Эмили Дункан - Благословенные монстры [litres]

Последним был Малахия. На его губах и рубашке было слишком много засохшей крови, и Рашид боялся, что он не выживет. Аколиец осторожно взял Малахию за руки.

Он так заботился об этом ужасном юноше. Было трудно не поддаться очарованию его широкой улыбки и тихой, трогательной доброты, даже если она так часто была скрыта завесой тьмы.

Когда он коснулся холодной кожи Малахии, на его пальцах распустились белые, черные и темно-фиолетовые цветы. Это заняло больше времени, чем со всеми остальными: в один страшный момент Рашид подумал, что Малахия больше никогда не очнется.

Он судорожно глотнул воздух, инстинктивно прикрывая голову руками.

– Малахия, все в порядке, – сказал Рашид, опуская его руки.

Он выглядел просто ужасно. В нем было слишком много чудовищного. Он попытался встать, но у него подкосились ноги, и он упал в объятия Рашида.

– Ты жив, – сказал Рашид.

Малахия кивнул, уткнувшись ему в плечо. Рашид обнял его еще крепче.

– Н-Надя…

– Она жива, – услышав эти слова, Малахия расслабился в его руках.

Прошло еще несколько секунд, прежде чем Малахия перестал дрожать. Он сделал шаг назад, и в его глазах промелькнула какая-то странная эмоция. Нахмурившись, он оглядел комнату, прежде чем его взгляд остановился на Серефине, Наде и Париджахан. Из его горла вырвался сдавленный звук. Слегка пошатываясь, он подошел к ним.

Надя подняла голову с плеча Серефина.

– Малахия, – прошептала она хриплым от слез голосом, а затем вскочила на ноги и бросилась к нему.

Рашид плюхнулся на пол рядом с Париджахан. Положив голову ему на плечо, она взяла его за руку.

«Они все были бы мертвы, если бы меня здесь не было».

– Ты совершил невозможное, – прошептала Париджахан.

Это была неприятная мысль.

Надя хотела прижаться к груди Малахии и исчезнуть. Ей хотелось притвориться, что все в порядке, хотя бы на мгновение. От него веяло теплом, а главное, он снова был самим собой.

Но Чирног был освобожден. И Нирокша тоже.

Надя отстранилась, и Малахия неохотно отпустил ее. Он выглядел просто ужасно. На его теле то и дело появлялись глаза, рты и зубы.

Но ему было суждено остаться таким навсегда. Она поднялалась на цыпочки и быстро поцеловала его в губы.

Малахия отступил и поднял Серефина на ноги. Какое-то время они просто смотрели друг на друга. Стоя в профиль, они казались почти близнецами. Волосы Серефина выбились из хвоста и рассыпались по его плечам.

Париджахан обняла Надю за талию, и она чуть не разрыдалась.

– Что нам делать? – спросила аколийка, уткнувшись подбородком в Надино плечо.

– Я… эм, – она закрыла глаза, но не раньше, чем увидела, как Серефин обнял Малахию. Это произошло так быстро, словно он боялся обжечься.

Братья.

– Я освободила Чирнога, – выпалила Надя. – Я сделала это, чтобы Малахия остался жив, – она не решалась открыть глаза. – А еще я случайно освободила Нирокшу. Клянусь, я этого не хотела. Она предложила мне стать богом, и я подумала… я почти…

– Надя, тс-с, – на ее плечи легли руки Малахии. – Так ты выбрала божественность? Освободила свою темную сущность?

Она подняла голову и рассмеялась. Конечно, в этом не было ничего смешного. Это было ужасно. А может быть, и нет. Ее темная сущность.

– Нет, но я почти согласилась. Только подумай, сколько всего я могла бы сделать, если бы не была привязана к земле.

Малахия поцеловал ее, нежно и быстро, словно в знак обещания. Она не знала, какого именно.

Глядя на них, Серефин быстро заморгал и прошептал:

– Кацпер.

Он тут же выбежал из храма, а Рашид и Париджахан торопливо последовали за ним.

Малахия ждал Надю. Земля задрожала у них под ногами, а с потолка посыпалась пыль.

– Солги мне, – прошептала она. – У тебя это так хорошо получается.

Выражение его лица было трудно прочесть.

– Мы будем жить, – наконец сказал он хриплым голосом. – Мы будем жить, положим конец восстанию Чирнога и убедим наши проклятые страны прекратить эту войну. Я оставлю Стервятников и увезу тебя куда-нибудь подальше, где ты сможешь быть просто Надеждой, девушкой из кошмара, которая украла мое сердце. Мы наконец-то будем счастливы.

По ее щекам покатились слезы. Какая чудесная ложь.

Малахия заключил ее в объятия, и она почувствовала его напряжение: они попусту тратили время, которого у них не было. Он поцеловал ее в макушку.

– Я люблю тебя, – прошептал он, целуя ее в лоб. – Это не ложь. Ты – лучшее, что со мной когда-либо случалось. – Малахия поцеловал ее в переносицу. – Я не лгал тогда и не лгу сейчас.

– Я тоже тебя люблю, – сказала Надя и впервые за долгое время почувствовала настоящее облегчение. – Но я никогда бы не поверила, что ты оставишь Стервятников.

Он засмеялся и взял ее за руку. Его взгляд блуждал по ее телу, и она почувствовала себя слишком уязвимой.

– Чудовище, рожденное, а не созданное, – пробормотал он.

Надя невольно вздрогнула.

– Могу я тебя увидеть? Такой, какая ты есть на самом деле?

– Я не…

– Я не буду смотреть, если ты этого не хочешь. Полагаю, у нас нет на это времени.

Но она хотела этого. Она не знала, на что это будет похоже и как это будет ощущаться, но, если кто-то и должен был увидеть ее истинное лицо – так это Малахия.

Она вспомнила рябь, прошедшую по темной воде, во время разговора с Нирокшей, и погрузилась в нее с головой. Что-то изменилось, ее периферическое зрение стало более острым. Малахия шумно выдохнул.

– Ах, – пробормотал он.

Он взял Надю за руку, прижал ее пальцы к виску и провел ими по чему-то гладкому, твердому и тонкому, как кость или рог.

– Это похоже на нимб, – сказал он. – Тебе идет. Хочешь знать, как поживает твой третий глаз?

– Нет, спасибо!

Малахия рассмеялся.

– Ты идеальна, – тихо сказал он, наклоняясь к ней. Земля снова задрожала, и сверху посыпались камни. Он схватил ее за руку, и они побежали к выходу. Мир за пределами храма погрузился в кошмар. Небо потемнело, а вдалеке виднелись фигуры огромных, чудовищных существ.

«Это боги?»

« Нет , – сказал Вецеслав. – Эхо павших. Отголоски тех, кто умер. Они могли бы вернуться, возродиться при помощи древних сил, но пока это всего лишь злые воспоминания ».

– Ох, – прошептала Надя. – Не делай глупостей, – сказала она, поворачиваясь к Малахии.