людвиг, в сдерживаемой ярости медленно тянущий слова, – господин оберст фон Мердер не далее как вчера изволил заметить, что тоттмейстерские мертвецы не являются ни военнослужащими, ни людьми в полном смысле этого слова. И их порча, даже если таковая воспоследует, не наказывается по всем военным законам.

Но Крамер не позволил сбить себя с толку.

– Вы видите тут господина оберста? – поинтересовался он. – Нет, господин оберст ведь не пытает пленных на рассвете, спрятавшись в разрушенном блиндаже. Зато тут есть я, рядовой Гербель, ваш командир. Который приказывает разрезать веревки и отпустить мертвеца в любом направлении.

И опять в темных глазах Людвига что-то скользнуло. Что-то едва видимое на поверхности, верткое. Что-то, отчего Дирку захотелось крикнуть Крамеру, чтобы предупредить. Но он благоразумно воздержался от крика. Лейтенант держится более чем уверенно, его командирский голос в сочетании с ядовитой иронией заставил этих головорезов потерять уверенность, стушеваться. Лучше не вступать в его партию, пока все не закончилось. О том, как все может закончиться, Дирк предпочитал не думать.

– Господин лейтенант… – голос Людвига уже не мог скрыть злости, залязгал, – отпустить эту падаль? Он же покойник, мертвец зловонный, убийца и адская погань. Отпустим мы его, так он этой же ночью горло кому-то перегрызет! Он не человек, господин лейтенант, но чудовище, которое человеком притворяется. И внутри у него, можете видеть, только труха да гниль… Урод он нечеловеческий, вот что. И вы к такому уроду доверие, значит, проявляете? Милость божескую? Отлично, господин лейтенант! Отлично!

Крамер смотрел на него холодно, продолжая слепить фонарем. Он тоже был на взводе. Тем труднее ему было казаться спокойным и даже насмешливым.

– Забавное дело, рядовой Гербель. Он, конечно, чудовище и выглядит соответствующе. Разлагающийся труп, и только. Но знаете, будь моя воля, всех вас, всех без исключения, я заменил бы на него. Не сожалея. Только из мертвецов и получаются настоящие солдаты. А вы не солдаты, вы свиное дерьмо, прилипшее к каскам. И смрад от вас куда больший.

Беззубый Пауль схватился за лопатку на бедре, но лейтенант был быстрее. Его револьвер крохотной темной птицей перечеркнул стремительно сереющее небо, уставившись дулом в лицо пехотинца. Потом переключился на Людвига. В руке он сидел уверенно, и рука эта была напряжена.

– Всем стоять на месте! – отчеканил Крамер. – Или, клянусь тоттмейстерскими портками, я отправлю вас служить в Чумной Легион быстрее, чем вы успеете сказать последнее слово.

Людвиг заворчал цепным псом, но ухмылки своей с лица не убрал. Напротив, попытался выглядеть прежним, развязным и расслабленным, даже немного благодушным.

– Значит, вот какие штучки, господин лейтенант?

– Отойти от мертвеца, рядовой. Пока свинцовая штучка не поселилась у вас в голове.

– Значит, прав был старик Краузе… Жалеете вы мертвецов, лейтенант. Носитесь с ними, как с детьми. Любовь у вас прямо-таки какая-то к мертвому мясу. И нечего меня револьвером пугать! Я в окопах побольше вашего сижу. Мне что револьвер ваш, что угрозы, до мягкого места. Нужен вам этот мертвец? Да забирайте его. – Людвиг показным жестом бросил свой нож в ящик к прочим инструментам. – Только без меня. Я к этой дряни и пальцем не прикоснусь. Тащите его куда хотите, хоть в койку. Я-то понимаю, что вы это не от доброты душевной делаете…

– А отчего, рядовой Гербель? – спросил Крамер, изучая лицо Людвига через прицел револьвера.

– Оттого, что вы и сами мертвец. Покойник вы, вот что я скажу. Душа у вас покойника! Померли вы давно как человек, лейтенант, разве что сердце все еще бьется. А внутри такая же рухлядь, как у этой куклы. Померли, да похоронить вас забыли. Вот вы и ходите по земле, как неупокоенный… Все в самое пекло лезете, чтобы башку прострелили, в самые круги ада. Оттого вам мертвецы и милы. Ворон – он всегда другого ворона чует…

– Вон, – тихо сказал лейтенант и шевельнул стволом револьвера. – Еще слово, и я выстрелю. Отойдите от мертвеца.

Людвиг послушно замолчал и сделал шаг в сторону. Даже слишком послушно. Все это время он не терял уверенности, даже на Крамера смотрел с выражением какого-то затаенного превосходства. И тени в его глазах все так же копошились под поверхностью, лишь изредка выдавая себя.

Крамер подошел к Дирку, предусмотрительно встав вполоборота к Людвигу и не выпуская револьвера. Ему не единожды приходилось конвоировать разоруженных французов, и он не понаслышке знал, как следует себя держать.

– Осторожно, – сказал ему Дирк тихо, так, чтобы услышал только лейтенант, – эти ребята – прирожденные шакалы.

– И так же трусливы, как шакалы. Я их не один год знаю. Страх и подлость. Боже, ваши внутренности…

– Не обращайте внимания, Генрих, они не доставляют мне неудобств. Хотя выглядит, наверное, неприятнейшим образом.

– Мне приходилось хоронить после боя покойников, которые выглядели лучше вашего.

– Брюннер легко заштопает меня, ему не впервой.

– Тогда потерпите еще минуту. Срежу вас с этого приспособления.

Лейтенант Крамер вытащил складной нож и стал резать веревку, которая стягивала руки Дирка. Это давалось ему с трудом, плотные, покрытые дегтем волокна неохотно поддавались даже острой стали. Лезвие скрипело, понемногу въедаясь в путы. Но Дирк смотрел не на него, а на четыре замершие за спиной лейтенанта фигуры.

Нельзя было оставлять их здесь, нельзя было показывать спину. Трусливые хищники пьянеют от безнаказанности и смелеют, оказавшись в безвыходном положении. Возможно, лейтенант считал, что достаточно хорошо их знает. Может, он не видел тех теней в глазах Людвига, которые рассмотрел вблизи Дирк. Или считал, что его уверенность станет тем препятствием, которое окажется им не по зубам.