Джули Кагава - Железный рыцарь [litres]

– Отец. – Кирран поклонился, его губы расплылись в озорной ухмылке. Удивительно, как за краткие мгновения хладнокровный, безжалостный убийца превращается в очаровательного юного принца. В Железном Королевстве Кирран был всеобщим любимчиком, особенно его ценили дамы, несмотря на невероятно бесовской характер.

– Кирран. – Я кивнул в ответ, мне не очень нравилось, как он ликовал. – Что ты здесь делаешь?

Сын улыбнулся мне.

– Королева переживала, что ты так и не объявился. Я предложил поискать тебя на случай, если ты вдруг попадешь в неприятности. Она сказала, мол ты будешь в порядке, ведь рядом с тобой будет Глюк, но я настоял, захотел удостовериться сам. Так что… – Он демонстративно осмотрел коридор с пола до потолка. – Так, а где Глюк? Ты оставил его дома? Уверен, он не в восторге.

– Он ждет в карете. – Я жестом велел Киррану идти вперед и ухватился за его руку, чтобы он помог пройти по залитому после бойни кровью коридору. Тела одно за другим растворялись, расщеплялись и превращались в грязь, личинок и другие мерзкие вещи. Когда красные колпачки умирали, ничего приятного они после себя не оставляли. – И своей матери обо всем этом ни слова, ты понял?

– Разумеется, – согласился он, не прекращая широко ухмыляться.

Мы вместе вошли в банкетный зал, от одной ледяной стены до другой забитый Летними и Зимними фейри. На празднике присутствовали и Железные фейри, но сновали то тут, то там и старались держаться подальше от основной толпы и враждебных взглядов Лета и Зимы. Музыка играла мрачная и драматичная, и в центре зала друг с другом кружились и танцевали дюжины фейри-дворян.

Кирран, стоявший рядом со мной, тоже изучал помещение, совершенно неприкрыто выискивая кого-то своими голубыми глазами. Вскоре его взгляд остановился на стройной Летней девушке с длинными каштановыми волосами и зелеными глазами: она устроилась в дальнем углу и болтала с дриадами. Бросив на него ответный взгляд, она робко улыбнулась и отвернулась, изображая незаинтересованность. Вот только уже через секунду снова высматривала его в толпе, и Кирран стал переминаться на месте.

– Кирран, – предупредил я, и он ухмыльнулся, как невинная овечка, будто его поймали за воровством печенья из банки. – Даже не думай. Ты знаешь местные правила.

Он вздохнул и сразу же взял себя в руки.

– Знаю, – пробубнил он и перестал глядеть на девушку. – И это несправедливо. Почему отдельные личности должны прогибаться под предубеждения, существующие между Дворами?

– Так повелось, – ответил я, пока мы пробирались по залу, лавируя между десятками танцующих фейри. Они расходились в стороны, провожая меня презрительными или пренебрежительными взглядами. – И изменить это не получится, как бы сильно ты ни пытался. Здесь такой порядок с самого сотворения Фейрилэнда.

– Тебя же это не остановило, – возразил Кирран. Его голос звучал спокойно и сухо, но под деланой невозмутимостью я уловил нотки непокорности. С этим нужно покончить здесь и сейчас. Мне не хотелось, чтобы сын ввязывался в авантюры, в перспективе способные лишить его головы.

Я замер, вынудил его остановиться и подойти ближе. И, взглянув в его голубые глаза, заговорил тихо и жестко:

– Ты правда хочешь быть таким, как я?

Он несколько секунд выдерживал наш зрительный контакт, а потом опустил веки.

– Прости меня, отец, – пробурчал он. – Это было неуместно. – Он так и не смотрел на меня, а я продолжал сверлить его взглядом, пока он не поклонился и не отступил. – Я буду соблюдать твои пожелания и законы этого Королевства. И с Летним и Зимним Двором не вступлю ни в какие отношения, кроме деловых. – Наконец он поднял голову и устремил на меня жесткий взгляд своих голубых глаз. – А теперь, отец, прошу извинить, но я отлучусь к королеве и извещу ее о твоем прибытии.

Я кивнул. Хоть я и одержал победу, она была пустой. Кирран поклонился еще раз и ускользнул, растворившись в толпе, исходивший от него холод покрыл мое тело мурашками.

Оставшись в одиночестве в зале, полном разных созданий, я отыскал отрезанный от всех угол, прислонился к стене и стал наблюдать за окружавшими меня прекрасными и опасными гостями с легким ощущением ностальгии. Не так давно я считался одним из них.

Затем толпа немного расступилась, и сквозь море тел я увидел танцевальную площадку.

Меган, моя великолепная, никогда не меняющаяся королева фейри, танцевала так же элегантно и грациозно, как и находившиеся рядом дворяне. А держал ее в своих объятиях такой же очаровательный и привлекательный, как двадцать лет назад, Пак.

Желудок скрутило, и я стиснул трость так сильно, что руку сковал спазм. Мне не удавалось перевести дыхание. Пак и Меган скользили и летали среди остальных танцоров вспышками цвета и не отрывали друг от друга глаз. Смеялись, улыбались и не замечали, что на них глазела любопытная толпа, а я в своем углу медленно умирал.

Оттолкнувшись от стены, я двинулся вперед, плечами пробивая себе дорогу и не обращая внимания на ворчание и проклятия, звучавшие мне вслед. Рукой я потянулся под накидку и нащупал рукоять меча, которая приветственно обожгла мне ладонь. Я не представлял, как поступлю, и мне было плевать. Мой разум отключился, а тело действовало на автопилоте, реагируя на уровне инстинктов. Будь это кто-то другой, а не Пак… но с ней находился Пак, он танцевал с моей королевой. Глаза заволокло красной пеленой ярости, и я начал вытаскивать меч. Мне не победить Робина Плутишку в бою, и подсознательно я прекрасно это понимал, вот только меня одолели эмоции, и я мог представлять только, как собственным мечом пронзаю его сердце.

Однако, приблизившись к танцевальной площадке, я увидел, как Пак поддерживал Меган в танце, ее длинные волосы летали вокруг нее, она откидывала голову и громко смеялась. Ее звонкий смех поразил меня не хуже шипа мантикоры, я тут же оцепенел и ощутил, как внутренности едва не перевернулись вверх дном, практически вызывая тошноту. Как давно я уже не слышал такой задорный смех и не видел такой широкой улыбки? Наблюдая за их дуэтом, моего бывшего лучшего друга и моей жены-фейри, я чувствовал, как страдает каждая частичка моего тела. Они вместе… выглядели… естественно. Пара потусторонних, элегантных фейри, вечно молодых, грациозных и прекрасных. Они выглядели как отличный союз.

И в этот момент отчаяния я осознал, что не могу дать ей ничего из перечисленного. Не мог с ней танцевать, не мог ее защитить, как не мог предложить ей вечность. Я был человеком. Которому суждено состариться, зачахнуть и в итоге умереть. Я так сильно ее любил, но не изменятся ли ее ко мне чувства, когда я постарею и одряхлею, пока она будет сохранять свою молодость?