Питер Ньюман - Злость [litres]

– Как вы знаете, наши запасы лекарств истощаются…

– По существу, Кавэн. Я прекрасно осведомлена о том, насколько плохи дела.

– К сожалению, пока не удалось установить, как передается болезнь, и, помимо этого, ни одно из лекарств не замедляет и не купирует симптомы. Однако доктор Грейнс заметил, что частично оскверненные зараженные живут дольше и что пока не было ни одного зараженного узурпета.

– Макси, все ваши пока здоровы?

– Да, начальница, все хорошо. Если бы мы эту заразу подцепили, мы бы уже знали.

– Ладно, у кого-нибудь есть хорошие новости?

Но тут Жестокая Судьба замечает поднятый вверх палец Кавэн – ее высокомерное лицо являет собой маску терпения.

– Да, что?

– У нас уменьшаются запасы зерна…

– По существу, Кавэн.

– Новое зерно, которое мы вернули из-за границ оскверненной области, привлекает в город новых хищников. Каких-то насекомых. Боюсь, они могли принести с собой мор.

– Выясни! Вытащи доктора Грейнса со смертного ложа, если потребуется. Ровно через сутки мне нужен ответ. Итак, хоть какие-нибудь хорошие новости, которые я могу рассказать своему народу?

Комнату освещает лишь улыбка Эззи: сияние белоснежных зубов разгоняет тьму хмурых лиц.

– Мать моих детей на днях начала кашлять, так что, возможно, у Эззи появилась надежда на новую любовь! Нет? Я слишком тороплюсь?

Улыбка не затухает.

– Тогда только плохие новости. Торговля – это пульс города, так? Но вам нужно закрыть двери, перекрыть ее поток. Люди начинают волноваться. Я переживаю не из-за Эза, поскольку Эззи всегда готов. Но, великая леди, вы должны понять, что многие едва концы с концами сводят. Торговлю нельзя останавливать, иначе они умрут от голода.

– Ближе к делу.

– Завтра прибудут кочевники и караваны. Мы должны их впустить.

– И подвергнуть их риску заражения? Абсолютно исключено.

– Вы правы, кто-то, вероятно, погибнет. Это рулетка. Но Эззи всегда предпочтет проигрышные ставки их отсутствию.

– Нет. Должен быть иной способ.

– Эззи может организовать… ох, как бы сказать. Невидимый рынок за городской чертой. Эззи может покупать товары у нашего народа и торговать от его имени с другими. И все довольны!

Жестокая Судьба прекрасно понимает намерения Эззи, но ее людям нужна еда.

– Что ж, принимайся за дело.

– Эззи понадобится помощь тех, кому посчастливилось иметь крепкое здоровье и зеленую кожу. Наверно, маршал Макс и его многочисленные дети смогут помочь бедному Эззи таскать ящики?

– С тобой пойдет Макси.

– Великолепно! – восклицает Эззи с несколько потухшей улыбкой.

– А теперь – все за работу!

Они выметаются – куда быстрее, чем прибыли. Макс останавливается у двери и оглядывается. Жестокая Судьба смотрит, как из морщин у него на лбу стекает пот.

– Да?

– Есть новости, начальница. Плохие новости.

Она приглашает его подойти ближе.

– Тогда, ради солнц, говори тише.

– Да, начальница.

Он приседает перед ней на корточки, но ей все еще приходится поднимать глаза, чтобы встретиться с ним взглядом.

– Моя дочь Джо-Ли открыла ворота.

– Что? Когда?

– Эм-м, перед тем как я сюда пришел.

– Я полагаю, теперь-то они снова закрыты?

Макс кивает.

– Но?

– Но кое-кого она пропустила.

– Кого?

– Она не знает. Их было двое – кто-то типа воина и девочка с мечом, причем меч-то на вид больше самой девочки. А, и с ними маленькая козочка.

Жестокая Судьба вскакивает.

– На воине была броня?

– Вроде да. Что-то не так, начальница?

– Это Злость, идиот! Злость в моем городе, и я уверена, что узнаю об этом последней в совете.

Она направляется к двери.

– Жди меня внизу через двадцать минут с верными людьми.

Она замолкает, а потом поворачивается к нему.

– И, Макс, прихвати оружие. Да помощнее.

Как это ни странно, но козленок цел и невредим. Он являет собой островок спокойствия посреди океана хаоса. Дешевые ящики сразу же треснули, выплюнув хранившиеся в них сокровища. Толстые тела жуков, отражая свет, сияют, подобно драгоценным камням – целый водопад насекомых, издающий стрекот, похожий на хруст битого стекла.

Синяк выплевывает несколько ругательств, однако их точный смысл и оттенок теряются в царящей вокруг какофонии. Но Веспер и Диада все равно присоединяются к нему.

Внезапно шум прекращается, лишь эхо остается гулять по комнате, ужасом наполняя уши и сердца людей.

Резко падает тишина, и звуки с улицы беспрепятственно проникают внутрь. Девочка, гармоната и полукровка очень напряженно вслушиваются, надеясь, что комната поглотила бо́льшую часть шума.

Краткая вспышка надежды гаснет за звуком шагов, на этот раз более осторожных.

Пурпурная кожа Синяка бледнеет на один оттенок.

Диада занимает позицию у двери.

Козленок с легкостью перепрыгивает сломанные ящики и наконец с видом победителя взбирается на самый высокий.

В дверь стучат.

– Откройте.

Веспер пихает под дверь ящик.

– Я сказал, откройте!

Веспер хватает второй, но он оказывается для нее слишком тяжелым.

– Помоги, – шепотом просит она Синяка.

Лицо полукровки выражает непонимание.

– Зачем?

Диада не отрывает взгляда от двери.

– Не заставляй меня идти к вам.

Синяку не привыкать к угрозам, он тут же осознает ее серьезность и с непривычным рвением принимается за работу.

В дверь перестают стучать и принимаются колотить так, что вскоре она начинает сотрясаться. Веспер и Синяк сперва укрепляют ее ящиками, а затем сами на них наваливаются.

Теперь колотят сильнее и ритмичнее. Это удары тарана. Каждый толчок проходит через дверь, через баррикаду и отдается в их плечах. Но тем не менее они стоят.

Удары заканчиваются. По ту сторону двери слышатся голоса – ясно различимые приказы. Раздается новый резкий звук, похожий на жужжание быстро вертящихся лопастей вертолета.

Никто не замечает, как ворочается меч за спиной у Веспер, как открывается, будто спросонья, глаз.

– Тут есть другой выход? – кричит Веспер.

Синяк лишь опускает взгляд.

– А если попытаться с ними поговорить?

Из горла Синяка вырывается сдавленный звук – то ли всхлип, то ли смех.

– Что же нам тогда делать?

– Побереги дыхание, – отвечает Диада, – для драки.

Жестокая Судьба держит длинную тубу на плече. По ее серебряному корпусу пролегает закрученный орнамент из красивых символов, смысл которых вот уже несколько веков никому не ясен. В последний раз она ее брала двенадцать лет назад, и, в отличие от нее, туба ничуть не состарилась.

Рядом с предводительницей – команда молодых узурпетов: в их огромных руках оружие не кажется таким уж большим. Кто-то улыбается.

С Макса все еще льется пот, и отнюдь не от бега.