Джонатан Френч - Реальные ублюдки [litres]

– Что, позорю я тебя, эльф? – поддразнила она на собственном языке. – Очерняю тебя? И… позволю тебе жить?

Лицо Н’кисоса отекло от давления на горло, но он все же выдавил ответ: сказал что-то по-эльфийски.

Появилась еще пара воинов: один смело выступил из пшеницы, другой спрыгнул с какой-то незримой точки среди скал. У обоих в руках были те же сияющие оружия, что у эльфа, лежавшего во власти Блажки. Раскосые глаза настороженно смотрели на нее. На их суровых лицах застыло будто бы высеченное в камне презрение.

Она ненавидела их не меньше. И даже больше.

В Псовом ущелье ждать помощи не приходилось. Здесь она встретит только осуждение этого властного племени. Блажка открыла рот, чтобы заговорить, чтобы выругаться, сказать Рогам, что Ублюдки уходят из их проклятого ущелья, но ее слова заглушил гнев. Раздался хруст, затем сдавленный крик боли. Блажка позволила сломанной руке Н’кисоса выскользнуть из хватки и поднялась над ним.

Взяла в руки катары.

Остальные эльфы бросились в атаку с противоположных сторон.

Блажка устремилась навстречу тому, что мчался с пшеничного поля, сама смутно осознавая, что в спину ее поражает режущая вибрация. Но она не обращала на вибрацию внимания, решительно сокращая расстояние до противника. Воин находился уже прямо перед ней и размахивал обеими дубинками. Блажка поймала их клинками. Энергия дубинок разлилась песней, когда оружия встретились. Взмахнув руками, Блажка отвела дубинки в сторону и врезала эльфу ногой по лицу.

Зная, что второй эльф наверняка близко, она резко развернулась, выставив катару перед собой. Эльф отклонился, присел и стукнул Блажку дубинкой по колену. Ее нога подогнулась, заставив очутиться наравне с нападчиком. Она атаковала его, ударив гардой катары в шею. Затем быстро оказалась на нем сверху, навалившись на горло, но эльф с обеих сторон стукнул ее дубинками по ребрам. Она пошатнулась от боли, освободив эльфу пространство, чтобы подняться на ноги и оттолкнуть ее. И от его сверхъестественной силы Блажка отлетела прочь.

Перевернувшись в воздухе, она приземлилась на краю хурмовой рощи. Теперь все эльфы стояли на ногах – в том числе Н’кисос с болтающейся сломанной рукой.

При виде их упорства Блажка почувствовала на языке привкус злобы. Она не стала ждать и ринулась на эльфов – сначала к раненому. Но даже в таком состоянии тот был быстр: парировал ее удары единственной дубинкой, выстроив идеальную защиту. Его невредимые братья пришли ему на защиту с песней собственных оружий.

Три противника. Пять дубинок, каждая из которых излучает колебания звуковых волн и сотрясает своей силой кости, когда удары достигают цели. Блажка обнаружила себя посреди бури, ее атаковали со всех сторон, но она ревела от собственной ярости. Одной катарой она ударила наотмашь и нашла бедро эльфа, другой почти выбила кричащее оружие из вражеской руки. Дубинка заехала ей по щеке, голова отклонилась в сторону, еще один удар пришелся в живот. Каждый такой удар сулил ей конец, но Блажка лишь чувствовала гнев там, где должна была появиться боль.

Один из эльфов пошатнулся, когда она рубанула ему по груди. Остальные двое отскочили в стороны, чтобы создать некоторую дистанцию. Затем все трое как один завращали своими оружиями, в каком-то особом ритме. Оказавшись между воинов, Блажка быстро попала в гущу рева.

– Хотите меня убить?! – прокричала она в терзающую ее бурю. – Так чего ждете? УБЕЙТЕ МЕНЯ, НАХРЕН!

Затем Блажка с решительным криком вырвалась из невидимого кокона и бросилась на единственного эльфа, у которого в руках оставались обе дубинки. Воин увернулся от ее первого клинка и в ответ взмахнул оружием, целясь ей в лицо. Блажка пригнулась, перекатилась, оказавшись сбоку от эльфа, и косым ударом сбила его с ног. Получив глубокий порез, он упал и начал извиваться на земле.

Последний невредимый эльф спрыгнул откуда-то с неба, обрушив дубинку со всей мощью своего падения. Блажка выставила перед ним клинок, остановив камень, который иначе достиг бы ее головы. Вдруг она увидела, как в светящейся поверхности шара появились трещины. Н’кисос ринулся на нее сбоку. Блажка, оскалив зубы, бросила одну из катар и схватилась за прикрепленный к дубинке камень. Эльф попытался потянуть оружие на себя, но она держала его крепко. И сильно сдавила в ладони. Камень издал последний жалобный хруст и лопнул в Блажкином кулаке в тот момент, когда к ней подоспел Н’кисос. Последовала ослепляющая вспышка – и финальная взрывная нота песни этой дубинки превратилась в ее предсмертный крик. Сбивающая с ног волна отбросила Блажку.

Какое-то время она лежала, как в дурмане, слыша только звон в ушах. Кое-как она поднялась на ноги и моргала, пока не вернулось зрение. Расстояние между ней и эльфами оказалось не меньше целого полета стрелы.

На ногах стояла только Блажка.

Двое Рогов лежали на земле и не двигались. Н’кисос еще пытался встать. Гнев Блажки сменился невольным уважением. Но дожидаться и проверять, удастся ли ему встать, было некогда. Ветерок принес голоса других эльфов. В дальнем конце долины появились всадники. Даже на таком расстоянии Блажка различила в боевом раскрасе ведущего красные слезы – знак войны. Она побежала обратно в ту сторону, откуда пришла, по пути подхватив упавшую катару. Олени Рогов ступали почти бесшумно, но ей не нужно было прислушиваться, чтобы понять: они пустились в погоню. Как только она достигла расселины и выбежала из ущелья, рядом с ее ногами в землю воткнулось копье.

Снова очутившись на тропе вдоль обрыва, Блажка услышала крики, доносившиеся справа и вынуждающие ее сместиться влево. Преследователи сокращали расстояние. Сзади и с вершины гребня доносились их крики. За Блажкой теперь следили пешие разведчики на возвышенностях, которые указывали путь наездникам. И если впереди были воины, то ей не удастся избежать боя. Но пока нужно просто нестись вперед.

От обрыва вниз спускалась тропа. Блажка замялась в нерешительности. Но крики и летящие сверху стрелы помогли ей сделать выбор. Она устремилась на спуск, оказавшись вне досягаемости для лучников. Ее новый путь оказался прямым и пологим. Блажка неслась по нему так, словно стремилась упасть и сломать себе шею. Наконец тропа запетляла, спускаясь все ниже в объятия ущелий. Вскоре путь ей стали преграждать папоротники и валуны, но она продолжала свой марш-бросок. Пыль под ее ногами темнела по мере того, как сгущались тени. Грунтовая тропа сменилась влажной грязью, а затем вовсе превратилась в узкий ручей. Блажка зашлепала ботинками по мелкой воде. Но по-прежнему слышала преследование Рогов.

Наконец она оказалась в небольшой ложбине, куда робко просачивался слабый свет. Но хотя солнце боялось вторгнуться в эти владения, его жару это не мешало. Впереди в скале виднелся вход в пещеру, тенистый и липкий. В него впадал ручей – словно скудное питье для зияющей черноты. И оттуда исходил пар.