Вадим Панов - Тёмные церемонии [litres]

Рыцари переглянулись.

– И повторяю: она просила де Крача остановиться. Она не хотела его убивать. Мне тоже не нравится, когда убивают наших, но девочка защищалась. Она просила её не трогать.

– Вы это услышали из окна?

– Я была на улице.

– Зачем? – изумился Рэй.

– А вдруг какому-нибудь ребёнку понадобилась бы помощь? У меня были с собой боевые артефакты, и случись что – я помогла бы ребёнку отбиться от кровососов из Внутренней Агемы.

Старушка с вызовом посмотрела на лейтенантов, и те хором, не сговариваясь, ответили:

– Нас это не касается.

– Надеюсь, никогда не коснётся. – Вдова помолчала. – С девчонкой был здоровенный голем, но он не принимал участия в драке.

– Куда они пошли?

– Чуть выше по улице была припаркована машина, здоровенный чёрный внедорожник. Девчонка и голем сели в него и уехали.

У Мартина задрожали руки:

– Вы, случайно, не запомнили номер?

Межотраслевая генно-седативная лаборатория корпускулярных технологий ФПП

Москва, Малый Власьевский переулок

– Это была невероятная ночь! – восторженно произнесла Лисс. Чуть громче, чем следовало, но только потому, что не могла сдерживать эмоции. – Никогда не думала, что назову невероятной ночь без секса!

Лёня поперхнулся и посмотрел на Киви. Киви расправил гребень и посмотрел на Лёню.

– Вот уж не думал, что когда-нибудь услышу такое, – пробормотал Тыжеумер.

– Ты уже в возрасте, – напомнил попугай. – Однажды ты должен был это услышать.

– Заткнись.

– Правда глаза режет?

– Колет.

– Колет – это одежда.

– Однажды я сделаю из тебя чучело.

– И будешь бегать к нему за советами?

– К кому? – не понял Клопицкий.

– К чучелу, – назидательно объяснил Киви. – Моё чучело будет самым умным обитателем твоего дома.

Лисс весело рассмеялась.

– Почему ты не боишься? – поинтересовался Лёня, задумчиво разглядывая наглую птицу.

– Потому что, чтобы сделать чучело, тебе ещё нужно меня поймать.

Лисс рассмеялась повторно.

И порадовалась тому, что решила спрятаться у Клопицкого. Приехала под утро, когда участники ночных событий стали разбредаться – кто-то домой, кто-то – куда придётся. Приехав, сразу отправилась в свою комнату – Тыжеумер давно выделил девушке одну из гостевых, сказав: «Чтобы было куда сваливать вещи». И словно в воду глядел. Вещи в особняк Лисс привезти не успела, а вот комнатой воспользовалась с удовольствием, рухнула на чистую, свежую кровать и мгновенно уснула. Утром её разбудил неугомонный и наглый Киви: сначала долго хлопал крыльями в коридоре, пытаясь открыть дверь, а когда получилось – влетел и сообщил, что «мы тебя, конечно, не ждали, но завтрак на твою долю приготовили». Пришлось умываться и спускаться в столовую. И стать свидетелем очередной пикировки хозяина особняка с чересчур наглой птицей.

– Лисс, извини, – произнёс Тыжеумер, бросив на Киви выразительный взгляд. – Ты что-то говорила о сексе?

– У нас ничего не было.

– И тебе это понравилось, я помню…

– Я говорила о том, что ночь получилась невероятной, – перебила Клопицкого девушка. – Мы взорвали Город.

– В этом была цель?

– Цель в том, чтобы показать наше несогласие и недовольство. Чтобы выплеснуть наш порыв изумительной силы и напора. Мы поняли, что не можем больше терпеть. Никто из нас не может. Мы подняли головы, понимаешь? Даже не самые храбрые из нас нашли в себе силы поднять голову и выйти на улицу. Мы показали… – Девушка замолчала, глядя на жующего яичницу Лёню, и кисло осведомилась: – Не интересно?

– Очень, – ответил Тыжеумер до того, как прожевал очередной кусочек. Получилось невнятно. Видимо, это должно было свидетельствовать о невероятном интересе.

– Ты понимаешь, о чём я говорю?

– Не особенно.

– Правда?

– Никогда не склонял голову, – улыбнулся в ответ Клопицкий.

– Неужели? – подняла брови Лисс.

– Так получилось.

– Э-э-э… – Девушка хотела напомнить, что всего несколько дней назад Тыжеумер горячо отговаривал её от сопротивления, уверяя, что нужно потерпеть, но промолчала. Во-первых, потому что тот разговор мог быть – и скорее всего был – проверкой, а во-вторых, сейчас у неё было очень хорошее настроение.

С яичницей справилась, круассан не захотела, зато налила ещё кофе.

– Это была настоящая магия, Лёня, магия силы духа! Да, мы не можем или пока не можем начать настоящую войну с Альянсом. Да, мы всего лишь рисовали лозунги и отбивались от факторов Агемы. Да, наш порыв может показаться необдуманным, но он был искренним. И те, кто вчера остался дома, сегодня захотят к нам присоединиться.

– Много ребят погибло? – тихо спросил Клопицкий. На этот раз – внятно.

И Лисс осеклась.

Сначала почувствовала злость: зачем Тыжеумер заговорил о потерях в такой момент? Затем поняла, что он специально ударил по больному, но не для того, чтобы обидеть, – Лёня жёстко, даже слишком жёстко вернул её в реальность.

Вчера случился не только порыв. Вчера пролилась кровь.

– Они знали, на что шли, – тихо произнесла Лисс.

– Все знали? Каждый из погибших?

Ответа не последовало.

– Ты уверена, что знали? Что не восприняли порыв, который для тебя так много значит, как игру, которая ни в коем случае не может закончиться смертью. Максимум – внушение от недовольных родителей и штраф. – Клопицкий помолчал. – Кого вчера убили?

– Сергея, – еле слышно ответила девушка. – Моего друга.

– Он понимал, что его могут убить?

– Он – понимал. – Лисс всхлипнула, но тут же взяла себя в руки и почти зло спросила: – Зачем ты спрашиваешь?

– Затем, что ты должна понимать, что предлагаешь своим друзьям.

– Ты уже объяснял мне это – когда заставил убить вампира!

– Когда предложил убить вампира, – спокойно парировал Клопицкий. – Решение ты приняла сама. Ты видела смерть своими глазами и от своих рук. А они? Они понимают, на какой риск идут?

– Да.

– Да?

– Сомневаешься?

– Сильно сомневаюсь, – не стал скрывать Лёня. – В вашем возрасте ценность жизни ещё не стала абсолютом, причём ни своей жизни, ни чужой. Твои ровесники ещё не понимают, что теряют… что могут потерять. То есть они примерно представляют, что такое жизнь, но не осознают её. А знаешь, когда приходит осознание?

Ответ лежал на поверхности.

– С последним вздохом, – негромко произнесла Лисс.

– С последним вздохом, – подтвердил Клопицкий. – К сожалению – с последним вздохом. В вашем возрасте – так. Когда становится очень-очень больно. Когда понимаешь, что дорога закончилась. Когда понимаешь, что красивые и правильные слова, которые произносились чуть раньше, – это слова. А кровь – настоящая.

Тыжеумер был настолько серьёзен, что даже Киви изменил своему обыкновенному поведению и притих, не шевелился, действительно напоминая чучело.