Джонатан Френч - Реальные ублюдки [litres]

– Проследи, чтобы всех накормили и заселили, – сказала ему Блажка.

Шакал подошел к ней.

– Я спускался в свои старые покои.

Блажка улыбнулась. Он говорил о подземельях.

– Там уже не так людно, как перед нашим отъездом в Трикрепость, – заключил он.

От этой мысли у Блажки стало кисло во рту.

– О тех, кто явно сулил проблемы, я попросила позаботиться Колпака. Насчет остальных – посмотрим. Надеюсь, кто-нибудь из них поможет нам как следует разобраться с этими пушками.

– Тут и я бы помог, – вызвался Шакал. – Видел, как ими пользуются в Тиркании.

– Хорошо.

– Я бы тоже взглянул, – сказал им через плечо Лодырь, продолжавший распрягать повозку. Закончив, он передал свинов ожидавшему Бекиру и подошел. – На некоторых карнавалах, где я участвовал, тоже использовали немного черного пороха. На одном даже была фальшивая пушка.

– Тогда займитесь вдвоем, – предложила Блажка.

Лодырь взглянул на Шакала.

– Давай сходим посмотрим чуть позже? Мне нужно смыть пыль из горла.

– Вино и огневые смеси. – Шакал хихикнул. – Жду не дождусь.

– Ну, я имел в виду воду, но если хочешь, чтобы стало поинтереснее…

– Давай… начнем на ясную голову, а там посмотрим, как пойдет.

– Договорились. Вождь. – Лодырь кивнул Блажке, хлопнул Шакала по плечу и зашагал прочь.

– Осторожно, Шак, – сказала Блажка, когда тертый отошел достаточно далеко. – Рядом с ним и с Тарифом, Овес может приревновать.

Он отмахнулся.

– Овес такой же, как мы все. Повидал уже шлюх на своем веку. К тому же любой, кто приревнует к потерявшему то, что потерял Лодырь… должен быть чертовски мелочным сыном тяжака.

Блажка ответила на его улыбку. Она ненавидела то, что Шакал так долго отсутствовал, но ей нравилось, каким его сделал мир.

На следующее утро Блажка с восходом солнца вышла на крышу цитадели. Посмотрев на север, она сощурила правый глаз от яркого света. Она никогда не любила рассветы – они всегда приносили одно и то же искушение. Ее тянуло все бросить, и эта тяга подпитывалась трудностями, что сопровождали ее жизнь. Она ненавидела себя за это желание – поддаться слабости. Она ненавидела себя почти так же сильно, как ненавидела Ваятеля, и Мането, и Шишака, и всякого прочего урода, который заставил ее сомневаться в том, что она заслужила свое место в этом бесплодном краю. Вот и сейчас наступил очередной такой день.

Блажка посмотрела на зубец стены перед собой. И выпростав руку, ударила по кладке. Когда она отняла кулак, посыпалась известка и обломки камней. Она проследила за тем, как ветер сдул пыль с костяшек пальцев, унося ее прочь. Теперь она могла так же легко разбить любого врага. И все равно восход будил в ней старые желания. Призывал бросить эту жизнь, что проходила на грани непреодолимого.

Дорога, оставшаяся позади, была усеяна болью, сомнениями и жестокостью. Каждый шаг по ней служил вызовом. И все же она привела Блажку к такой власти, что ей больше не стоило бояться ни одного живого существа. Но как же ее собственный народ? Защищать его, сражаться за него – было чудовищно трудной задачей. Она могла сокрушить их врагов, но осколки стольких битв все равно были способны уничтожить тех, кого она любила, и оставить ее на коленях перед кучей их трупов. Ее сила никак не могла облегчить бремя заботы о стольких жизнях. Дорога впереди пугала ее, но она не могла поделиться своим страхом с теми, кого ей предстояло вести.

Только не с ними.

Блажка подошла к голубятне, расположенной на вершине цитадели, и широко распахнула дверцу. Птицы, сидевшие внутри, их было не меньше двух дюжин, суетливо взмыли в воздух. Все полетели на север, каждая с одинаковым посланием. Блажка написала его столько раз, что выучила наизусть.

«Вы зовете нас полукровками. Вы зовете нас грязнокожими. Вы зовете нас пепломазыми. Вы зовете нас так из ненависти. Как вы станете нас называть, когда научитесь нас бояться?»

Блажка смотрела на небо, когда ее вызов улетел в Гиспарту. И прошептала новому дню:

– Вот и узнаем.

Работа над этой книгой заняла более двух лет. За это время список людей, которые поддерживали меня, стал длиннее – в отличие от моей памяти. Приношу извинения тем, кто заслужил упоминания, но не нашел его здесь. Не стесняйтесь присылать мне сообщение в духе: «Какого хрена, мужик?»

Во-первых, я должен выразить огромную благодарность моему бесконечно терпеливому редактору, Джулиану Павиа. Он прошел со мной через то, что можно назвать не иначе как приступом (или парочкой) «черновикового безумия». Все классические сомнения и страхи относительно сиквела ударяли со всей силой, но я не получал ни осуждений, ни обвинений, несмотря на головную боль от переносов даты выхода книги. Джулиан, спасибо за все твое понимание и помощь в том, чтобы донести до читателей лучшую версию этой истории.

Также я очень признателен остальным блестящим ребятам из «Краун» – Анжелине, Кейтлин, Стейси, Лэнсу и всем, кого я, может быть, и не знаю. Я до сих пор испытываю благоговейный трепет перед тем, сколько преданных делу профессионалов работают на благо ездоков-полуорков.

По другую сторону Атлантики – спасибо Анне, Джеймсу, Назии, Эмили и всей команде британского «Орбита»! Вы, ребята, своим заразительным увлечением этой серией превратили свой уголок мира в чертовски воодушевленное копыто.

Спасибо Джули Уилсон из PRH Audio за то, что привела Гарри Ненгла и Уилла Демрона продюсировать аудиокнигу «Серые ублюдки». Все вы проделали потрясающую работу!

Мне повезло заручиться сочувствием Джозайи Банкрофта. Как и у оказавшего на меня большое влияние Роберта Говарда, у меня есть друг-писатель, который понимает, что это путешествие из себя представляет (и в хорошем, и в плохом смысле). Хотя, честно говоря, мой друг по переписке куда круче Лавкрафта [4].

Тем из вас, кто щеголяет в футболках «Серых ублюдков», – респект за дополнительную (и наглядную!) поддержку. Эти достойные полуорков дизайны сделал талантливый Иен Лино, и мне здорово повезло, что его талант проявился на этом бренде.

Большое почтение моему покойному прадеду, Чарльзу Артуру Френчу-младшему. Спасибо за то, что научил меня лучше понимать глухих и показал почти сверхчеловеческие способности чтения по губам.

Я в долгу перед блестящим в своей скверности писателем Джессом Буллингтоном за имя Блажкиного свина.

Еще я украл у Майка «Эвереста» Эванса (по его просьбе) Темного Свина, добавив его к канону Уделья. Твое здоровье, дружище!

«Серым ублюдкам» повезло обрести ряд невероятных заводил в книжных магазинах, самые заметные из которых – Виктория из «Загадочной галактики» и Бет из «Пауэллс». Спасибо, что советовали книгу каждому, кто не сбежал после затравки… и за то, что преградили дорогу тем немногим, кто сбежал.