Ричард Кнаак - Лжепророк [litres]

– Эх, если бы нам удалось дойти до Собора за ночь и сохранить достаточно сил для схватки…

Древний окинул взглядом окутанные мраком ночи луга.

– Не могу объяснить, отчего, но чувствую: попробуешь – пожалеешь. Там, впереди, что-то есть… и разбираться с этим лучше при свете солнца.

Нахмурив лоб, Ульдиссиан тоже устремил взгляд вперед. Теперь, предупрежденный Ратмой, он тоже приметил в видимой безмятежности пастбищ нечто тревожное. Да, с виду все обстояло самым невинным образом. Буро-зеленые волны высоких трав чуть колыхались под ночным ветерком. Тишину нарушали лишь звон комаров да голоса ночных птиц. Казалось бы, на опасность не намекает ничто…

Однако сын Диомеда нутром чуял: Ратма не ошибается.

Эдиремы разбили лагерь у самой опушки джунглей. Понимая, насколько заманчиво выглядят просторы лугов, Ульдиссиан настрого наказал всем, даже караульным: за опушку – ни шагу.

Вот только один ослушник все-таки обнаружился. Ульдиссиан ожидал, что, едва большинство эдиремов улягутся спать, к нему присоединится Ахилий, но время шло, а охотник не появлялся. Наконец сын Диомеда, кажется, понял, что с ним стряслось.

– Ахилий ведь там, верно? – спросил он Ратму.

– Ты его знаешь лучше, чем я.

– Нащупать его можешь?

– Нет. А ты? – спросил Древний, взглянув на Мендельна.

Ульдиссианов брат поднял кинжал и указал им в сторону лугов. Неяркое мерцание клинка ничуть не изменилось.

– Похоже… похоже, какой-то след чувствуется… однако с уверенностью сказать ничего не могу. А впрочем, – добавил Мендельн, опуская кинжал, – это ведь вполне в его духе.

Серентия заметно встревожилась.

– Тогда нам туда, к нему бежать надо! Если там вправду опасность, он мог…

От слова «погибнуть» она воздержалась, так как Ахилий и без того был мертв, однако ее тревогу прекрасно поняли все. Ступив ногой туда, где, на его взгляд, пролегала истинная граница меж джунглями и лугами, Ульдиссиан сосредоточился, как только мог.

– Да, он там. Где именно, не пойму, но там, это точно, – сказал он, борясь с желанием пуститься следом за другом. – В разведку, надо думать, отправился.

Тут даже на лице Ратмы отразилось некоторое удивление.

– Разумно ли это с его стороны?

– Это ж Ахилий, – ответил Ульдиссиан. – Он – сам себе голова… да и следопыт очень умелый.

Кивнув, сын Инария вместе с Мендельном двинулся прочь, от греха подальше, так что с Серентией Ульдиссиану, хочешь не хочешь, пришлось разбираться одному.

– Что ему взбрело в голову?! – выпалила Кирова дочь. – Ульдиссиан, нельзя же позволять ему так рисковать! Я знаю, отчего это все. Он думает, раз уж сам мертв, а я – нет, то и отношения наши дальше продолжаться не могут!

– Может статься, Серри, все мы скоро будем мертвы. По-моему, Ахилий просто делает все возможное для спасения той, кого любит, и упрекать его в том не следовало бы.

Взорвавшись, Серентия забарабанила кулаками о его грудь.

– Я не о том, не о том! Зачем он от меня снова и снова уходит? Отчего сомневается в моей любви?

Кулаки ее засияли, окутались вырвавшейся на волю энергией. Если б не собственная защита, Ульдиссиан наверняка здорово бы пострадал, но нет: обоих вмиг окружило зеленое пламя, исходящее от него.

– Серри! Серри! Прекрати сейчас же!

Охваченная неудержимой дрожью, купеческая дочь негромко заплакала. Огонь вокруг ее кулаков угас. Видя это, Ульдиссиан развеял собственные чары…

Вернее сказать, попытался развеять их, однако зеленое пламя заупрямилось. Жар, окруживший обоих, продолжал набирать силу. Со лба Ульдиссиана заструился пот, Серентия ахнула, хватая ртом воздух.

Скрипнув зубами, Диомедов сын напряг волю и призвал собственный дар к повиновению.

На сей раз силы послушались. Пламя мигом угасло… вот только укрощение его стоило куда больших усилий, чем прежде.

Серентия шевельнулась в его руках, заставив вновь вспомнить о себе, и подняла взгляд. После внезапной вспышки лицо ее заметно осунулось.

– Я… прости, Ульдиссиан… я не хотела терять власть над собой… но…

– Ладно, ладно. Дело понятное.

Серентия утерла слезящиеся глаза.

– Я просто… просто вдруг испугалась, что на этот раз больше его не увижу.

Опасения ее были отнюдь не напрасны, но не мог же Ульдиссиан так ей и сказать!

– Увидишь, еще как увидишь. Я же Ахилия знаю: он, чтоб вернуться к тебе, выберется откуда угодно. Тебе и самой давно следовало бы это понять.

– Надеюсь… надеюсь, с ним там все будет в порядке, – пробормотала темноволосая девушка, отступив от Ульдиссиана. – Надеюсь, с ним там ничего не случится.

Еще раз окинув пристальным взглядом луга, Серентия молча двинулась прочь. Ульдиссиан не сводил с нее глаз, пока не убедился, что она попросту отправилась спать, а после вновь повернулся к лугам. Однако, как он ни старался, обнаружить, где именно находится Ахилий, не удавалось.

– Ты к ней уж лучше вернись, – шепнул Ульдиссиан в темноту. – Гляди, вернись непременно…

Пускай хотя бы только затем, чтоб на сей раз погибнуть вдвоем …

С виду казалось, будто Серентия спит, однако не тут-то было. Что бы там Ульдиссиан ни говорил, предоставить делам идти своим чередом Кирова дочь не могла. Может, Ахилий и поступил безрассудно, но из-за этой склонности Серентия его не бросит. В конце концов, безрассудством он отличался с самого детства… однако друзьям оставался верен всегда.

Вот потому-то, в то время как тело ее смирно лежало у костерка, разум Серентии отправился на поиски возлюбленного.

Серентия понеслась над лугами, отыскивая хоть какой-нибудь след Ахилия. Да, дочь торговца помнила, что, будучи мертвым, охотник не оставляет таких же следов, как Ульдиссиан или она сама, однако была уверена: связующих их с Ахилием уз вполне хватит. Ахилий найдется, непременно найдется.

Немыслимый, невероятный покой, царивший в лугах, должен был успокоить и ее мысли, но нет, успокоиться не удалось. Вскоре Серентия почувствовала словно бы чей-то взгляд, устремленный в спину, однако, развернувшись, никого позади не нашла.

Решив, что у нее попросту расшалились нервы, Серентия помчалась дальше. Быстрее, быстрее: Ахилий наверняка где-то рядом…

Внезапно ее внимание привлекло нечто странное на востоке. Серентия с легкостью свернула туда. Разглядеть там она ничего не сумела, но ведь охотник вряд ли будет стоять под открытым небом столбом, не так ли?

Приблизившись к нужному месту, Серентия наконец-то разобрала: нет, это совсем не Ахилий. Уверенная в собственной безопасности (ведь ее никому не увидеть и не услышать), дочь Кира повисла над странным клочком земли. В чем же причина его странности?

Вновь ничего не найдя, она принялась спускаться – ниже и ниже, пока не уставилась в самую землю.