Сергей Извольский - Северное Сияние. Том 1 [СИ litres]

– Ты имеешь в виду, почему «хотя бы не Хэрроу»? – также на английском, только с трансатлантическим акцентом поинтересовался я. В RP-произношении английской аристократии плохо умею, но трансатлантический акцент нечто близкое, по сути. Его еще называют «акцент из старых голливудских фильмов» – звучит для англоязычного человека он так, как для нас звучат четкие голоса советских актеров озвучки в фильмах пятидесятых – шестидесятых. «Привези мне цветочек аленькый, краше коего нет на всем белом свете…»

В ответ на мои слова Леонид, который совсем уже точно не гасконец, едва изогнул бровь и кивнул, показывая, что тонкий намек на рейтинг британских элитных школ понял.

Я в этот момент заметил, что разговоры вокруг совсем стихли, все словно начали прислушиваться. Да почему словно – все и прислушивались. Причем уже откровенно и не скрывая внимания; и я не думаю, что это было из-за меня. Скорее всего, и из-за горбоносого чернобрового негасконца тоже. Явно достаточно заметная личность в обществе.

Все прислушивались, а я напрягся. Тема-то пограничная для меня, даже опасная. Но на выручку мне пришел опыт прожитых лет и знание запрещенных приемов. Как говорится, «если в гостях вы пролили соус на скатерть и хотите, чтобы все побыстрее забыли об этом неприятном конфузе, просто громко назовите хозяйку тупой дурой».

– Брак с народом, – произнес я, заваливая стрелку градуса беседы в красную зону.

Несколько мгновений, и я постепенно ощутил волну удивления. Ну да, подобная фраза – от представителя старой аристократии, к которой меня причисляют, может вызвать реакцию, схожую с той, что вызовет рассказ о венерических заболеваниях юности в присутствии благочинной компании дам в возрасте. Но ребята немного ошиблись, потому что озвучивать я собрался гораздо более страшные вещи.

– Брак с народом, – повторил я.

После этого даже приподнялся и показательно оглянулся вокруг и посмотрел поочередно в глаза сначала Бастиану, потом Леониду:

– Я не вижу здесь ни одного одаренного из клановой знати. Удивительно, правда? Мы на вершине мира, но здесь нет никого, кто так же хорош, как и мы.

Упоминание строк из арагонской клятвы верности произвело эффект разорвавшейся бомбы – все вокруг не просто молчали, а даже дыхание затаили. Но выжидательное молчание было почти сразу прекращено действием: резкий жест последовал совсем недалеко от меня. Высоколобая спутница с вытянутым лицом, в сопровождении которой пришел Леонид, поднялась и махнула рукой.

Моментально наша компания одаренных отделилась от собравшихся пьяных селебов едва заметной мглистой пеленой. Глаза поднявшейся девушки полыхнули фиолетовым – ментальная магия, заклинание отвода глаз. Прямо на нее я не смотрел, но отголосок силы почувствовал настолько ощутимый, что понял – высоколобая дева не слабее Ольги в ментальной магии.

Почти одновременно с заклинанием девушки по всему залу вокруг пошла суета. Появились официанты со стюардами и очень быстро начали собирать обычных людей уговорами, увещеваниями и иногда даже грубой силой направлять их в сторону выхода. Из-под одного из соседних столов даже вынули раскрасневшуюся даму в криво сидящем золотом платье. По подпухшим губам и влажному взгляду я даже догадался, что именно она делала под столом.

Вместе с обслуживающим персоналом в зал, чуть с опозданием, зашли наряженные в однотипные балахоны девушки в однотипных – белых с зеленью и золотом, венецианских масках. Подходя к каждому столу с одаренными, девы со скрытыми лицами жестами приглашали всех вежливо следовать за собой. За масками я не видел глаз, но скрывающие лица и даже фигуры за костюмами девушки явно были из собравшего нас всех здесь клуба – в их движениях чувствовалась уверенная сила и властность.

Но сидевший напротив меня Леонид, как оказалось, обладал не менее уверенной силой и властностью: когда одна из наряженных в бесформенный балахон дев приблизилась к нашему столику, он просто поднял руку, давая ей понять, чтобы подождала. Это оказалось для нее явной неожиданностью, но возражений не последовало.

– Брак с народом. Весьма интересно, – вновь перейдя на русский, покачал головой Леонид. – Не мог бы ты раскрыть свою мысль?

– Конечно, – улыбнулся я. – Мы – молодые боги, и мы на вершине мира. Но такие же, как и мы, стоят у подножия Олимпа и ждут только возможности свергнуть обосновавшихся на вершине.

– А причем здесь народ? – поинтересовался донельзя серьезный сейчас Бастиан.

Губы его были поджаты, а взгляд смотрел достаточно жестко. Как ни странно, судя по ауре и взгляду, я видел – оба, и Бастиан, и Леонид, понимают, о чем я говорю, и сейчас спрашивали моих ответов больше для того, чтобы их услышали остальные. Причем как-то так получилось, что они оба показательно дистанцировались не только от девы в венецианской маске, но и от своих спутниц.

Эльвира с Анастасией, кстати, смотрели на меня широко открытыми глазами, а вот Валера сидел показательно закрыв лицо ладонью.

– Причем здесь народ? – посмотрел я уже на девушку в маске, явно сбитую с толка. – Мы, вознесшись на Олимп, окружили себя ширмами торгующих лицом и телом знаменитостей, – обернувшись, показал я на выдворяемую из зала группу лиц из телевизора. – Но у нас есть то, чего нет у других, – это стихийная сила. И, обладая ей, нам никогда не получится максимально уйти в тень и стать незаметными правителями этого мира, сколько ни запрещай определение homo deus и ни воздвигай вокруг нас преграды цензуры.

Мы – исчезающе малый процент населения, который обладает неограниченными возможностями реализовывать свои фантазии и по праву рождения имеет право на бесконечную жизнь и техническое бессмертие. Но, несмотря на это, о каждом из нас я могу прямо сейчас найти немалое количество компрометирующей информации. Мы используем темный сегмент Сети для уколов друг друга, но что один раз в Сеть попало, навсегда там и останется. А ведь информация – оружие страшнее любой стихийной силы.

В мире сейчас четыре миллиарда человек. И уже скоро их будет значительно больше, особенно если дать волю корпорациям в колониях – где увеличить прибыль на порядки можно простым путем: отказавшись от цивилизованного пути развития, снижая для этого уровень жизни. И вот это уже будет опасно, потому что силу народа недооценивать нельзя. Что такое восстание масс – узнали французы в 1789 году. И если сейчас в мире найдется Прометей, который решит украсть с Олимпа огонь просвещения и отнести его другим людям, парижская резня и девайсы по типу гильотины покажутся всему миру детской прогулкой, потому что одаренные в ходе охоты на ведьм искупаются в собственной крови. Мне это вполне очевидно, как и всем тем, кто возьмет на себя смелость подумать о будущем.