Тэмсин Мьюир - Харроу из Девятого дома [litres]

Высокая, впечатляюще сложенная принцесса Третьего дома решила присоединиться к ним – как будто бабочка села на серое болото. Шелковая золотая мантия и бриджи открывали колени, слишком красивые для некромантки, она вертела в пальцах бокал шампанского и смеялась над чем-то. Благородный дом Иды предпринимал робкие попытки заманить ее обратно, как будто, оказавшись среди Шестого дома, она сразу была признана безнадежной и лишилась шанса на внимание ее божественного величества. Третья принцесса отгоняла всех.

Опасения замучили Харрохак прежде, чем кто-то подошел к ней. Она не понимала, почему так сильно бьется сердце, не понимала, чего боится, за исключением неуправляемой толпы, шума и света. Она знала, что глаза ее, обведенные священной краской, раскрыты слишком широко. Она выбрала изображение элегантного черепа под названием Цепь и месяцами училась рисовать его. И тут к ней подошла пара, которую не сопровождала свита. Мужчина и женщина. Женщина, обладавшая сложением некромантки, держала мужчину под руку, а он ел канапе другой рукой. Харрохак не стала на него смотреть. На женщине было шоколадного цвета атласное платье со шлейфом. Подойдя к Харрохак, она рассеянно кашлянула, прикрыв рот перчаткой с раструбом. Ткань была слишком простой, чтобы что-то о ней сказать, а вот покрой уже кое о чем говорил. Маленькая же золотая тиара, небрежно нахлобученная на блестящие темные косы, заявляла о себе очень громко.

– Леди Абигейл Пент, – сказала Харрохак, которая этому тоже училась.

– Если честно, – сказала Абигейл, – портить это мне жалко, я бы посмотрела, куда оно зайдет.

– И я, – заметил первый рыцарь Харрохак у нее из-за спины.

Магнус прикончил канапе и с энтузиазмом добавил:

– Да уж, это лучшее. Госпожа Харрохак, ты когда-нибудь раньше бывала на фуршетах? Если нет, то это почти полное попадание в идеал – все безвкусное, но очень соленое.

– Прошу прощения? – холодно сказала Харроу, но тут же вспомнила, что не знает, как выглядит леди Абигейл Пент.

– Это происходит не так, – сказала Пятая…

Месяц??? смерти

– Лейтенант! Подождите! Пожалуйста!

Харрохак, выходя из зала совещаний и все еще пребывая под впечатлением от зрелища космоса за окном – она с опозданием узнала, что таскать мешочек с могильной землей на видном месте считается непозволительно сентиментальным, а из-под формы он выпирал, – остановилась и обернулась на двоих позади себя. Пришла к неприятному выводу, что ей придется отдать честь, и исполнила это надлежащим образом: хотя, судя по синим флотским петлицам, эти двое были в одном звании с ней, блестящие стальные значки подсказывали, что парочка участвовала в боевых действиях. Оно и неудивительно, учитывая флотский задор Четвертого дома. Она уже успела наслушаться шуточек о том, что, принимая командование Четвертым, надо готовить сразу медаль и гроб. Но эти двое были очень юны. Моложе ее самой, что представлялось почти смешным. Она узнала их прежде, чем они отдали честь в ответ – гораздо менее изящно, чем она.

– Лейтенант Теттарес, – сухо кивнула она, – лейтенант Шатур. Вам нужна помощь черной отшельницы?

– Нет, кому она вообще может быть нужна, – ответила лейтенант Шатур, забравшая свои кудряшки в пучок на затылке. Она ничуть не походила на первого рыцаря в представлении Харрохак, несмотря даже на рапиру у пояса. Она критически оглядела Харроу в ответ. Харрохак, как капеллану, позволили раскрашивать лицо и носить официальные украшения. Ей даже предоставили подобие рясы, хотя ряса Когорты, закреплявшаяся на одном плече, имела столько же смысла, сколько кость из карамели. Накрахмаленные белые брюки и рубашка лишали Харроу самой ее сути. Ребенок покрепче тем временем говорила высоким голосом:

– Я слышала, что им пришлось эксгумировать книгу о том, что с вами делать, потому что черных братьев в Когорте не было уже пятьдесят лет.

– Тогда мне стоит уйти, лейтенант. Лейтенант…

– Прости ее, она дура, – коротко сказал некромант.

(– Спасибо?

– А что, нет?)

– Я хотел бы представиться. Очевидно, ты знаешь, кто я. Но нам предстоит вместе учиться. Мы единственные наследники домов, оказавшиеся здесь и сейчас, и мне кажется, держаться вместе будет полезно. А у тебя нет рыцаря. Никто не знает, почему Преподобная дочь записалась в Когорту. Не мне судить… Я барон Тизиси. Я полагаю, что они будут издеваться над нами, как могут. Мы вместе, и я хотел бы дружить. Мир?

Харрохак посмотрела на протянутую руку в перчатке, потом на обладателя руки. Недавно он вытащил из ушей целую кучу серег, и в них темнели маленькие пустые дырочки, как будто на него напала безумная швея. На самом деле они оба смотрели на нее без того отвращения, которого она ожидала. Их энтузиазм был неподделен. Она не пожала протянутую руку, только коротко коснулась пальцами чужой ладони и сказала:

– Я бы не советовала тебе этого делать. Когорта… не обрадовалась моему появлению.

– Ой, забей, – рассеянно сказала рыцарь, – мы тут можем сплошь стены оклеить грозными письмами Когорты. Ты не единственная. В Когорте не терпят наследников Домов. Они на законном основании попытались заразить нас свинкой.

(– Они не пытались заразить нас свинкой. Это мой младший брат нас заразил.)

– Тут целая куча правил насчет права на участие в бою. Если начнется война, нас оставят в тылу, так что по уму первое, что нужно сказать командиру: «Я не хочу, чтобы мой титул становился между мной и солдатами». Тогда она сможет «забыть» о правилах безопасности, а ты сможешь получить назначение на посттанергическую передовую, где интересно… пошли в столовую?

Харрохак не хотела в столовую. Лейтенанты Теттарес и Шатур все равно отвели ее туда, хотя она старалась не посещать это место без крайней необходимости. Она чувствовала себя почти обнаженной, пока стояла в очереди на виду у других курсантов, некромантов и фехтовальщиков Девяти домов, которые сдали экзамены, заплатили денег или что там делали в других Домах, чтобы получить офицерское звание. Она единственная носила лейтенантский значок с черной эмалью, только у нее на рукавах чернели прорези. Все это время Четвертые непрерывно болтали, журча, как два маленьких водопада. Крукс сказал бы, что у них языки без костей. Если бы она, упаси император, была бы магом плоти, она бы с трудом удержалась, чтобы не оставить их вовсе без языков.

Харроу снова прислушалась к словам рыцаря, которая с интересом спрашивала:

– …Кофе уже пробовала?

Честно говоря, кофе болтался где-то в самом низу списка приоритетов Харроу. Но, подавленная энтузиазмом лейтенанта Шатур, она только холодно ответила:

– Нет.

Лицо девочки странно дернулось, как будто она очень старалась не рассмеяться.