Сергей Кусков - Записки начинающего феодала

Через час выяснилось, что сеньор Лопес был не при делах. При делах, но не моих. Сотрудничать со следствием он отказался, а после честно держался под «паяльником» почти до покраснения железа. Что у него там в очке — не хочу думать, но я ж ему честно предлагал сотрудничество!

Секст Клавдий Рамон накинулся на сеньора как коршун, я понял, они из разных партий, противоборствующих, и у Клавдия зуб на «крышу» Лопеса. Наверное потому судовладелец и не пошёл на контакт, знал, что может последовать пытка хуже паяльника. Тем не менее, в итоге поплыл и нарассказал на три вышки моего мира. Как его накажут здесь — не важно, может даже откупится… Если выживет из-за задницы. Контрабанда, в том числе торговля людьми (нет, не из моего графства, местные доходяги, либо из Центральных регионов похищенные), уход от таможенных пошлин в особо крупных… Короче, не просто так корабль сеньора отбыл, как только запахло непонятками. В этот раз на борту также был неучтённый груз, правда не запрещённый, но совершенно точно не украденный. С татями с моего севера контактов не имел — его бизнес и без того процветает.

— Пуэбло, они этого так не оставят, — покачал мне головой Клавдий Рамон после пары минут молчания. Мы стояли на улице, у входа в здание тюрьмы, и «курили». Сигарет тут не придумали (слава богу), просто стояли и… Щёлкали орешки. Лесные. Сеньор инквизитор угостил. Сказал, после допросов помогают прийти в равновесие. Я попробовал — и правда, хорошо зашли. Особенно с учётом расхода сил на магию.

— Мой как бы подчинённый — бог с ним, пешка, — продолжил он. — А вот одного из своих, а ты сам понял, кто такой Лопес, тебе не простят. Особенно если он сдохнет.

— Клавдий, ты ещё не понял, как сильно я на вас всех клал? — презрительно усмехнулся я.

Он покачал головой, вздохнул, но ничего не сказал.

— Я добьюсь своего или погибну. У меня нет пути назад. Или Цезарь, или ничто.

— Ты считаешь, что этот мир можно прогнуть наглостью, — теперь презрительно усмехнулся он. — Это не так, юноша, уж прости мой менторский тон, но мой род не худее твоего.

— Согласен, не худее. — С этим трудно спорить. Имперские патриции — элита элит древней Империи. Даже современные графы и герцоги — варвары, всего лишь пришлая гопота, а мои предки из варваров.

— Ты нагл до безобразия, — продолжил он. — Самоуверен. Но на всякий лом найдётся своя кувалда.

— На вскую задницу найдётся свой винт, — перефразировал я по-нашему.

— Ага.

— Нет, Клавдий, — покачал головой теперь я, — это ты не понимаешь, как устроена эта жизнь.

Многие считают, что главное — сила. Быть сильным. Тот же Лопес так считал до сего дня. Но сам убедился, это не так. Любую силу можно обойти.

Хитрость? Побеждает тот, кто хитрее?

А всегда ли хватит места хитрить? Или настанет момент, когда ты объективно ничего не сможешь сделать — просто не будет поля для манёвров?

Ум? Ум это хорошо. Но только господь бог может просчитать идеально работающий вариант. В любом другом обязательно будет изъян.

Нет, Клавдий, критерий победы определяется не по этим параметрам. Критерий победы другой. Побеждает тот, кто готов идти до конца. Кто готов поставить на кон всё, рискнуть всем.

Я — готов. У меня нет выбора. Я не лихой рубака, нахрапом захвативший ваш тухлый коррумпированный городишко. Я — загнанный зверь, забившийся в угол и делающий всё, чтобы его не растоптали. И как зверь буду драться, буду кусаться, грызть горло противникам зубами…

…Вот только мои противники — не Магдалена, понимаешь?

Постояли, смотря на проходящих мимо людей. Люди уже привыкли к моим бойцам, и поглядывали и на нас, и на стоящие рядом полтора десятка телохранов с недоверием, но без страха.

— Я буду грызть горло своим противникам зубами, — уверенно продолжил я. — Это будет бойня. А ты, вместо того, чтобы спасти свой город, чтобы не подставить его под удар нашей войны, наоборот, Магдалену всячески под него подводишь. Понимаешь?

Сеньор инквизитор молчал.

— Ладно они, — презрительно кивнул я в сторону, где по моим представлениям располагался Сенат. — Они — идиоты, думающие только о собственной мощне. Но ты, Клавдий! Патриций! Это ТВОЙ город! Это твой предок стоял за отделением его от моего графства! Тебе это зачем?

Инквизитор продолжал молчать. Но я видел активно кипящее в нём дерьмо. Сеньора можно купить, понял я. Просто до конца не понял, чем.

— Хочешь избавиться моими руками от своих врагов? — забил я пробный шар. — Я за. Нет, честно, не против! — вскинул руки. — Вот только, блин, я тоже хочу услугу в ответ. Сдай мне эльфолюбов, связанных с бандитами моего графства. Ты же можешь, я знаю. И я помогу решить ЛЮБЫЕ проблемы тебе.

— ЛЮБЫЕ, — проговорил он, криво усмехнувшись. — Ты не знаешь, о чём говоришь, Рикардо.

— Уверен? — Я покачал головой. — Про бургомистра — знаю. Но к нему подступиться с бухты-барахты нельзя. Но я не говорю, что это вообще невозможно. Клавдий, а ты рискни. Попробуй на меня поставить.

— Я подумаю, — буркнул он.

— Подумай. А пока поехали, герой, буду показывать, на что я готов идти ради своих целей, и как все вы тут сильно насчёт меня ошибаетесь.

Первая ночь в особняке прошла бурно. Я не звал — чувствовал себя опустошённым как физически (много сил потратил, превращая корабли в факелы), так и моральных (блядь, целый город захватили и вроде как удерживаем, никому из местных не пустив кровь и даже никого не разоружив — нонсенс не только для этого мира; Крым 2014 в качестве сравнения разве что вспоминается). Завалился дрыхнуть, едва дополз до огромной, как аэродром, графской кровати. Но не успел — вошла она, Ирма, мать семейства. Уже в ночной, с лампой в руке. За дверью вообще-то моя солдатня, сальные шуточки ей в спину слышались через приоткрытую дверь. Но сеньора КО МНЕ шла, так что шуточками ограничились — она моя собственность, по-эльфийски засношаю любого, кто покусится без одбрямса, а ввиду отсутствия других женщин в доме все понимали, кому она ночью достанется. Ах да, её дочка — на вид наших лет тринадцать. Тут это возраст на выданье, но я приказал десятникам, открыто прикрикнув, девчонку не трогать — чтобы всем передали.

Решив, что ломаться не стоит, расслабился… И получил удовольствие. А ещё почувствовал за её поступком нечто, что эта семейка была бы рада скрыть. Какие-то мелкие делишки творят в графское отсутствие, наверное левак под видом графского добра ввозят и толкают. Ну лады, хорошо сосёт, и как наездница зачётно — пускай, не буду копаться в их белье.

Разговора с Ирмой не получилось. Вначале я окончательно вырубился, после она рано-рано, чуть свет, убежала — только глаз приоткрыл посмотреть, как упорхнула, надевая ту же ночную, в которой пришла.