Мэгги Стивотер - Король воронов

Адам неохотно припомнил формулировку сделки, которую заключил с волшебным лесом. «Я буду твоими руками. Я буду твоими глазами».

Он вновь положил руку в центр руля. Она лежала там, и незагоревшая полоска кожи в том месте, где раньше были часы, смотрелась странно. Рука не двигалась.

«Кабесуотер?» – вновь подумал Адам.

Сонные листья закружились в его голове. Ночной лес, холодный, медлительный. Рука лежала на месте. Но сердце, впрочем, по-прежнему двигалось как воображаемые пальцы, шевелившиеся по собственной воле.

Адам не знал, померещилось ему или нет. В последнее время «реальность» стала куда более гибкой.

Ронан Линч спал на Монмутской фабрике.

Ему снилось воспоминание. Роскошная летняя зелень Амбаров, полных влаги и жужжания насекомых. Вода била фонтаном из брызгалки, стоящей в траве. Мэтью бегал под струей в купальных шортах. Маленький. Пухлый. Его кудряшки выгорели добела от солнца. Он громко и заразительно смеялся. К нему бросился другой мальчик и без колебаний перехватил поперек тела, как в регби. Оба покатились по земле, облепленные мокрыми травинками.

Второй мальчик встал. Высокий, жилистый, спокойный. Волосы – темные, вьющиеся – были у него длиной почти до подбородка.

Это был Ронан. В детстве.

Там был и третий мальчик. Он аккуратно перескочил через брызгалку. «Джек, прыгни через реку».

«Ха, ты думал, что я не прыгну», – сказал Ганси, упираясь руками в голые коленки.

«Ганси!» – со смехом произнесла Аврора. Смеялась она так же безудержно, как Мэтью. Она направила брызгалку прямо на Ганси и сразу же промочила с головы до ног.

Взрослый Ронан наблюдал за маленьким.

Он уловил тот момент, когда до него дошло, что он спит – он услышал электронное «тыц-тыц» в ушах и понял, что может проснуться. Но это воспоминание, это прекрасное воспоминание… он стал тем маленьким Ронаном, ну, или тот маленький Ронан стал им, взрослым.

Солнце делалось всё ярче. Ярче.

Ярче.

Оно напоминало добела раскаленный электрический глаз. Мир иссох, превратившись в свет и в тень – и ничего в промежутке. Ганси заслонил глаза рукой. Кто-то вышел из дома.

Диклан. Он что-то держал в руке. Что-то, казавшееся черным в этом ослепительном свете.

Маску.

С круглыми глазами и разинутым в улыбке ртом.

Ронан сохранил о ней единственное воспоминание: ужас. С этой маской было связано нечто кошмарное, но прямо сейчас он не помнил, что именно. Этот ядерный взрыв памяти выжег в нем все мысли.

Старший из братьев Линч широкими шагами шел к ним – очень целеустремленно. Его ботинки скрипели по мокрой траве.

Сон содрогнулся.

Диклан перешел на бег, направляясь к Мэтью.

– Девочка-Сирота! – крикнул Ронан, поднимаясь на ноги. – Кабесуотер! Tir e e’lintes curralo!

Сон опять содрогнулся. Поверх картинки возникло видение леса, как лишний кадр, всунутый в киноленту.

Ронан понесся по болезненно белой траве.

Но Диклан добрался до Мэтью первым. Младший брат доверчиво наклонил голову набок, и это был кошмар.

«Когда ты наконец вырастешь, придурок», – сказал Диклан Ронану.

И нацепил на Мэтью маску.

Это был кошмар.

Ронан вырвал Мэтью у Диклана; сон нахлынул вновь. Ронан держал в руках знакомое тело младшего брата, но было уже слишком поздно. Первобытная маска немедленно приросла к лицу Мэтью.

Над их головами пролетел ворон и скрылся где-то в небе.

«Всё будет хорошо, – сказал Ронан брату. – Ты сможешь так жить. Просто никогда не снимай ее».

Глаза Мэтью без страха смотрели на него через широкие прорези. Это был кошмар. Это был кошмар. Это был…

Диклан сорвал маску.

Дерево у него за спиной засочилось черным.

Лицо Мэтью представляло собой линии и штрихи. Ни крови, ни прочих ужасов – просто оно не было лицом, и это пугало. Мэтью был не человеком, а нарисованной картинкой.

Грудь Ронана тряслась от беззвучных, задыхающихся рыданий. Он уже давно так не плакал…

Сон содрогнулся. Не только Мэтью распадался на части. Рассыпалось всё. Руки Авроры указывали одна на другую, пальцы были выгнуты назад, к груди – они тоже представляли собой незавершенные линии. Ганси стоял на коленях позади нее, и глаза у него были мертвые.

У Ронана пересохло в горле. «Я сделаю что угодно! Что угодно! Что угод…»

Исчезало всё, что Ронан любил.

«Пожалуйста…»

В другом месте – в дортуаре Агленби – проснулся Мэтью Линч. Потянувшись, он стукнулся головой о стенку, потому что во сне подкатился к ней вплотную. Но только когда его сосед по комнате, Стивен Ли, издал смешной сердитый звук, Мэтью понял, что проснулся от звонка телефона.

Он прижал мобильник к уху.

– Да?

Ответа не было. Мэтью посмотрел на экран, чтобы узнать, кто звонит, потом опять поднес телефон к уху. И сонно прошептал:

– Ронан?

– Ты где? У себя?

– Быр.

– Я серьезно.

– Фыр.

– Мэтью.

– Да, да, я у себя. Стивен Ли тебя ненавидит. Третий час. Чего тебе?

Ронан ответил не сразу. Мэтью не видел его, но средний Линч лежал, свернувшись, у себя на кровати, на Монмутской фабрике, уткнувшись лбом в колени, одной рукой стискивая собственный затылок, а другой прижимая телефон к уху.

– Просто хотел убедиться, что у тебя всё в порядке.

– Всё хорошо.

– Тогда спи.

– Уже сплю.

Конец разговора.

А за пределами Генриетты, на силовой линии, что-то темное наблюдало за ними – за всем, что лежало в ночи – и говорило: «Я не сплю, я не сплю, я не сплю».

Следующее утро было слишком ясным и слишком жарким.

Ганси и Адам, аккуратно сложив руки на груди, стояли возле двойных дверей Мемориального театра Глэдис Франсин Моллин Райт. Они исполняли обязанности билетеров – точнее, исполнял только Адам, но Ганси вызвался сменить Бранда в качестве второго билетера. Ронана нигде не было видно. В душе Ганси кипело раздражение.

– День Ворона, – сказал директор Чайлд, – это не просто возможность показать, как мы гордимся нашей школой. Разве мы не испытываем гордости за нее каждый день?

Директор стоял на сцене. Все немного вспотели, но только не он. Это был поджарый суровый ковбой на перегоне, называемом жизнью. Его кожа напоминала побелевшую от солнца стену каньона. Ганси уже давно пришел к выводу, что способности Чайлда в школе тратятся впустую. Напялить на этого прирожденного победителя светло-серый костюм с галстуком значило лишить его возможности надеть широкополую шляпу и вспрыгнуть на спину буланого коня.

Адам бросил на Ганси понимающий взгляд. Одними губами он произнес: «Йо-хо». Они ухмыльнулись и поспешно посмотрели в разные стороны. Взгляд Ганси упал на Генри Ченя и ванкуверскую тусовку – они сидели все вместе в задних рядах. Словно ощутив чужое внимание, Генри посмотрел через плечо. Одна бровь у него взмыла вверх. Это неприятно напомнило Ганси о том, как Генри увидел Девочку-Сироту в багажнике «Шевроле». В любой момент могли потребоваться объяснения, увертки или ложь.