Урсула Ле Гуин - Сказания Земноморья [сборник litres]

Первым обрел способность двигаться и говорить Мастер Травник, который бросился к ним и опустился перед Торионом на колени.

– Господин мой, – окликнул он его, – друг мой!

Но под серым плащом волшебника руки его нащупали лишь груду одежды, кучку старых сухих костей и обломки белого посоха.

– Так-то оно лучше, Торион, – пробормотал Травник, но он плакал.

Старый Ономатет вышел вперед и спросил у высокой женщины, что по-прежнему молча стояла на вершине Холма:

– Кто ты?

– Своего второго имени я пока не знаю, – отвечала она ему на том языке, который должны знать волшебники и который является родным для драконов, – на Языке Созидания. И, ничего более не прибавив, она повернулась, словно собираясь подняться еще выше, над вершиной Холма.

– Ириан, – окликнул ее тогда Азвер-Путеводитель, – скажи: ты к нам еще вернешься?

Она резко остановилась и позволила ему подойти к ней совсем близко.

– Вернусь, если ты позовешь меня, – сказала она и в прощальном жесте коснулась его руки. И он, охнув, затаил дыхание.

– Куда ты теперь направишься? – спросил он.

– К тем, кто наречет меня подлинным именем – но в огне, а не в воде! Туда, где мой народ!

– Значит, на запад… – прошептал Азвер.

– На самый далекий запад, – поправила его она.

И, отвернувшись от него и от всех остальных, пошла навстречу темнеющим небесам. И чем дальше, казалось, она от них отступает, тем лучше видели они бока ящера, покрытые золотистой чешуей, точно кольчугой, шипастый, свивающийся в кольца хвост, когтистые лапы, яркое пламя, вырывавшееся из пасти… Уже почти оторвавшись от земли, Ириан еще несколько мгновений помедлила, неторопливо поворачивая свою продолговатую драконью голову, и оглядела весь остров Рок, долее всего задержав свой взгляд на Имманентной Роще, во тьме казавшейся всего лишь темным пятном. Затем со звоном, точно встряхнули сразу несколько листов бронзы, раскрылись огромные крылья, и дракон взмыл в небо, сделал круг над Холмом и полетел прочь.

Завиток пламени, облачко дыма – вот и все, что осталось в вечернем небе.

Азвер-Путеводитель стоял неподвижно, зажав левой рукой правую, обожженную прощальным прикосновением Ириан, и смотрел вниз, на стоявших в молчании у подножия Холма людей, которые не сводили глаз с небес, где только что исчез дракон.

– Ну что ж, друзья мои, – промолвил он, – как нам быть теперь?

Ему сумел ответить только Мастер Привратник:

– Я думаю, для начала нам следует пойти в Большой Дом и настежь распахнуть его двери.

Паруса, длинные и белые, точно крылья лебедя, несли корабль по заливу от Сторожевых Утесов прямо к порту Гонт. Был теплый летний денек, и по тихой воде гавани судно скользнуло за мол так уверенно и легко, что горожане, сидевшие с удочками на конце старого пирса, даже встали, приветствуя корабль и его умелую команду; кроме того, им, конечно, хотелось рассмотреть получше того единственного пассажира, что стоял на носу.

Это был молодой худощавый мужчина в старом черном плаще. Скорее всего, какой-то колдун или мелкий торговец – в общем, ничего особенного, решили рыбаки. Они еще немного понаблюдали за суматохой на причале, интересуясь, что за груз привезли на этом судне, но на пассажира глянули мельком, хотя и заметили, что, когда тот сходил на берег, один из моряков сделал у него за спиной особый жест, соединив пальцы левой руки – большой, указательный и мизинец, – что означало: «Чтоб тебе никогда сюда не вернуться!»

Приезжий постоял немного на пирсе, словно колеблясь, потом вскинул на плечо свой жалкий мешок и двинулся куда-то по припортовым улицам. Это были деловые шумные улицы, и почти все они вели на Рыбный рынок, где народ так и кишел. Кричали торговцы, ссорились и спорили с ними покупатели, блестели на солнце скользкие от рыбьей чешуи и внутренностей камни мостовой. Если у приезжего и был какой-то конкретный адрес, то направление в этой толчее он скоро потерял, петляя среди повозок, прилавков и груд сваленной прямо на землю рыбы, холодно глядевшей на него мертвыми глазами.

Какая-то высокая старуха, только что закончившая доказывать «подлой торговке», что сельдь у нее несвежая, вдруг внимательно посмотрела на приезжего, и тот, заметив это, поступил не слишком мудро, спросив у нее:

– Будьте добры, скажите, пожалуйста, как мне попасть в Ре Альби?

– Что?! Да чтоб тебе в свиной луже искупаться! – вдруг завопила старуха и быстро зашагала прочь, оставив приезжего, который прямо-таки остолбенел от неожиданности, растерянно стоять у прилавка. Однако торговка, увидев в создавшейся ситуации удачный шанс для себя и пытаясь восстановить свою пошатнувшуюся репутацию, громко вскричала:

– Тебе что в Ре Альби надо? В Ре Альби, да? Так бы и сказал. А там тебе может быть нужно только одно – дом Старого Мага! Это я точно говорю! Значит, так: вон там свернешь за угол и пойдешь вверх по улице Молодых Угрей до сторожевой башни, а потом…

Стоило приезжему выбраться с рынка, как довольно широкая улица сама привела его на холм, а затем мимо массивной сторожевой башни прямо к городским воротам. Ворота сторожили два каменных дракона почти в натуральную величину; зубы у каждого были длиной с руку, а каменные глаза слепо таращились на город и залив. Лениво развалившийся на земле у ворот стражник пояснил, что нужно подняться на вершину холма, а потом повернуть налево, и дорога сама приведет в Ре Альби.

– Потом иди все время прямо; минуешь деревню, а там и дом Старого Мага недалеко, – прибавил стражник.

Приезжий стал неторопливо подниматься в гору; подъем оказался довольно крутым, а вокруг виднелись еще более крутые склоны холмов и далекая вершина горы Гонт, нависавшая надо всем островом, точно гигантское облако.

Путь был неблизкий, а день стоял жаркий, и приезжий вскоре скинул свой черный плащ и закатал рукава рубахи. Он как-то не подумал, выходя из города, купить себе еды на дорогу и запастись водой, а может, просто постеснялся, он вообще был человеком застенчивым, не привычным к большим городам, да и с незнакомцами сходился трудно.

Прошагав несколько миль, он нагнал какую-то телегу, которую давно уже заприметил, – на большом расстоянии она показалась ему сперва просто черным пятном в густом облаке белой пыли. Телега, поскрипывая и постанывая, катилась по дороге, влекомая парой некрупных быков, которые выглядели такими старыми, морщинистыми и утратившими всякую надежду на лучшее будущее, что стали похожи на черепах. Приезжий поравнялся с телегой, однако возница ничего ему не сказал, только подмигнул.