Мэгги Стивотер - Синяя лилия, лилия Блу

Но тут же он добавил:

– Лилия.

– Ной…

– Синяя лилия.

Она встала. Очень медленно. Но ей по-прежнему не удавалось отстраниться от него. Ной встал одновременно с девушкой, в точности копируя ее движения и не сводя с Блу глаз. Она ощутила ледяной холод.

«Создай защиту», – велела себе Блу. И представила вокруг себя пузырь, непроницаемую стену…

Но, казалось, Ной был в этом пузыре вместе с ней, еще ближе, чем раньше. Нос к носу.

Даже прямую агрессию Блу перенесла бы легче, чем его пустые глаза, черные, похожие на зеркало, в котором отражалась лишь она.

Внезапно на крыльце вспыхнул фонарь, залив Ноя светом и пронзив его насквозь. Ной сделался клетчатым.

Входная дверь со стуком распахнулась. Джесс Диттли зашагал по ступенькам, так что загремело все крыльцо. Огромный как башня, он подошел к Блу и резко выбросил руку вперед. Девушке показалось, что он хочет ударить ее или Ноя – но Джесс поместил нечто плоское между нею и мертвым мальчиком.

Зеркало.

Блу видела неровную заднюю сторону зеркала. Ной смотрел на отражение.

Его глаза потемнели и углубились. Он закрыл руками лицо и закричал:

– Нет!

Как от ожога.

– НЕТ!

Ной попятился прочь от Джесса, Блу и зеркала, по-прежнему прижимая руки к лицу. Он издавал ужасный вой, который казался еще ужаснее оттого, что теперь Ной вновь стал похож на самого себя.

Он споткнулся о цветочный горшок, упал, стукнувшись спиной оземь, и остался лежать, не отнимая ладоней от лица. Плечи у него тряслись.

– Нет…

Ной не отрывал рук от глаз, и Блу, внезапно устыдившись, поняла, что она этому рада. Она тоже дрожала. Она подняла голову (выше, выше) и посмотрела на Джесса Диттли, который высился рядом с ней, держа зеркало, казавшееся в его руке маленьким, игрушечным.

Он сказал:

– Я РАЗВЕ ТЕБЕ НЕ ГОВОРИЛ, ЧТО ТУТ ПРОКЛЯТИЕ?

Пока Джесс разогревал две миски спагетти, Блу сидела на странной штуке, которая была одновременно столом и стулом. В тесной кухне Джесс выглядел настоящим великаном; вся мебель по сравнению с ним казалась кукольной. К стеклу над раковиной у него за спиной прижимался зловещий мрак. Блу радовалась, что оказалась в этом желтоватом оазисе. Она была не готова ехать домой в такую ночь, особенно теперь, в одиночестве. Ной исчез, и, честно говоря, Блу сомневалась, что хотела в обозримом времени увидеть его вновь.

Микроволновка пискнула. Поставив перед Блу миску, Джесс объяснил, что проклята не сама пещера, а что-то внутри.

– И эта штука убивает людей из рода Диттли, – сказала Блу, – и мучает моего друга.

– ТВОЕГО МЕРТВОГО ДРУГА, – поправил Джесс, садясь напротив за крохотный откидной столик. Зеркало лежало между ними, стеклом вниз.

– Он в этом не виноват. Почему вы не сказали, что видите его?

– Я И ПРО ТЕБЯ ЭТОГО НЕ СКАЗАЛ.

– Но я не мертвая, – заметила Блу.

– ЗАТО ОЧЕНЬ МЕЛКАЯ.

Та промолчала и принялась за спагетти. Было не супервкусно, но из вежливости следовало поесть.

– А что там такое в пещере?

– СПЯЩИЕ, – ответил Джесс.

Блу навострила уши.

– ПОД ЭТИМИ ГОРАМИ СПЯТ РАЗНЫЕ СУЩЕСТВА. НЕКОТОРЫМ ЛУЧШЕ БЫ НЕ ПРОСЫПАТЬСЯ.

– Правда?

Он кивнул.

– А почему?

Джесс продолжал поглощать спагетти.

– Только не говорите, что я пойму, когда вырасту. Я уже достаточно взрослая.

– ТЫ РАЗВЕ НЕ ВИДЕЛА СВОЕГО ПРИЯТЕЛЯ?

Видела. О, видела.

Со вздохом Джесс достал большой альбом с фотографиями – семейный альбом Диттли. Блу всегда казалось, что это приятно и интригующе – тайком бросить проницательный взгляд на чужое прошлое.

Она ошиблась. Это было очень скучно. Но из рассказов про дни рождения, которые проходили именно так, как ожидаешь, и про выезды на рыбалку, которые завершались, как положено, выплыла другая история: о семье, живущей неподалеку от пещеры, в которой спало нечто весьма беспокойное. Оно выглядывало из зеркал и из чужих глаз, шумело в динамиках, иногда заставляло детей сдирать обои со стен, а женщин – рвать на себе волосы. На протяжении очередного поколения этот беспокойный спящий становился все громче и громче, пока какой-нибудь Диттли не отправлялся в пещеру и не приносил себя в жертву тьме. Затем родные выносили его останки и наслаждались несколькими десятилетиями покоя и тишины.

А в альбоме снова появлялись фотографии членов семьи Диттли, строящих гараж.

– И вы должны стать следующим? – спросил Блу. – А кто примет вахту после вас?

– МОЙ СЫН, Я ТАК ДУМАЮ.

Блу умолчала о том, что не заметила в доме никаких следов присутствия иных людей. Но Джесс, видимо, догадался, поскольку добавил:

– ЖЕНА И ДЕТИ УЕХАЛИ ПЯТЬ ЛЕТ НАЗАД. НО ОНИ ВЕРНУТСЯ, КОГДА ПРОКЛЯТИЕ НАСЫТИТСЯ.

Блу так это напугало, что она съела все спагетти, даже не задумываясь о них.

– Я еще не встречала другого человека с проклятием.

– А ТВОЕ КАКОВО?

– Если я поцелую своего любимого, он умрет.

Джесс кивнул, словно хотел сказать: «Да, неплохо».

– Так. Но почему вы просто не можете уехать отсюда? Продайте ферму, и пусть кто-нибудь другой разбирается с обоями и прочим.

Он пожал плечами – очень могуче.

– ТУТ МОЙ ДОМ.

– Да, но его нетрудно перенести на другой конец Генриетты, – упорствовала Блу. – Вы всегда можете проехать мимо и сказать: «О-о, привет, старый дом с кровоточащими стенами, до встречи!» Все, проблема решена.

Джесс взял ее миску и поставил в раковину. Он не обиделся, но явно не согласился с Блу, а потому не собирался это дальше обсуждать.

– И когда… – начала Блу, но тут же ее прервал громкий стук.

Он как будто исходил отовсюду. Проклятие? Ной? Блу вопросительно указала на зеркальце.

Джесс покачал головой и ответил:

– ДВЕРЬ.

Он вытер руки о посудное полотенце, которое, в свою очередь, не мешало бы обо что-то вытереть, и направился к двери. Блу услышала, как щелкнул замок. До нее донеслись приглушенные голоса.

На пороге кухни показались двое, а за ними Джесс. Как ни странно, это были Ганси и Калла. Блу лишь с некоторым усилием могла представить, как они куда-то едут вместе, и еще с большим – осознать, что они действительно стоят здесь, на кухне у Джесса Диттли.

Они не сводили глаз с Блу.

Джесс размашистым жестом указал на нее.

– ВИДИТЕ?

Перескочив через порог, Калла протянула руку ладонью вверх. Она буквально источала яд.

– Ключи. Сейчас же. Не сядешь за руль, пока тебе не стукнет восемьдесят. Немедленно. Давай сюда ключи.

Блу уставилась на нее.

– Что? Что?!

– Думаешь, можно просто исчезнуть и не звонить?

– Ты сама сказала, что машина сегодня никому не нужна!

– И ты решила, что, значит, можно не звонить?

Блу уже собиралась ответить, что она взрослый ответственный человек и что совершенно незачем было беспокоиться о ее местонахождении, но тут она увидела за спиной Каллы лицо Ганси. Глядя в никуда, он слегка касался пальцами виска и скулы. Несколько месяцев назад Блу не сумела бы расшифровать это, но теперь она достаточно хорошо знала Ганси и понимала, что он испытывает облегчение. В его душе ослабла тугая спираль тревоги. Ганси выглядел скверно. Блу напугала их обоих. Всерьез.