Дмитрий Емец - Сердце двушки [litres]

Именно в те дни Антон научился ненавидеть. Сформулировал для себя главный закон жизни. Птички заклевывают слабых птичек, рыбки защипывают слабых рыбок. Не будь слабой птичкой и слабой рыбкой – и уцелеешь. И Антон решил стать сильной птичкой и сильной рыбкой. Пошел на секцию айкидо. Попал на нее случайно. Отправился записываться на бокс, но перепутал дни, а в том же зале была и секция айкидо. В тот момент Антон вообще не понимал, чем разные виды отличаются друг от друга. Секция бокса быстро дает желанный результат. Уже через два месяца к тебе перестают лезть. Через три месяца начинают уважать, а через четыре побаиваться. С секцией же айкидо все не так однозначно – тут можно проходить на занятия и год, и два, и три, и получить кучу поясов, но тебе все равно легко даст в глаз занимающийся полгода боксом.

Айкидо дало Антону другое – отличное владение телом, кувырки, умение группироваться и падать, навык считывать и предугадывать движения противника. Все это очень пригодилось, когда он стал Делибашем. А проводить как следует броски он так никогда и не научился, но особенно не жалел об этом. Боксера всегда победит автоматчик, автоматчика грохнет танкист, танкиста – летчик, летчика – ракетчик. Любой школьник с удовольствием продолжит эту цепочку в бесконечность.

Антон всегда был созерцателем. Не обладая большой физической силой, он долго и внимательно изучал своих соперников. Раскладывал их по полочкам, буквально проникал им под кожу. Например, Боря Тишко. Мощный, вечно потный кабанчик. Перед ударом всегда сопит. Это понятно – запасает кислород перед великим подвигом обижания маленьких. Потом делает маленький шажок с левой ноги. Это тоже понятно: привык бить из стойки. Потом Боря вздрагивает плечом – и только потом наносит удар. Ах да, забыл! Перед самым ударом Тишко всегда делает равнодушное лицо, притворяясь, что сейчас уйдет и драки не будет. Только какой смысл сопеть, когда противника на месте давно нет? Попробуй догони! Выносливости у Тишко никакой. Через сорок секунд бега он останавливается и начинает орать и пыхтеть. Тушка съела свой кислород. Можно подбодрить ее, чем-нибудь в нее запустив. Ну-ка, Боря, давай еще разик с первого этажа на четвертый и обратно! Где ты, родной, почему я тебя не вижу?

Или Шамиль. С ним сложнее. Обычно проходит в ноги или совершает захват. Если и наносит перед этим удар, то отвлекающий. Значит, лучше не подпускать Шамиля близко. Близко подпустил – проиграл. Давай-ка поиграем с тобой, дорогой Шамиль, в паркур! Ты человек не злой и азартный. Прыгать через парты и стулья тебе так понравится, что от моей скромной персоны ты быстро отвлечешься. Тем более что тебе все равно меня не догнать.

Во всем перечисленном было, конечно, море исключений. Тишко мог и подкрасться со спины. Да и Шамиль мог отойти от стандарта и неплохо врезать ногой – но все же в большинстве случаев Антон научился выкручиваться. Со школой проблемы скоро исчезли, и не потому, что Антон так уж глобально всех победил. Красивые сцены единоборств оставим для кино. Просто стая товарищей нашла себе другую слабую рыбку, поскольку ее массовый разум уловил, что Антон слабой рыбкой уже не является. Более того, стая даже стала приглашать Антона влиться в ее стайные ряды, однако он к стае не примкнул и новую слабую рыбку вместе со стаей щипать не стал. И это была уже внутренняя победа, но победа половинчатая, поскольку и защищать слабую рыбку он тоже не порывался и равнодушно наблюдал за ее муками.

Антон созерцал жизнь всегда очень внимательно. Он скоро разобрался, что то, как человек выглядит со стороны, и то, чем он является на самом деле, – вещи абсолютно разные. Например, на площадке у них две соседки. Одна – Людмила, высокая, худая женщина. Никогда не здоровается, всегда дикая, взлохмаченная, вечно куда-то бегущая. В подъезде ее не любят, считают высокомерной. А на самом деле Людмила до крайности застенчива. «Я боюсь мира, а он еще ко мне лезет! Сколько же можно!» – вот ее главное послание человечеству. В застенчивости своей Людмила легко и без повода вспыхивает, говорит много лишнего, чего и не думает, а потом ни на кого не смотрит и проскакивает мимо как намыленная.

Вторая соседка – Анна Семеновна. Умная гладкая женщина, похожая на лису. Вовремя улыбается, вовремя замолкает, вовремя проявляет интерес. Всегда «Здравствуй!», всегда «Как успехи в школе? Как мама?». И смотрит выпуклыми глазками с таящейся усмешкой. А тебе хочется потрясти над ее головой кулаками и убежать в лес. Ты ощущаешь, что она неискренняя, хитрая, что все это картон, но ни самой Анне Семеновне, ни другим доказать ничего невозможно. Слишком она невозмутима, логична, вовремя ужасается и правильные слова говорит. И в подъезде у нее позиции твердые.

Антон все это прекрасно видел и понимал, но, понимая, ровным счетом ничего не делал. Не протягивал руку помощи Людмиле, не показывал ей, что она не одинока, что ее любят и понимают, не совал ей в руку ни конфет, ни шоколадок, а довольно равнодушно наблюдал, как лиса Анна Семеновна своими улыбочками и участливыми вопросами каждый день отравляет ей жизнь.

После школы Антон немного поучился на сварщика. Слегка разочаровался, потому что оказалось, что в программе колледжа куча всяких тоскливых предметов. А это значит – бери тетрадь и пиши, пиши, пока ручка не задымится. Антон, впрочем, писал мало. Чаще прятал под партой телефон и читал «Записки о галльской войне» Цезаря или «Мемуары наполеоновского гренадера» Адриена Бургоня. Там было какое-то новое видение войны. Ведь на самом деле ни Цезарь, ни Наполеон не были великими полководцами. Наполеон так даже диспозиций сражений не писал – так, какие-то отписочки, в стиле «захватываем главенствующие высоты, ставим пушки и много-много стреляем. Смотрим, где враг дрогнул – там и прорываемся. А дальше по ситуации».

Наполеон и Цезарь просто чувствовали дух войны, главный ее принцип – как мальчишка порой чувствует лет в двенадцать дух драки, главный ее закон, обеспечивающий победу. И закон этот вовсе не в силе мышц или удара, а просто в дерзости и натиске. Все древние войны похожи. Все решает сила духа. Собираются две толпы, и одна начинает пугать другую. Топчутся, пыхтят, пускают стрелы, метают копья – но все это такие мелочи, что можно даже внимания не обращать. Все это может продолжаться много часов или дней, на психологическое истощение. Никто толком не спит, не ест, все устали, путаница, слухи, вопли слившихся, паника и т. д. В какой-то момент одна из толп, которая не понесла еще существенных потерь, внезапно пугается, бросает оружие и бежит. Тонут в реках, падают в овраги, затаптывают упавших и т. п. Вторая толпа догоняет и убивает безоружных. Иногда она даже обещает, что никого убивать не будет, но потом все равно обманывает.