Эмили Дункан - Благословенные монстры [litres]

– Она хочет, чтобы болото поглотило город.

Тишина действовала на нервы.

Культ оставил их в странной комнате часовни, заперев дверь. Малахия, единственный, кто все еще был закован в цепи, сразу же метнулся в тень. Его кожа приобрела пепельный оттенок, а на висках выступили капельки пота.

Кацпер выглядел больным.

– Что здесь происходит? – спросил он вполголоса.

– Я не знаю, – ответил Серефин. Человек в дереве не двигался, но Серефин чувствовал силу, исходящую от него холодными волнами.

Кацпер посмотрел в угол, где лежал Малахия, свернувшись калачиком и не сводя взгляда с мужчины.

– И что с ним не так?

– С ним все не так. Я попробую ему помочь.

– Плохая идея.

– Знаю.

– Он пытался тебя убить, – взгляд Кацпера опустился на шрам, тянувшийся вдоль шеи Серефина.

– И за это я убил его. Мы квиты.

– Это работает совсем не так.

Кацпер нахмурился, и Серефин поцеловал его в щеку.

– Мы оказались здесь из-за него, – проворчал лейтенант. – Он не заслуживает твоей помощи.

Серефин издал тихий смешок.

– Конечно нет. Но кто вообще ее заслуживает?

Кацпер закатил глаза. Серефин сел рядом с Малахией, но тот даже не шелохнулся.

– Ты это слышишь? – спросил Малахия безжизненным голосом, и Серефин напрягся.

– Нет.

– Это пение. Он поет.

Но в часовне не звучало никакого пения. Вокруг стояла абсолютная тишина, если не считать того, как зазвенели цепи, когда Кацпер скинул их на пол и прислонился к стене.

«Что с ним не так?» – спросил Серефин у Велеса.

« Пробужденный сведет его с ума ».

«Что? Что это значит?»

« Необходимость, зов. Чирног – это энтропия. Он поглощает. Сила, плоть – все это одно и то же ».

– Я причиню ему боль, – прошептал Малахия. Его светлые глаза остекленели от слез.

– Кажется, это тебя не сильно беспокоит, – ответил Серефин.

Малахия тяжело сглотнул.

– Ты так думаешь?

Серефин прищурился. Чего на самом деле этот культ хотел от Малахии?

– Он поет так громко, как ты можешь его не слышать?

– Я ничего не слышу.

«Что он собирается делать? – в отчаянии спросил Серефин, обращаясь к Велесу. – Что еще сломается?»

– Меня не должно здесь быть, – тихо сказал Малахия. – Я недостаточно силен, чтобы это остановить. Я думал, что смогу бороться с ним, но не могу. Я так голоден.

« Все », – просто ответил Велес.

На щеку Нади упала дождевая капля, и она с удивлением обнаружила, что это не кровь, а всего лишь вода.

Город быстро сплотился вокруг Кати. Бояре не могли отказать царевне, особенно когда на ее стороне был клирик. Надя не могла отделаться от ощущения, что все это лишь отвлекало их внимание от чего-то большего, но держала свои опасения при себе. В кои-то веки она хотела оставить эту битву специально обученным солдатам, даже если это будет непросто. Она знала, чего от нее ждут. Быть послушной маленькой пешкой, которую можно использовать для массового уничтожения, когда бы Калязин этого ни пожелал. Такова была ее судьба.

Ей потребовалось собраться с силами, чтобы не развернуться и не уйти.

В одно мгновение мир накрыла удушающая тьма. Даже несведущему человеку было понятно, что она создана магией, а не природой. Факелы, зажженные на городской стене, не могли разогнать эти тени.

– Скажи, чего нам ожидать? – спросила Катя, поднявшись на городскую стену.

– Златана хочет вернуть свои владения, – ответила Надя.

– С помощью болотных ведьм.

Надя кивнула.

– С ними должно быть легко справиться.

– Возможно, если бы у них не было целой армии трупов.

Рашид подоспел как раз вовремя, чтобы услышать последнюю фразу, и с его губ сорвался тихий, недовольный звук.

– Я так надеялся, что обойдется без трупов.

– Не повезло, – сказала Надя. – Что, если с ними будет невозможно справиться без помощи магии?

Катя бросила на нее косой взгляд:

– На этот случай у нас есть ты.

В Наде все еще горела сила Звездана, и она задавалась вопросом, насколько могущественной станет ее магия, если она прольет собственную кровь? Ей не хотелось рисковать, особенно на территории Калязина, но идея была заманчивой.

Глубоко в болотах раздался крик. Рашид переминался с ноги на ногу рядом с Надей.

– Где Пардж? – спросила она.

– На другой стороне стены, с Остией.

Ночь прорезал еще один душераздирающий крик. Что-то двигалось на границе болот. Надя направила силу в свои ладони, и сквозь ее пальцы полился горячий свет.

– Почему мы здесь, Надя? – спросил Рашид низким голосом.

Она посмотрела в его глаза, полные ужаса, и прошептала:

– Я не знаю.

Это было прекрасно, нескончаемо, мимолетно и бесконечно, бесконечно, бесконечно. Если это пение не прекратится, он умрет.

Это продолжалось бесконечно, шло по кругу и сводило его с ума. Или, может, когда он проснулся в снегу, осторожно, тихо, чувствуя, как его конечности снова наливаются жизнью, его разум так и не пришел в норму? Может, для него больше не существовало понятия нормы? Так холодно. Так хочется есть.

И пение, пение разрывало его на части. Он знал это чувство. Это все лес, лес уничтожил разум Малахии и теперь пытался поглотить все, что осталось. Но его нельзя было поглотить. Это он был поглотителем.

Далеко. Все было так далеко. Он вскочил на ноги и пересек половину комнаты. Где-то вдалеке он услышал, как Серефин пытается вернуть его назад. Но значение имел только человек в дереве. Только вкус силы, разрывающей его на части.

Малахия нуждался в ней. Она принадлежала ему. Это было бы так просто. Перед ним были только корни дерева, изъеденные червями цветы и гудящая энергия. Ему нужно было остановить пение. Если он этого не сделает, пение убьет его. Рот Малахии наполнился слюной, а зубы заострились, превращаясь в железные гвозди.

Чьи-то пальцы вцепились в его рукав, и он стряхнул их с себя.

Он стоял на краю пропасти, слышал свое имя и пытался дотянуться до него. Если он потеряет свое имя, дороги назад уже не будет. Он крепко зажмурился. Он не контролировал себя, никогда не контролировал. Он был недостаточно силен, чтобы сопротивляться. Да и не хотел сопротивляться.

Он хотел, чтобы пение прекратилось. Хотел попробовать эту ядовитую силу на вкус.

Когда все это наконец закончится, Серефин будет успокаивать себя тем, что он пытался. Он сделал все, что было возможным, но никакие мольбы не могли достигнуть ушей его брата. Он смутно осознавал, что Кацпер тянет его назад, и позволил себя оттащить. Ему не хотелось быть рядом, когда произойдет что-то ужасное.