Сергей Кусков - Записки раздолбая, или Мир для его сиятельства

«Ну, Пуэбло и Пуэбло» — я выкинул эту мысль из головы. Потому, что потом мы целовались. А потом я решил ещё немного позаниматься математикой. Как же ей объяснить мою иронию?

— Ваше сиятельство, нельзя же так! — встретил меня у порога Ансельмо.

— Что такое? — Я был не в настроении разводить демагогию. Чувствовал дикую моральную усталость и хотел спать. Наверное, трахни я сеньориту нормально, был бы одухотворён, в возвышенном состоянии. Но сейчас наоборот, чувствовал себя прескверно. И как она так может годами? Сука Карлос всё никак не найдёт ей подходящую пару. И, кажется, просто не хочет отпускать от себя удобного Штирлица в юбке с опытом оперативной работы. Замужем она не сможет представлять его интересы. А ей уже (в переводе на наши) лет двадцать пять — старуха по местным меркам. Фактически она моя (Ромина) ровесница, а женщины должны рожать до тридцати наших лет.

— Ваше сиятельство, я на полдень назначил обед с уважаемыми людьми, — продолжил пенять Ансельмо. — Я ж не знал, что вы будете охмурять Серторию.

— Ты знал, что она Сертория? — нахмурился я, изнутри начала разбирать злость. Но запал уже не тот — энергию выплеснул, в безумие не перерастёт.

Он недоумённо пожал плечами.

— Так об этом весь город знает. Да и я думал, вы понимаете, кого клеите. — Он прав, чёрт возьми. Она и мне самому представилась своим настоящим титулом. Третьим или четвёртым, но настоящим. — Но Сертория не даст вам денег на ваши проекты, — не по чину посуровел он, а я не стал одёргивать. — Особенно те, которые будут шатать королевское влияние на графство. А эти люди — дадут.

Уел. Я сам признался, что баран, что не понял, кто такая виконтесса де Рекс. Кстати, она на самом деле не «ваша милость», а «ваша светлость», наследная герцогиня Фуэго. «Наследная» — это как раз означает «открытая наследница», полной герцогиней станет, выйдя замуж, а герцогскую корону оденет её муж, сменив фамилию. М-да. Спасибо, что не «ваше высочество»: её мать — старшая сестра предыдущего короля, недавно почившего Карлоса Пятого. Старшая сестра, трижды побывавшая замужем, оставившая дочери-наследнице кучу свободных титулов «наследных герцогинь» и «наследных графинь». Но главное… Возможность претендовать на самый главный титул в стране, ибо сама была дочерью Филиппа Второго, деда короля нынешнего.

«То-то её покоробило. Когда ты её „моей королевой“ назвал», — вспомнилось мне. Интересно, как они с Карлосом общий язык нашли и до чего договорились, что он ей доверяет и не ревнует к своей власти?

А потенциальную королеву за нищего графишку из пограничья тем более не отдадут — «здоровее видали». Особенно учитывая, что её брат-рыболов не женат, наследников кроме неё у него пока нет… Так что…

Бля, охренеть там наверху игры! И я туда влез со своим свиным рылом и цветами у церкви, и сейчас мрии строю.

— Мари, разбудить меня за час до приёма! — гаркнул престарелой служанке. Этот дом, городской особняк, поддерживается шестью слугами — пожилой парой и их дочкой с зятем, у которых двое уже достаточно больших детей — носят воду, ухаживают за конями. Их тут мой отец оставил как награду за что-то там, не вникал за что. Оставил — и оставил, тут синекура по сравнению с сельской жизнью, значит, считал, что заслужили. Пока справляются — пусть живут, не стоит ронять авторитет решений папочки. — Ансельмо, я часок-другой вздремну, — отрезал я. — Разбудить меня за час до обеда — будешь гостей представлять и коротко про каждого говорить. Лавр! — окликнул я первого увиденного отрока. — Как Ансельмо скажет, что пора вставать, выльешь мне на голову ведро воды. Ледяной. Это приказ. Понял?

— Так точно, ваше сиятельство! — понятливо встал столбом отрок. После моего поведения в спальне Анабель, когда я приказал себя вырубить, их мало чем можно удивить.

— Всё, не кантовать!.. — Я даже раздеться не успел. Упал и сразу вырубился…

…И проснулся от пронизывающего холода и ощущения стекающей по мне ледяной воды.

Как я орал! Боже, какие только маты не вспоминал! Но Лавр получил твёрдый недвусмысленный приказ от меня-трезвого, а значит был в своём праве. Что демонстрировал, вытянувшись в струнку и улыбаясь.

— Ладно, я переоденусь. — Злость постепенно спала. Маги огня могут разогреть организм и быстро не только согреться, но испарить лишнюю влагу, а я так и одежду к хренам спалить — жить буду. — Ансельмо, будь готов.

— Так уже готов, ваше сиятельство! — потряс квестор вощёными дощечками.

— Достопочтенный Луидор Хоругвь, — диктовал мне крепостной казначей, а я делал пометки на другой, своей навощенной досточке — нечего дорогущий пергамент переводить. Луидор. М-да, ну и имечко. Как раз для купца.

— Хоругвь? — недоумённо потянул я.

— Да, — согласно закивал Ансельмо, только я не понял согласно чему. — Он из благородного сословия. — А, понял. Собственная фамилия. Стоп, купцам тоже разрешено брать фамилии. Не у всех они есть, но уже у многих. У топовых купеческих родов — точно есть. Однако «хоругвь» — боевое знамя, куда до него купцу-то. — Но фамилия досталась от деда, — пояснил Ансельмо, подтвердив мои мысли. — Дед, сорвав во время одной из войн большой куш в качестве добычи, осел и занялся торговлей. Отец — тот мечом вообще не махал, некогда было — дела в гору пошли. Ну и он, третье поколение семьи, и тоже башковитый, в своём ремесле понимает, как меч держать и не знает вовсе. В данный момент их род входит в объединение нескольких купеческих семей, один из могущественнейших торговых домов Валенсии, хотя не на самом верху в иерархии бурга.

— Но в первой десятке по влиянию.

— В общем, да, — согласился Ансельмо. — Если вам потребуется много железа — полезнее человека, чем Луидор, не найти.

Железа мне скоро потребуется ОЧЕНЬ много. Так что хорошо, что Ансельмо предупредил. Буду знать.

— Их клан по сути кормит Валенсию, — продолжил помощник. — Занимает почти половину доли пшеницы, которую потребляет бург. А в иные годы до двух третей.

— Нашей пшеницы, — отметил я.

— Конечно. Они же наши партнёры. — Для Ансельмо сей факт был ни хорошей новостью, ни плохой — просто так есть, констатация. Скорее даже хорошей — постоянный проверенный временем партнёр это всегда гут.

— Что от него ждать? Слабые места? — напрягся я.

— Сложно сказать по слабым местам. — Помощник озадаченно скривился. — Но один грешок у сеньора Луидора есть. Он азартен. Любит вкладываться в рисковые проекты. Но никогда не доводит их до абсурда, чувствует предел, сколько ещё можно вложить, а сколько, если вложишь и прогоришь, ударит слишком больно. Потому, несмотря на грех, на плаву, и с учётом того, что некоторые проекты «выстреливают», считается перспективным.