Тэмсин Мьюир - Харроу из Девятого дома [litres]

– Время, – резко сказала Харрохак. – Как здесь идет время?

– Исходя из моих познаний в области магии духа и природы сознания, – ответила Абигейл. – Я предполагаю, что эта… сцена существует только тогда, когда ты не осознаешь себя. Пока ты спишь, без сознания или иным образом отключаешься от внешних стимулов. Я не чувствую никаких временны́х разрывов, для меня время идет постоянно. Я думаю, что симуляция происходит в соответствии с представлением твоего спящего разума о времени… с некоторыми изменениями в ту или иную сторону. Сколько времени прошло… в реальном мире?

– Девять месяцев.

– Господи, – она расстроилась. – Я думала, недель восемь. Моей семье, наверное, уже сообщили. Они не понимают, где носит мой дух. Бедный мой брат… родители Магнуса… моя коллекция папоротников…

– Леди Пент, – сердито сказала Харроу. – Забудь про папоротники. В реальном мире я смертельно ранена. Место, где находится мое тело, скоро захватят танергические монстры, сотворенные призраком галактики. Откровенно говоря, я умираю. Моя душа в осаде, а я перезаписала свои реальные воспоминания, создав вместо них маленькое призрачное измерение, в котором теперь еще и поселился какой-то полтергейст. Судя по всему, я здесь застряла. Я не могу выйти. А еще я скоро умру, или уже умерла, и все это несколько… утратит смысл.

Окно лязгнуло. Сначала она подумала, что это воет жуткий ветер, но, обернувшись на него, они с Абигейл увидели робкое розовое щупальце, покрытое корочкой льда. Оно ползло сквозь дыру в стекле, потрескивая и извиваясь. Пока они смотрели, в конце этой длинной потрескивающей трубки открылась пасть, и из нее с грохотом вывалилась кучка предметных стеклышек – таких, между которыми помещают образцы клеток.

Дверь в спальню распахнулась. Ранее покойный Магнус Куинн, закутанный в огромную шубу, побагровевший от холода, крикнул:

– Дорогая, они ломятся сквозь стены.

– Скажи Протесилаю и лейтенанту их не трогать.

– Слишком поздно, и я не могу их винить – омерзительные штуки…

– Пусть твое тело разбирается само, Преподобная дочь. – Абигейл встала, стуча зубами. – Если бы ты умерла там, мы бы все уже исчезли. Если ты умрешь здесь, твоя душа исчезнет. Прямо сейчас ты жива. Давай убедимся, что, если твое тело выживет, ты останешься у руля.

Харроу с трудом перекрикивала ветер:

– Меня ударили шпагой в живот! Что здесь происходит?

Все та же ночь накануне убийства императора

Клинок рапиры застрял в коже.

Большие лоскуты дермы потихоньку ползли вдоль него и не понимали, куда деваться дальше. Органы в брюшной полости срастались, интерстициальная ткань выталкивала клинок, его окровавленный кончик дрожал, сопротивляясь растущей ткани. Тебя ударили в спину, и ты рухнула назад на рукоять рапиры. Гибкая часть клинка вышла из груди и торчала вверх.

Ты ушла, оставив меня.

Я встала на четвереньки, перенесла твой вес на ноги – клинок так и торчал в теле, оттолкнулась от стены коридора и заставила тебя встать. Ноги у тебя дрожали. Все, что я смогла придумать, – я сунула твои руки под плащ, досчитала до трех и толкнула рапиру назад изо всех сил, со всей возможной скоростью. Последовал жуткий звук – не совру, если скажу, что это было что-то вроде ШШШШУХ! Описать же боль, которая возникает, когда фут стали проходит сквозь твои внутренности и выходит из дырочки в спине, невозможно. Я пыталась быть аккуратной, но получилось не очень. Рапира упала на пол с грустным звоном, я подождала пару секунд, а когда нагнулась за ней, ты уже… вылечилась. Никакой боли. Никаких колотых ран.

Горячая кровь, залившая рукоять, скользила в твоих голых руках. Я не сразу справилась. Рукоять была сделана из полированного дерева или плекса, и твои пальцы не смыкались на ней – наверное, они были короче моих.

Мы оказались в узком жарком коридоре, почти совсем темном, если не считать тонкой красной полоски света под потолком. Где-то орала сирена, да еще раздавалось низкое гудение, как от неисправной машины. Ты вся промокла от крови. Там, где ты не промокла от крови, ты промокла от пота. Воздух дрожал от жары. В этом коридоре было жарко, как у костра.

Лужа крови игриво размазалась по полу и нижней части стен, как будто кто-то по ней катался. Наверное, это была ты. Впрочем, крови оказалось не так много. Кажется, поединка не было. Тот, кто ударил тебя твоей собственной рапирой, не позволил тебе защищаться. Ты не могла разозлиться, но если бы и могла, я бы посоветовала тебе забить: я планировала превратить их жалкие жизни в ад.

Лужа крови: есть. Раскаленный воздух: есть. Огромные грешные кости вокруг: есть. Взгляд на твою ладонь для проверки – чья это вообще ладонь под слоем крови. Твои пальцы, твои маленькие ладони, полное отсутствие мышц. Реальность ударила меня. Примерно как большой железный шип, если подумать.

Тебя не было. Ты оставила меня. Внутри себя.

– Мля, – сказала я. Голос был чужой. – Мать твою. Ну что за говно. Помогите. Черт.

В темноте раскаленного костяного коридора что-то вдруг выползло мне – нам – навстречу. По крайней мере оно помешало моему окончательному нервному, да и физическому срыву. Это была кошмарная тварь, похожая на насекомое из мяса и костей. Она была жива. Завидев меня, она остановилась.

В принципе она отдаленно походила на растянутого, искореженного человека, передвигающегося по-крабьи, опираясь на руки и на ноги, спиной к земле, гордо выпятив живот в воздух. Вот только «руки» и «ноги» в данном случае были руками и ногами, пропущенными сквозь мясорубку, после чего мешанину мяса и костей собрали вместе в рыжем панцире с черными точками. Выше виднелись огромные блестящие пластины грудной клетки, узенькая талия и большие ромбовидные причиндалы. Ну а венчалось все это крупным черепом, ни на что не похожим. Морду прикрывали большие пласты зеленоватой пульсирующей чешуйчатой плоти, и тут и там торчали длинные гадкие волосы толщиной с твои пальцы. Нет, твои пальцы были не такие толстые. Тут я исправлюсь, пальцы у тебя тонкие. С раззявленных жучиных челюстей капала дымящаяся жидкость. Тварь задумчиво щелкнула зубами и встала – точнее, зависла. Ее держали в воздухе прозрачные крылья, которые взмахивали так часто, что в пару, крови, жаре и темноте я их сразу не разглядела. Пока я смотрела, в черных провалах глазниц что-то завертелось, а потом оттуда вылезли влажные черные глаза.

Было бы круто, если бы ты сейчас вернулась. Прямо идеальный был бы момент. И плевать, что по идее я должна быть крутой громилой, но я, вообще-то, была в чужом теле, с незнакомым оружием, у тела не было никаких мышц, а я не очень хорошо себя чувствовала. Хреново я себя чувствовала. Мне нужен был перерыв. Но тварь странно и противно заверещала, издавая разом два звука – и оба мерзких. Глаза отчаянно завращались в глазницах.