Питер Ньюман - Злость [litres]

Но даже этого недостаточно. Горло пересыхает от пения, силы ее покидают, и меч грозит вывалиться из рук.

Но этот меч – не просто какой-то меч. Он – часть Гаммы, а она – не просто человек, она – часть семьи, и она передает им свою силу. Веспер поет ради всех них – ради отца, ради дяди Вреда, ради Дженнера и рыцарей, ради Самаэля и Джема. Ради всех тех, кто умер за нее, и тех, кто сможет жить, если она победит. А когда этого становится недостаточно, когда у нее больше нет сил, – она думает о Диаде.

И песнь взлетает вновь, заполняя воздух шумом, и яростью, и огнем, а затем меч с шипением освобождается, оставляя там, где раньше был Разлом, лишь ошметки. Серебряные линии подобно шрамам сшивают и закрепляют края.

Эхо их песни гаснет, как и свет. Веспер шатается, спотыкается. Каким-то образом ей удается добраться до уступа, выставить меч перед собой, после чего она ложится и теряет сознание.

Колючие камни упираются в нежную кожу, и Веспер со стоном просыпается. Вокруг нее – сплошная темнота, если не считать золотого просвета высоко над головой. Она включает навикомплект в режиме фонарика и неуклюже встает на ноги, тут же доставая меч. Он тяжелый. Глаз лениво двигается, взирая на остатки Разлома. Всё, кажется, в порядке, и глаз собирается закрыться.

– Подожди… – начинает Веспер и задыхается, ее глотка пересохла и горит. – Подожди… – шепчет она. – Можешь сделать так, чтобы мы вылетели отсюда?

Меч расправляет крыло, но теперь, когда Разлом закрыт, не осталось потоков, которые бы смогли поймать серебряные крылья.

Она убирает меч и идет к стене. Им предстоит пугающее восхождение, а стена кажется плоской. Девочка долго всматривается вверх, затем сдается, и ее плечи сокрушенно обвисают. В голове – ни одной дельной мысли.

Легче просто сесть.

Почему-то теперь, когда приходит осознание, что она, вероятно, здесь и умрет, победа не кажется такой сладкой.

– Я должна попытаться, – бормочет она, снова поднимаясь.

Предпринимает несколько неудачных попыток. Пальцы соскальзывают с гладкого камня, и она обдирает колени. Веспер ругается, падает в третий раз и снова садится. Закрывает лицо руками, да так и остается сидеть.

Наступает тишина.

Из ближнего закутка, набравшись смелости, показывается пара темных глаз. Козленок замечает, как согнулась Веспер. Он почти не видит, что здесь можно поесть. Но, главное, видит, что предстоит такое невероятное, такое чудесное восхождение, что ужас забывается.

Козленок поднимается.

Козленок смотрит наверх.

Козленок подпрыгивает.

К тому моменту, когда Веспер наконец реагирует, козленок уже начинает подъем, прокладывая путь на поверхность и естественным образом находя копытцами самые удобные зацепки.

Веспер спешит за ним, изо всех сил стараясь уследить за его путем и использовать те камни, на которые он встает. Иногда козленок ее ждет, с легкостью удерживаясь на незаметных уступах. Но чаще – нет.

Ломаются ногти, кровоточат пальцы, болят мышцы, дрожат конечности. Веспер часто медлит, хватает ртом воздух и прислушивается к легкому перестуку копытцев над собой.

Но она не останавливается. Не позволяет себе остановиться. С мрачной уверенностью понимает, что не закончила. У нее еще есть дела.

Вот она и карабкается.

Когда девочка наконец достигает вершины, то позволяет себе короткий сон в обнимку с козленком, затем поворачивается к Разлому спиной и направляется на север.

Обратный путь довольно скучен, и поэтому есть время подумать. Веспер бормочет что-то под нос, закусывает губу или качает головой. Часто она вздыхает, но не из-за усталости.

Иногда вспоминает о козленке и гладит его по голове. Под копытами хрустят ковры кристаллов – останки чужеродного леса. Они пополняют припасы, делятся ими.

Присутствие козленка лишь ненадолго заставляет ее улыбнуться, но вскоре Веспер вновь погружается в себя, хмурясь, как отец.

Ищейка выбегает из разрушенного здания, проносясь сквозь пролом, в котором раньше была дверь. Из его пасти свисает тело инферналя, одного из детей Образины, – он беспорядочно дергается и дико размахивает руками. Ищейка яростно трясет головой, и крики прерываются.

Полупес обнаруживает Самаэля на улице, сидящего на растущей горе пустых оболочек. Тела – животные и человеческие, искаженные по прихоти своих хозяев, – теперь сломленные армией Очертания.

Он открывает пасть, и остатки инферналя вываливаются к ногам Самаэля.

Он, мягко шлепнувшись, приземляется на пол, глаза-бусинки ворочаются под полуприкрытыми веками, ища выход.

Прежде чем эта задумка дает плоды, Самаэль засовывает пальцы в рваную рану на животе у инферналя и вытягивает оттуда сущность.

Озорной дух пытается улететь и бьется в кулаке у Самаэля, как муха бьется в стекло. Он изучает этот клочок ненависти и озорства, любопытства и ехидства. Такой же, как и все остальные.

Самаэль начинает работу над сущностью, растягивает ее, разделяет отдельные мысли и прихоти. Он помнит, что так делала Нелюдь. Со временем он сможет очищать сущность до ее исходного состояния, обрезая личностные качества, пока не останется лишь чистая, нейтральная субстанция.

Пока он работает, Ищейка унюхивает новые запахи и отправляется на охоту.

Битва за Новый Горизонт оказалась быстрой и относительно бескровной. Образина встретил их у стен с армией Демагога, но сразу понял, что не сможет победить. Когда главный инферналь сдался, остальные разбежались, и теперь с соседних улиц доносятся звуки резни, а не битвы: его солдаты вытаскивают оставшихся союзников Демагога из их нор и уничтожают.

Самаэль равнодушно продолжает работать.

Веспер добирается до Нового Горизонта уже в темноте, и многочисленные огни города окуривают небо подобно грязному маяку. Как всегда, ворота открыты, и, как всегда, тела уже убрали. Такой ценный ресурс никогда не остается долго лежать без дела.

В воздухе висит напряжение. Новые монстры уже взялись за управление городом и начали исследовать все его уголки и закоулки, делить территорию, пытаясь ухватить кусок побольше.

Но каким бы мрачным ни стал теперь город, жизнь продолжается. Несмотря на то что рабов больше не будут есть, тела всегда можно продать тем или иным способом. Бьют барабаны и кричат голоса, народ торгуется и перебрасывается оскорблениями – причем зачастую и не сказать, где кончается одно и начинается другое. Да, многие погибли или остались без крыши над головой, но потеря одного – это шанс для кого-то другого, а жители Нового Горизонта не упускают возможностей.

Веспер смотрит на мчащиеся мимо рогатые фигуры, на сбившихся в кучки опасных людей, на одиночек, прильнувших к теням, которые сделают что угодно, лишь бы избежать зрительного контакта. Козленок останавливается и начинает дрожать, он не в силах выносить дальнейшие ужасы. Она поднимает его и засовывает под плащ, подальше от голодных взглядов.