Брайан Наслунд - Кровь изгнанника [litres]

Гертцог Мальграв почти не обращал внимания на Линкона, равно как и на прочих младших отпрысков знатных альмирских родов, поскольку они не сражались против Баларии. Однако же Линкон Поммол действительно отличался редкой наблюдательностью.

– Тебе наверняка известно, что Бершада отправили морем в Галамар по просьбе корнишского барона. Нет ничего странного в том, что драконьера посылают убить дракона.

– А в том, что драконьера призвали в столицу, тоже нет ничего странного? Если следовать этой логике, то и пожар в башне вовсе не странный.

– Совершенно верно. В этом нет ничего странного. И никаких потрясений не предвидится. – Она занялась бумагами на столе. – Линкон, я очень занята. До встречи на следующем заседании верховного совета.

Линкон кивнул.

– До встречи, королева, – с улыбкой сказал он. – Королева Эшлин – очень мило звучит.

– Мне некогда думать о том, как звучит мое имя. До свидания, Линкон.

Когда за Линконом закрылась дверь, Эшлин облегченно вздохнула и размяла затекшие плечи. Линкон действовал не столь прямолинейно, как остальные верховные бароны, но хотел того же, что и они: власти и денег. Сайлас бы его возненавидел.

– Все прошло хорошо, королева, – сказала Хайден.

– Пока хорошо, – ответила Эшлин.

– Они же согласились отправить бойцов в Незатопимую Гавань, как ты и хотела.

– Одно дело – согласиться, а совсем другое – действительно привести свои войска в столицу. По-моему, от Седара Уоллеса следует ждать неприятностей.

– Он просто гад, – сказала Хайден.

– В верховном совете все они гады. И Уоллес этого не скрывает.

– Хочешь, я их убью? – невозмутимо предложила Хайден. – Моргни два раза – и я ночью перережу каждому горло. А на их места в верховном совете назначим женщин.

Эшлин улыбнулась, стараясь не моргать, – мало ли, а вдруг Хайден не шутит.

– Что ж, как тебе будет угодно, – немного погодя сказала Хайден и тоже улыбнулась, что случалось очень редко. – Но мое предложение остается в силе.

Эшлин взяла кувшин вина и наполнила свой бокал. Напиваться она не собиралась – спиртное туманило мысли и мешало работе, – но бокал вина после напряженного дня помогал ей расслабиться.

– Вот уж не думала, что быть королевой так трудно.

– А чего ты ожидала?

– Сама не знаю. Свободы? Широкого выбора? К сожалению, прошлое все решило за меня.

– Короли, точно так же как крестьяне и все остальные, должны полагаться на прошлое. И трудиться не покладая рук, чтобы создавать новые возможности в будущем.

– Верно. Особенно теперь, когда в Незатопимой Гавани появится больше вдов.

– О чем ты?

Эшлин с улыбкой объяснила:

– Императрица Окину согласилась прислать в Альмиру не только папирийские корабли, но и три сотни твоих сестер.

– Как тебе удалось уговорить ее расстаться с таким числом вдов?

– С превеликим трудом.

Вдовы ценились намного больше кораблей. В Папирии было всего несколько тысяч вдов, и обучение каждой занимало восемнадцать лет, а корабль обычно строили за несколько месяцев. Поступок императрицы нарушал все традиции. Эшлин, как и всем тем, в чьих жилах текла кровь папирийских королев, по статусу полагалась лишь одна вдова – и все. Остальные вдовы – воительницы в черных доспехах – охраняли императрицу, таясь в закоулках императорского дворца.

Триста вдов, отправленные за пределы Папирии, да еще и на охрану одного-единственного человека, – и вовсе небывалый случай.

– При жизни моего отца это было бы невозможно, – продолжила Эшлин. – Но сейчас я – королева Альмиры. Именно этого и добивалась императрица, выдав свою сестру замуж за Гертцога Мальграва. Трон Альмиры займет полукровка. Все мои старания наладить связи между Альмирой и Папирией были не напрасны.

– Верно, – сказала Хайден. Она неловко переминалась у двери, поглаживая эфес сабли у пояса.

– Тебе что-то нужно? – спросила Эшлин.

– Да, – с заминкой ответила Хайден. – Я надеялась, что ты объяснишь мне причины пожара в восточной башне. Ради твоей же безопасности мне нужно знать, не повторится ли он.

– Хайден, я уже сказала Линкону…

– Не трудись повторять выдумки, которые ты наплела этому белоручке. Я знаю, что дело совсем не в этом. – Она подошла поближе. – Еще до того, как твоя мать полюбила Леона Бершада, у нее были секреты. Она скрывала свои чувства, и это раздирало ее изнутри. Я никогда не просила ее поделиться со мной, а зря. Больше я не допущу такой ошибки. Эшлин, я способна защитить тебя не только оружием.

– Ты редко вспоминаешь мою мать.

– И ты тоже.

Эшлин задумалась. Держать все в секрете было невыносимо, а Хайден она доверяла больше всех в Незатопимой Гавани.

– Я попробую, – сказала Эшлин, разматывая драконью нить с запястья. – Помнишь, как мы наблюдали за самкой призрачного мотылька?

– Той, что упала на землю? Почти год назад?

– Год и три месяца. Когда я препарировала труп, то обнаружила, что драконьи позвонки пронизаны шипастым нервным волокном. Ничего подобного мне прежде не встречалось. Я взвесила и измерила волокно, как и все остальные органы, однако, в отличие от сердца, легких и желудка, волокно не сгнило. Я его сохранила для исследований, пытаясь понять, для чего оно. Искала сведения в архивах. Перечитала все, что написано о драконах, – по большей части о том, как их убивать. Но в прошлом многие алхимики и кастеляны интересовались анатомией драконов, проводили вскрытия, делали эскизы. Я вполне могла пропустить что-то важное в их исследованиях.

– И что же?

– Ничего, – вздохнула Эшлин. – Я так и не обнаружила ни единого упоминания о странных нервных волокнах или о других особенностях позвоночника. Тогда я решила расширить сферу поисков. В архивах не так много полезных сведений о драконах, зато там собраны сотни отчетов о людях, обвиненных в колдовстве или заподозренных в связях с демонами. Приводятся подробные описания преступлений и жертв, колдовские заклинания и… – Она замялась. – И перечисляются способы и орудия колдовства.

– Эшлин… – начала Хайден.

– Нет, я не искала заклинаний, – прервала ее Эшлин. – Я просто искала хоть что-то, похожее на нервное волокно. В современных документах оно не упоминается, но двести лет назад на северной окраине Атласского побережья казнили пастушку, которая якобы творила колдовские чары с помощью прозрачной нити, извлеченной из тела призрачного мотылька. А за сто лет до того на западе поймали шамана, который крал детей в окрестных деревнях и приносил их в жертву на лесном алтаре под священным деревом. Убив шамана, стражники отправили своему барону отчет, где между прочим говорилось, что к алтарю была привязана странная прозрачная бечевка. И наконец, среди документов, связанных с захудалым кланом из долины Горгоны, обнаружилась запись пятисотлетней давности, о жене военачальника, казненной по обвинению в колдовстве. В те времена подобные обвинения были нередки, но мое внимание сразу привлекли странные подробности: женщина якобы насылала бурю на проходящие лодки при помощи веревки из драконьей кожи, вымоченной в крови. Веревку не брала гниль.