Сергей Извольский - Северное Сияние. Том 2 [СИ litres]

А вместе с Ольгой в ходе всего этого, как понимаю, будет личная охрана, ответственная за ее безопасность и за ограничение моей непредсказуемости.

– Хорошо, – кивнул я после недолгого раздумья.

Возражать смысла не видел, для этого еще точно не время.

– Вот и замечательно, – как мне показалось, вполне искренне улыбнулась герцогиня. – Ну что ж, дети мои, не смею вас задерживать. Меня ждет еще весьма увлекательная беседа с великим князем Николаем Константиновичем, думаю, он уже совсем заждался.

Поднялись мы с Ольгой одновременно и, попрощавшись, направились к выходу из кабинета.

– Артур, – окликнула меня у самого выхода герцогиня и продолжила, когда я обернулся: – За последнее время ты заставил достаточно много чинов полностью отрабатывать свое денежное довольствие, работая над тем, чтобы нивелировать весь тот кавардак, который ты талантливо, по-иному и не сказать, создаешь.

Герцогиня сделала паузу, во время которой я намеревался было сообщить, что не мы такие, а жизнь такая. Но не успел, она продолжила:

– Но, пожалуйста, оставляя за собой руины чужих карьер и зданий, не трогай прессу, она в Конфедерации считается свободной.

«Какую прессу?» – принялся я лихорадочно вспоминать Хургаду, думая, где я мог накинуть кому-то случайно из древнейшей профессии. Видимо, мое недоумение на лице было написано столь явно, что герцогиня пояснила:

– Колумнистка Сатирикона. Ты уж или отпусти ее, или под суд отдай, только прекрати удерживать ее под арестом.

– В ближайшее время, – кивнул я с невозмутимым видом и, еще раз продемонстрировав поклон, приоткрыл дверь, пропуская Ольгу вперед.

Черт, про Ладу – которая сидит в подвале усадьбы, я и забыл совсем. Надо же было так облажаться, сейчас придется с девушкой договариваться, чтобы зла не держала.

В полном молчании прошли по коридорам – я лишь ненадолго приостановился перед портретом принцессы Елизаветы, после чего мы с Ольгой покинули школу. До новой гимназии Витгефта доехали в сопровождении кортежа. Ольга, оказывается, заняла предназначенный для высоких делегаций гостевой коттедж, находящийся рядом с моим. Заняла заранее – видимо, в моем согласии и своем положении в нашей команде по практической стрельбе она даже не сомневалась.

Охраняли коттедж, в котором разместилась Ольга, не воины частной компании Баргузин, а егеря лейб-гвардии Финляндского полка – увидел я приметную эмблему на шевронах в виде золотого мальтийского креста и двуглавого орла на его фоне, изогнувшего крылья словно в полете.

Внутренний двор ничем не отличался от моего, как и убранство самого здания. Даже кабинет, куда меня привела Ольга, – близнец того, в котором я привык последнее время разгребать навалившиеся дела. Закрыв за собой дверь, я прошелся в угол, где расположился журнальный столик, и присел в стоящее рядом кресло. Точь-в-точь такое же, в каком недавно расположился граф Безбородко во время нашей беседы.

Ольга, вопреки ожиданиям, грациозно двигаясь – так, что взгляд не отвести, подошла ближе и присела рядом, на боковину кресла. Чуть погодя, словно немного подумав, она подобрала платье и перекинула ноги на другой край кресла. Опустив и поправив полы платья, она села вполоборота и посмотрела на меня.

– Ух ты, – только и смог произнести я, глядя на нее снизу вверх. Подобного вольного поведения от Ольги не ожидал совершенно и всерьез удивился. Кроме того, мне некуда было девать руки – или на груди скрестить, или положить на коленки. Ну, или на Ольгу – подлокотники-то заняты. Я выбрал иной вариант – ожидающе поднял левую руку, в которую Ольга вложила ладонь, а я накрыл ее своей.

Так, устроившись на одном кресле в достаточно близкой и даже интимной, наверное, позе, мы и замерли, взявшись за руки. Но достаточно откровенное поведение Ольги стало ясно сразу же, как в голове у меня зазвучал ее голос.

– Теперь нам можно поговорить безопасно… и наедине, – встретился я с фиолетовыми глазами.

Она использовала мыслеречь – как и тогда, когда приводила меня в порядок после убийства лорда-повелителя в нижнем мире Второго Инферно. И для лучшего контакта села так близко и таким образом, чтобы заставить взять себя за руку – вот так все легко объясняется.

– Это будет непросто, – не смог удержаться я.

– Почему?

– Подобная близость навевает определенные мысли.

– Я это учитывала, – улыбнулась Ольга.

– И мне придется применить всю свою выдержку, чтобы… – начал было я с завуалированного комплимента, но Ольга меня перебила.

– Об этом не волнуйся.

– Да? Интересно, что может мне в этом помочь.

– Я ее дочь, но она не моя мать.

После слов Ольги я даже кашлянул от удивления, а после мои мысли пошли враздрай не хуже чем после трех частей Гордонса, одной водки и половины Кина Лилле, которые взбалтываются, а не смешиваются.

– Поражен, без шуток. Объяснишь?

– В недавней беседе ты использовал определение «вы меня создали».

Я только кивнул, подтверждая.

– Тебя не создавали. Ты получился, так скажем… естественным путем. Даже, более того, традиционным: духовная и плотская любовь между мужчиной и женщиной, в результате которой на свет появляется новая жизнь, все по законам природы.

– В случае с тобой было не так?

– Да. В случае со мной имела место митохондриальная заместительная терапия, которую все почему-то ошибочно называют тройным оплодотворением.

– Генетическая коррекция?

– Скорее деструкция, – невесело улыбнулась Ольга. – Если поверхностно и по-простому, то генетическая коррекция у одаренных повсеместно происходит путем переноса протоядер, в моем случае происходила деструкция мтДНК в материнской яйцеклетке, – пояснила она.

Не могу сказать, что я сильно много понял даже из этого поверхностного объяснения по-простому. Но общий смысл уловил, и в этот момент вдруг вспомнил, что, в отличие от герцогини, Ольга при мне ни разу не называла ее матерью.

– Вся история моего появления на свет – технический вопрос. Мужчина и женщина, ставшие моими родителями, никогда не узнают, кто именно у них появился на свет. Они даже друг друга не видели, – невесело улыбнулась Ольга.

– Как понимаю, из рамок привычного мира ты выходишь и ограничения по рангу развития у тебя отсутствуют?

– Все правильно. Я – само совершенство. Лучшее из того, на что способен род человеческий, – Ольга сообщила это просто как констатацию факта, без грамма лишнего хвастовства.

Вот оно. В общении с ней до этого момента меня постоянно преследовала какая-то недосказанность, загадка. Ответ на которую теперь нашел: именно «совершенство» – так можно охарактеризовать впечатление, которое производит Ольга.

– Совершенству ведь нет предела? – осторожно произнес я, намекая на то, что если ящик Пандоры открыт, то закрыть его проблематично. И если Ольгу «создали», играя с геномом одаренных, то почему бы не создать и других?