Сергей Извольский - Северное Сияние. Том 2 [СИ litres]

– О да. Думаю, уже сегодня, чуть позже, мы с ним еще приятно побеседуем на эту тему. Для меня приятно, а для него… – герцогиня улыбнулась с приветливостью акулы, находящейся в своей стихии.

– Мой отец… умер неожиданно? – поинтересовался я, выражением давая понять настоящий смысл вопроса.

В ответ герцогиня только покачала головой.

– Если ему в этом помогли, то мне об этом неизвестно. Вероятность этого исключать нельзя, но я подозрений не питаю. Он все же погиб на фронте, пусть это и была трагическая и глупая случайность.

– О том, что я сын не Надежды Ивановой, а принцессы Елизаветы, знали только вы? Из живых людей, я имею в виду.

– Именно так.

– И об этом сейчас по-прежнему знает ограниченный круг лиц.

– Считанные единицы, – герцогиня вдруг приподняла руку с раскрытой ладонью и удивительно плавным жестом один за другим начала загибать пальцы. Последний – большой палец, едва задержался, но согнулся и он.

– Считанные единицы, включая Императора, – негромко добавила герцогиня, комментируя свой жест.

Пять пальцев, пять человек. Получается, об этом знаю я, Ольга, герцогиня, император и… и кто еще? Или меня не считать? Уточнять, кто именно эти пять человек, я пока не стал. Спросил о другом.

– Теперь мне примерно понятно, кто и для чего растил меня по липовым легендам. Но для чего я нужен вам?

– У династии Романовых есть одна неизменная традиция – каждый век царствующий государь прощается с троном или путем дворцового переворота, или уходит вследствие насильственной смерти. В двадцатом веке у Николая пытались забрать трон сначала в семнадцатом, потом в двадцать шестом – во второй раз успешно. После чего всей стране, в том числе и нашему роду, пришлось заплатить немалую цену для того, чтобы вокруг российского трона воцарилось спокойствие.

Воцарилось спокойствие – как она изящно выразилась, я даже не сдержался и улыбнулся. Велика цена такого спокойствия оказалась; ныне правящий Российской Империей государь император Александр IV звался – как и его знаменитый предок Александр III, Миротворцем. Только вот Александр III получил это именование из-за того, что за долгое время его царствования Россия не вела ни одной войны. В царствование Александра IV Российская Конфедерация воевала постоянно – и официально, и через прокси, но именование императора популярности не теряло.

– Да захлебнутся кровью те, кто усомнится в нашем миролюбии? – поинтересовался я, держа в уме все иносказательные намеки на смуту в тридцатых годах и иногда слышанный сарказм в произношении неофициального титула императора. Который, судя по эху слухов, лишней сентиментальностью не страдал и значительно проредил чрезмерно разросшиеся и количественно, и амбициозно ряды императорской фамилии. Видимо, настал критический момент, когда количество и амбиции великих князей стали угрожать устойчивости трона, и вопрос был решен по-простому.

Герцогиня, кстати, на мой вопрос отвечать не стала, просто едва опустила веки, соглашаясь. Но чуть погодя все же заговорила.

– Я никого персонально сейчас не буду обвинять своими, пока бездоказательными предположениями, но с историей спорить сложно. Она никогда не требует себя учить, но всегда наказывает за невыученные уроки. Поэтому я готова к любому развитию событий. Ты видел, кто сидел по правую руку от меня? – неожиданно сменила она и тему, и тон.

– Граф Игорь Анатольевич Игнатьев, – кивнул я.

– Игорь Анатольевич доверенное лицо государя, – сообщила мне она, – и он именно тот человек, кто узнал и передал ему информацию о тебе и твоем истинном происхождении.

Вот это оказалось неожиданностью. Граф Игнатьев был самой настоящей иконой республиканцев, находясь в оппозиции не только к правящей партии, но и к проводимой императором политике. Хотя, для истинно доверенного лица, наверное, это и в плюс, я думаю.

– А Николай Константинович тоже знает о моем истинном происхождении?

– Нет. Он сегодня узнает только о том, что его планы использовать тебя как фигуру уже известны государю.

– Оттого и поимел бледный вид?

– О да, – улыбнулась герцогиня.

– Как отнесся государь к новой информации? К тому, что не все знали о моем истинном происхождении? – спросил я, под определением «не все» подразумевая собеседницу. И она поняла это совершенно правильно.

– Мой отец, герцог Мекленбургский, был первым из всех владеющих стихийным даром, кто принес присягу российскому престолу еще во время Великой войны. И именно от него государь узнал о том, что Брауншвейгское семейство не кануло в Лету. С тех самых пор мы ни разу не дали повода усомниться в лояльности российской короне.

Учитывая наше династическое, геополитическое и географическое положение, на российский престол мы не рассчитываем. Но наличие тебя, как претендента, имеющего на трон больше прав, чем правящая династия, – это… немалый козырь в рукаве. И если начнет назревать новая смута, то мы всегда можем показать готовность его достать.

– Только показать готовность?

– Наши планы тесно и неразрывно связаны с государем императором и цесаревичем, поэтому любой другой из членов Императорской Фамилии, кто задумает занять престол, столкнется с тобой как с более легитимным претендентом.

«Тесно и неразрывно». Правящий государь зовется Миротворцем, потому что устроил кровавую баню в тридцатых годах, сумев почти на сто лет оградить страну от смуты в верхах. И, видимо, в этом варианте тридцать седьмого года Мекленбурги сразу и безоговорочно приняли сторону государя, выступая в роли опричников. Получив за это в безраздельное владение Курляндию, Финляндию, весь Русский Север и Арктику.

– Насколько я знаю, Брауншвейгское семейство отказалось от претензий на российский престол, – осторожно прокомментировал я.

– Кто тебе сказал такую чушь? – с уже показанной ранее приветливостью акулы улыбнулась мне герцогиня. – Видишь ли, вопрос престолонаследия, если встанет остро, будет решаться отнюдь не в суде высшей инстанции. Впереди большая война, и нам совершенно не выгодно, чтобы перед самым ее началом в стране разразилась смута из-за попытки сместить правящего императора.

– Понимаю, – кивнул я согласно.

– Вот это вряд ли, ты уж прости, – покачала головой герцогиня. – Ты знаешь, что в начале семнадцатого года в кругу императорской фамилии и высшего командования существовал заговор с целью низложить правящего государя?

– Знаю, – просто кивнул я.

– Тысяча девятьсот семнадцатого, – уточнила герцогиня.

– Да, я понял, о чем речь. Алексеев, Корнилов, Львов и прочие Родзянко, – кивнул я. – Вот из императорской фамилии по персоналиям не скажу, боюсь ошибиться.